Последняя песня перед потопом

Продолжение. Начало

– Выходим, – сказал Гловер.

– Если ты еще раз проделаешь со мной такую шутку, – не трогаясь с места, проговорил Метцель, – я тебя застрелю.

– А что такое?

– Я думал, что-то случилось у меня…

Гловер с досадой хмыкнул и надвинул на лоб полицейскую фуражку.

– При чем тут ты? Надень свою маску и приготовься к тяжелому зрелищу.

Гостиная Аманды выглядела точно так же, как и сутки тому назад, когда Ноах забирал у соседки ключи. Не задерживаясь там, Гловер поднялся по лестнице, распахнул дверь в хозяйскую спальню и пропустил Метцеля вперед. Зрелище и впрямь было не из приятных. На залитой кровью кровати возвышалась мертвая туша Аманды Росс. Искаженное гримасой лицо толстухи и порезы на руках говорили о том, что она до последнего боролась за жизнь. Смерть наступила от многочисленных ударов ножом в грудь и в живот; как видно, толстый слой жира помешал клинку быстро добраться до сердца…

– Думаю, он был один, – сказал Гловер.

– Почему?

– Потому что удары нанесены с одного угла. И потому, что двое сработали бы намного чище: один держит, другой бьет…

– Согласен, – кивнул Метцель. – Бэмби жива? Забрали в больницу?

Гловер крякнул и почесал в затылке.

– Бэмби исчезла. Невероятно, но факт. Предполагаю похищение.

– Исчезла? – удивленно повторил капитан. – Ты уверен?

– Обижаешь… конечно уверен. Кресло есть, а Бэмби нет…

Они перешли в комнату девочки, оклеенную розовыми обоями в цветочек. По количеству медицинских приборов, диагностических стендов и аппаратов срочной терапии она напоминала палату персоны наиважнейшей ценности в клинике наисовременнейшей оснащенности. Но весь этот дорогостоящий тяжеловесный эскорт выглядел сильно озадаченным, как толпа именитых свадебных гостей, собравшихся на свадьбу и обнаруживших внезапное отсутствие невесты. Недоуменно моргающие лампочки косились на мертвенно прямые линии осциллографов; бессильно опустив пластиковые руки, стояли капельницы, похожие на вдов, выплакавших последние слезы; свернувшись в унылый клубок, лежали бездыханные кислородные трубки, а из угла помещения, сиротливо вытянув вперед бесхозные ручки управления, взирало на эту картину новейшее инвалидное кресло. Что касается аккуратно заправленной постели больной девочки, то в нее будто не ложились вовсе…

– Что ты об этом думаешь? – спросил Гловер, стоя за спиной бывшего босса.

Ноах обернулся.

– Зачем ты привез меня сюда, Гибс? Я уже не полицейский.

Гибсон покачал головой.

– Кончай, Ноах. Ты сам прекрасно понимаешь, что вернешься на свое место, как только нигеры перестанут бузить. Кроме того, Аманда и Бэмби тебе не чужие, можно сказать, близкие люди. Разве не так?

– Так.

– Ну вот. И потом, лучше тебя их тут никто не знает. Аманда с тобой дружила, говорила о жизни. Если кого и расспрашивать, то именно тебя. Да и какой из меня следователь? Одному мне это дело в жизни не распутать… Так что ты думаешь?

Метцель помолчал, собираясь с мыслями.

– Прежде всего это не ограбление и не нападение погромщиков, – сказал он. – Нет следов разгрома или обыска, вещи лежат на своих местах. Дверь, как я понимаю, тоже не взломана? А что с сигнализацией? У них была очень хорошая система…

– Взлома не было сто процентов, – заверил его Гибсон. – И тревоги никакой тоже. Соседке с другой стороны послышались ночью крики, но она не придала им значения. Зато утром забеспокоилась, когда Аманда, как обычно, не вывезла Бэмби на крыльцо. Постучала в дверь – никто не ответил. А тут как раз дали свет, и она позвонила в полицию. Я приехал, открыл, увидел это все, ну и… вернулся за тобой.

– А что слышали с другой стороны?

– Ты имеешь в виду в твоем доме? – уточнил Гибс. – Извини, Ноах, но твой дом был пуст этой ночью. Ни Коры, ни Симы, ни Хэма. Только не спрашивай, где они, – не знаю.

Метцель флегматично кивнул.

– Понятно, – продолжил он. – Я знаю, что Аманда всегда держала в тумбочке у кровати тысчонку-другую наличных денег. Теперь их нет, но вряд ли вор приходил за ними. Потому что Аманда спит крепко, и деньги можно было взять, не убивая и тем более не забирая Бэмби. Обычному грабителю не нужна больная девочка. Значит, воровство и ограбление отметаем. Остается похищение. Похищение – но только не с целью выкупа. После убийства Аманды выкуп требовать не с кого…

– Тогда зачем?

– Кому-то она нужна, – пожал плечами Ноах. – Кому-то нужна именно Бэмби, и не на несколько дней, а надолго. Может, кому-то из семьи. Может, для каких-то других целей…

– Какие могут быть цели? – удивился Гловер.

– Ну, она ведь как-никак местная селебрити, звезда рекламы, ее именем благотворительные фонды названы, – усмехнулся Метцель. – Кстати, два дня назад у Аманды собирался брать интервью приезжий русский журналист. Как его… Дженья, по-моему. Фамилию не помню. На первый взгляд, довольно скользкий тип, и на второй тоже. Надо бы копнуть поглубже, проверить, кто да что…

– Для этого придется ехать в Сан-Мануэль.

Метцель кивнул:

– Ехать придется так или иначе, Гибс. Отец Бэмби живет там же. Вряд ли ему настолько хотелось заполучить дочь, что он пошел на убийство бывшей жены, но поговорить с папашей надо в любом случае. Вызывай амбуланс, пусть забирают тело, а мы с тобой поедем потихоньку. Криминалистов у нас все равно нет…

Уже на выезде из города Гловер спросил, почему Ноах решил, что похититель забрал Бэмби надолго.

– Канарейка, – объяснил Метцель. – У Бэмби была любимая канарейка, единственное живое существо, которое ей дозволялось по состоянию здоровья. Ты видел в ее комнате клетку с канарейкой?

– Нет.

– Вот и я не видел. Значит, канарейку забрали вместе с девочкой. Какой смысл тащить с собой клетку с птицей, если Бэмби тебе безразлична и ты планируешь избавиться от нее спустя короткое время?

С дороги Метцель позвонил дочери.

– Привет, девочка. Вот, звоню, как обещал. У тебя все в порядке?

– Да, папа. Помогаю Яриву. Ты сейчас где?

– В машине, вместе с дядей Гибсоном. Едем в Сан-Мануэль.

– В Сан-Мануэль? – удивилась она. – Зачем?

Ноах помялся, прикидывая, как сообщить Симе об убийстве соседки. Учитывая профессиональную осведомленность ее бойфренда, можно было не сомневаться, что дочь так или иначе узнает о случившемся, причем в деталях.

– Папа? – поторопила она.

– Даже не знаю, как тебе рассказать, – признался он. – Что-то необъяснимое. Этой ночью убили Аманду Росс. Зарезали прямо в постели. Бэмби исчезла – видимо, похищена.

– Убили Аманду?! – ахнула Сима. – Кому она мешала? Кто мог убить беззащитную женщину, папа? Неужели погромные мерзавцы с битами? Или дружки твоей жены, анархисты?

– Сима, прекрати! – строго проговорил Метцель. – Прекрати звать свою маму Корой и «твоей женой». Я отказываюсь продолжать разговор в таком тоне.

– Ладно, как хочешь… – отозвалась она после некоторой паузы.

– Что это значит? «Как хочешь, не продолжай» или «как хочешь, прекращу»?

Сима рассмеялась.

– «Как хочешь, прекращу». Это так трогательно, что ты не устаешь меня воспитывать даже в такое время…

– Кстати, о маме, – сказал Ноах. – Судя по всему, ни она, ни Хэм не ночевали дома. У тебя есть какие-нибудь предположения, где они могут быть?

– Насчет Хэма не знаю, – немного подумав, отвечала дочь. – По-моему, он в нерешительности, не знает, к какой банде примкнуть. То ли к маскам Гая Фокса с рюкзачками, то ли к негритянским пикапам с бейсбольными битами. Ищет место в жизни, как и положено подростку. А что касается Коры, там все понятно, место найдено, застолблено и утверждено высшим руководством.

– Что ты имеешь в виду?

– Она сейчас днюет и ночует в штабе новой власти, в Горном колледже, будь он проклят. Хоам Чмосски назначил ее своей заместительницей.

– Откуда ты знаешь?

– У Ярива там видеокамеры…

Они помолчали.

– Пап?

– Да, девочка.

– Ты там поосторожней, ладно? Ярив говорит, что, скорее всего, в столице то же самое, что и в Хадау.

– Плывут на боку… – усмехнулся Метцель.

– Вот-вот. Берегитесь карантина. Грипп, чума…

– Чума?! – удивился он. – Еще и чума?!

Она снова рассмеялась, и Ноах порадовался, что девочке, видимо, хорошо. Звук ее смеха всегда действовал на него как инъекция счастья.

– Чума – не в смысле болезнь, а в смысле аббревиатуры. ЧУМА – Черная Умма Мучеников Аллаха, – пояснила Сима. – Хотя они и выглядят как настоящая болезнь. Ярив говорит, что за прошедшие с начала погромов дни армия аль-Хартуми выросла как минимум втрое…

– Ладно, пока, – сказал он. – Вернемся – позвоню.

– Люблю тебя, папа.

– Я тоже.

Метцель отсоединился и взглянул на улыбающегося друга.

– Что, Гибс?

– Вот надо бы завидовать тебе черной завистью, а я, наоборот, рад, – сказал Гловер. – Что это значит, как ты думаешь?

– Что ты недостаточно черен, – ухмыльнулся Метцель. – Смотри на дорогу, партнер.

 

На улицах Сан-Мануэля действительно впору было подумать, будто они не выезжали из Хадау. Те же затаившиеся пригороды, те же пикапы со скучающими «бейсболистами» на перекрестках, те же разгромленные магазины городского центра и хруст битого стекла под колесами, те же запуганные горожане, суетливо запасающиеся продуктами в преддверии карантина. Как видно, в Сан-Мануэле восприняли весть об эпидемии более серьезно: почти все здесь закрывали нижнюю половину лица противовирусной маской.

Впрочем, в столице все выглядело крупнее, больше масштабом. На площадях, под осиротевшими пьедесталами свергнутых памятников, шумели анархистские ассамблеи. В отличие от провинциального городка, здесь их насчитывалось несколько. Тем удивительней звучало поразительное единство мегафонных лозунгов, которые в точности копировали то, что Ноах уже слышал вчера на главной площади Хадау. Единогласие… Безымянность… Перевоспитание… Он снова вспомнил слова Ярива Коэна: этим молодым людям не надо сговариваться и получать команды из единого центра; они просто знают, что надо плыть на боку…

Здание центрального штаба делийской полиции встретило их выбитыми окнами и болезненно раззявленной пастью главного входа. Одна из массивных дверных створок валялась на усыпанных стеклом плитках мостовой, другая уныло болталась на единственной уцелевшей петле. Внутри царили тотальный разгром и варварское разрушение: сокрушенные ударами бейсбольных бит клавиатуры, лэптопы и экраны мониторов, разломанная мебель, опрокинутые шкафы, вываленное на пол содержимое ящиков. Вялый сквознячок шевелил истоптанные сапогами обрывки бумаги.

– Эй! – крикнул Гловер, стоя посреди пустого вестибюля рядом с расквашенной в щепки конторкой дежурного. – Есть тут кто живой?!

Никто не откликнулся. В мрачном молчании Ноах и Гибсон обследовали этаж за этажом, повсюду встречая одну и ту же картину. Неожиданность поджидала их на верхнем, административном уровне. В разгромленной приемной главного комиссара делийской полиции, задрав ноги на коробки с пивными банками и поигрывая битами, восседали два сторожевых фрикаделя. Судя по количеству разбросанных вокруг пустых жестянок, «бейсболисты» тусовались здесь довольно давно и сильно соскучились. Увидев гостей, они обрадовались предстоящему развлечению.

– Вы кто?

– Как это кто? – удивился Гловер, присаживаясь на секретарский стол. – Вот… Тут ясно написано… – он снял с головы фуражку и по складам прочитал надпись на кокарде: – «Полицейский департамент республики Делия». А вы кто?

Один из фрикаделей – видимо, старший – радостно заржал.

– А мы… – он поднес к глазам биту и сделал вид, будто читает надпись. – Вот… Тут тоже написано яснее ясного: «Засунь меня копу в задницу». Хочешь попробовать?

Переглянувшись с Ноахом, Гловер неторопливо передвинул автомат со спины на колени.

– Вот что, ребята, – с подчеркнутым миролюбием проговорил он. – Вам еще жить и жить. Зачем же вы ищете проблемы на свои неуемные головы? Давайте сделаем так. Мы вас сейчас отпустим подобру-поздорову и даже позволим взять с собой немного пива. По две-три банки, не больше, потому что вы и так уже прилично накачались, а неумеренное потребление алкоголя вредит здоровью.

Старший заржал еще громче.

– Слыхал, нигер? – сказал он, обращаясь к товарищу. – Этот коп в фуражке думает, что я боюсь его пушки. Когда каждый дурак знает, что копы не умеют стрелять, а в кобурах у них игрушечные пугачи. Покажи-ка ему, что такое настоящая пушка!

Товарищ с готовностью сунул руку за спину и вытащил пистолет. Он успел передернуть затвор и направить оружие на Гловера, но тот среагировал быстрее – четырьмя одиночными выстрелами с колена. Звякнув жестянками, покатились по полу биты. Оба сторожа, почти не изменив позы, уставились мертвыми глазами в потолок. Метцель с досадой покачал головой.

– Зачем, Гибс? Парень был прав: копы на Делии не стреляют. Как ты потом объяснишь два эти трупа?

– Очнись, Ноах, – проворчал Гловер. – Кому объяснять? Ты же видишь: полиции больше нет… Давай лучше посмотрим, что они тут охраняли помимо пива.

Кабинет комиссара выглядел нетронутым. Ноах сел за стол и включил компьютер.

– Вот тебе и объяснение, – сказал он. – Базы данных целы и готовы к употреблению. Похоже, анархисты не совсем дураки. Хотят знать, кого надо перевоспитывать в первую очередь…

Для начала Метцель вошел в систему пограничной службы. Он не помнил сложной фамилии русского журналиста, но, бегло просмотрев списки приезжих, без труда обнаружил ее вместе с фотографией. Евгений Максимишин… Базы Интерпола на это имя не среагировали никак, что, конечно, еще ничего не значило. Куда больше надежд капитан возлагал на фотографию и программу распознавания лиц, которую тут же и запустил. Этот процесс требовал немалого времени, но Метцель надеялся, что к вечеру что-нибудь да всплывет. Пока же можно было заняться бывшим мужем Аманды. Он нашел адрес Джереми Росса и поднялся из-за стола.

– Поехали, Гибс. Запрем кабинет и будем надеяться, что никто не ворвется туда до нашего возвращения…

К удивлению Ноаха, от мертвых фрикаделей в приемной осталась лишь память в виде пустых пивных жестянок. Очевидно, пока Метцель работал клавиатурой, его партнер тоже не бездельничал.

– Куда ты их дел?

– В окно, – спокойно отвечал Гловер. – Так проще всего. Ну что ты на меня так смотришь? Мы на войне, капитан… Лучше подумай, где бы добыть нормальную бензиновую тачку. Аккумулятор нашей «тойоты» на исходе, а заряжать времени нет. Да и вообще… полицейские машины сейчас не в чести.

К дому Джереми Росса в столичном пригороде среднего достатка они подъехали на стандартном «бейсбольном» пикапе, успешно реквизированном у четверки фрикаделей, которые, в отличие от своих коллег в приемной комиссара полиции, не отважились проверять уровень решимости Гловера и его автомата. Ноах деликатно постучал в дверь и, не дождавшись ответа, повторил стук. Изнутри послышалась заполошная дробь детской побежки – и тут же оборвалась. В игольном ушке смотрового глазка мелькнула и спряталась чья-то тень. Казалось, стены дома сжались от страха, вызванного приездом незваных гостей.

– Откройте, полиция! – проговорил Метцель, стараясь смягчить подчеркнуто мирной интонацией жесткую суть слов.

За дверью шевельнулись.

– Полиция не ездит на пикапах, – произнес сдавленный мужской голос. – Уходите. У меня ружье.

– Время такое, чувак, – сказал Гловер. – У тебя ружье, у полиции пикап. Вот мой значок, оцени.

Он поднес к глазку полицейскую бляху.

– Господин Росс, мы приехали из Хадау, – добавил Метцель. – Дело касается вашей дочери и бывшей жены. Всего лишь несколько вопросов. Вы ведь не хотите попасть в список подозреваемых из-за отказа просто поговорить?

После томительной паузы за дверью громыхнул засов, звякнула цепочка, защелкали замки. Хозяин явно позаботился о том, чтобы максимально затруднить вторжение потенциальному врагу. Ноах и Гибсон вошли в гостиную и остановились, неловко поеживаясь под взглядами четырех пар глаз. Возле плиты, защитительным жестом опустив руки на головы двух испуганно жмущихся к матери ребятишек, стояла миловидная женщина в домашнем халатике. В облике ее мужа чувствовалась гремучая смесь растерянности с отчаянной решимостью. В руках Джереми Росс не слишком умело сжимал новенькое охотничье ружье, чей ствол еще блестел от оружейной смазки.

– Вы бы отложили куда-нибудь свой мушкет, – добродушно посоветовал Гловер, снимая фуражку. – Еще пальнет ненароком.

Росс неуверенно кивнул и огляделся, словно ища, куда бы получше пристроить небезопасную вещь.

– В угол, – пришел к нему на помощь Ноах. – Поставьте пока в угол возле двери. А потом не забудьте запереть в шкаф, чтобы мальчишки не добрались. И снимите с ружья смазку перед использованием.

– Только вчера купил, – смущенно признался хозяин. – Знаете, сейчас такие времена. Эти бандюги с бейсбольными битами… А у меня жена, дети. Садитесь, господа. Сара, предложи гостям кофе.

– Я видела ваше лицо по телевизору, – не сводя глаз с Ноаха, проговорила женщина. – Вы – тот самый коп, с которого все началось…

Гловер остановил ее протестующим жестом:

– Капитан Метцель оправдан, следствие закрыто. Обвинения признаны сфабрикованными. Советую вам меньше верить телевизионному вранью…

– Будет лучше, если мы сразу перейдем к делу, – сказал Росс, пристраиваясь на краешке кресла напротив полицейских. – Вы упомянули мою дочь. Что-то случилось?

В голосе мужчины слышалось искреннее беспокойство.

– Боюсь, что да, – кивнул Метцель. – Сегодня ночью кто-то убил вашу бывшую жену Аманду Росс.

– Я знала! – воскликнула женщина. – Я знала, что когда-нибудь это случится!

Джереми Росс неловко поерзал в кресле.

– Сара, пожалуйста! Уложи детей, им вовсе не обязательно… Пожалуйста!

Протестующе фыркнув, жена повела мальчишек наверх. Росс снова повернулся к полицейским.

– Что с Джафет? Она в безопасности? Кто за ней присматривает?

Метцель и Гловер недоуменно переглянулись.

– Кто такая Джафет?

– Моя дочь! – нетерпеливо воскликнул Росс. – Это имя, данное ей при рождении: Джафет. Уже потом Аманда придумала идиотское прозвище Бэмби-Кэт. Так что с ней?

– Подождите, Джереми, – остановил его Ноах. – Давайте сначала закончим с вашей бывшей женой. Как вы уже слышали, она зверски убита в своей постели. Кажется, это сообщение ничуть вас не удивило. Как и госпожу Росс – я имею в виду нынешнюю госпожу Росс. Почему?

Хозяин покачал головой:

– Это долгая история.

– Ничего, у нас есть время.

– Хорошо… – Джереми Росс вздохнул и помолчал, собираясь с мыслями. – Видите ли, господа, я простой человек. Родился в деревне в ста милях от Сан-Мануэля. Приехал сюда учиться на слесаря и познакомился с Амандой. В ночном клубе, на дискотеке. Тогда она была красавицей с тонкой талией и… гм… всем прочим. А я… мне едва исполнилось восемнадцать. Деревенский парень с деревенскими понятиями. Мне с детства внушали, что, если ты лег с женщиной, это союз навсегда. Аманда привела меня к себе в первый же вечер, а наутро я сделал ей предложение. Откуда я мог знать, что беру в жены чудовище?

– Чудовище?.. – изумленно повторил Ноах. – Должен сказать, вы немало меня удивили, господин Росс. Аманда была моей соседкой в течение нескольких лет, с момента ее переезда в Хадау, и у меня ни разу – вы слышите? – ни разу не было случая пожалеть об этом соседстве. И не только у меня. Спросите любого на нашей улице, и он скажет вам, что добрее и порядочней госпожи Аманды Росс свет не видывал. Как вы объясните это противоречие?

– Не знаю, что там на вашей улице, но сейчас вы спросили меня, господин полицейский, – пожал плечами хозяин. – Вот я и отвечаю. Скажу, не хвастая, я хороший слесарь и механик. Могу объяснить, почему застревает самый сложный замок и отчего начал скрипеть лифт. А объяснять противоречия человеческих душ – не мое дело. Это уж вы как-нибудь сами. Мне продолжать?

– Да-да, продолжайте.

Продолжение

Copyright © Алекс Тарн