Умер Юз Алешковский

Излюбленной манерой Алешковского был сказ. Проще говоря, рассказ от первого лица. Такая манера требует особой языковой точности – одно чужеродное слово может разрушить не только характер, но и всю систему повествования, избранную автором. Алешковский был необыкновенно чувствителен к языковой фальши. Перелистайте книги Юза Алешковского – вы не найдете в них ни одного персонажа, голос которого можно спутать с голосом кого-то другого.

***

Юз Алешковский родился 21 сентября 1929 года в Красноярске. Настоящее его имя Иосиф Хаимович Алешковский (Юзик – так в детстве его звали родители, и это привилось).

В школу Алешковский пошел в Москве, куда переехала семья.

«В Москве я познакомился с уличным матом гораздо раньше, к сожалению, чем со сказками братьев Гримм. Потом я оказался в больнице с башкой, пробитой здоровенным куском асфальта, что навсегда нарушило в ней способность мыслить формально-логически и убило дар своевременного почитания здравого смысла», – рассказывает о себе лукавый Алешковский.

В школе учился он без интереса, сменил несколько школ, в шестом классе остался на второй год, а вместо учебников читал Пушкина, Дюма, Жюля Верна и Майн Рида. В конце концов из школы его исключили. Полгода он работал на заводе и учился в вечерней школе, где начал сочинять стихи. В 1946 году его призвали в армию; служил Алешковский на Дальнем Востоке в военно-морском флоте. Вероятно, судьба его сложилась бы иначе, если бы с дружками-матросами он не угнал машину секретаря Приморского крайкома ВКП(б) и не ввязался в драку с патрулем и милицией. Но все вышло как вышло. В 1949-м он был приговорен к четырем годам заключения. Отсидел три – 27 марта 1953 года был опубликован указ Президиума Верховного совета об амнистии. Помните, у Высоцкого:

 

Это Клим Ворошилов

И братишка Буденный

Подарили свободу,

И их любит народ.

 

Это была самая большая амнистия за всю историю СССР и России: 1 202 736 человек вышли на свободу. И среди них – Юз Алешковский.

После освобождения Алешковский работал на стройке, потом шоферил на целине. С 1955 года – шофер аварийной машины треста «Мосводопровод».

В 1959 году Алешковский на свои стихи начал писать песни, в начале шестидесятых – прозу: детские рассказы и повести, сценарии для кино и телевидения: «Два билета на электричку», «Черно-бурая лиса», «Кыш и Двапортфеля», «Кыш и я в Крыму».

С 1965 года зарабатывает на жизнь литературным трудом.

С 1979 года в эмиграции.

Юз Алешковский уехал из Союза малоизвестным литератором, притом что ко времени отъезда два его произведения были «широко известны»: одно – в узких кругах обеих столиц – интеллигентов, читателей самиздата, другое широко известно всей стране (широко известно – безо всяких кавычек).

Песню, которую Алешковский сочинил в 1959 году, пели все: и читатели самиздата, и те, кто самиздат в руках не держал, пели студенты в электричке и туристы в лесу у костра:

 

Товарищ Сталин, вы большой ученый –

В языкознанье знаете вы толк.

А я простой советский заключенный,

И мне товарищ – серый брянский волк.

 

За что сижу, воистину не знаю,

Но прокуроры, видимо, правы,

Сижу я нынче в Туруханском крае,

Где при царе сидели в ссылке вы.

/…/

То дождь, то снег, то мошкара над нами,

А мы в тайге с утра и до утра,

Вы здесь из искры разводили пламя,

Спасибо вам, я греюсь у костра.

 

Вам тяжелей, вы обо всех на свете

Заботитесь в ночной тоскливый час,

Шагаете в кремлевском кабинете,

Дымите трубкой, не смыкая глаз.

/…/

Дымите тыщу лет, товарищ Сталин,

И пусть в тайге придется сдохнуть мне,

Я верю: будет чугуна и стали

На душу населения вполне.

 

Кто написал эту песню, знали немногие. Она воспринималась как фольклор. На магнитофонных катушках, которыми мы обменивались друг с другом, чтобы переписать Галича, Высоцкого, Кима или Окуджаву, попадались записи Высоцкого, поющего «Товарища Сталина…» в какой-нибудь компании. Но никому не могло прийти в голову, что это песня Высоцкого, хотя у Высоцкого много песен-монологов, – слишком непохожей была интонация. И было ясно, что автор – человек другого поколения.

 

Песня «Товарищ Сталин, вы большой ученый» очень быстро вошла в язык и в культуру. Можно было в разговоре, так сказать, без кавычек, процитировать какую-нибудь фразу – и все понимали, откуда это и что это значит.

Прошло время, и «Товарищ Сталин» настолько закрепился в нашем сознании, что вопрос об авторстве казался праздным. Мы же не спрашиваем, кто автор былины про Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича. А когда автор все-таки объявился, некоторые просто не верили ему. «Я не обижаюсь, – говорил в таких случаях Алешковский. – В определенном смысле мне это даже приятно».

По-моему, это и есть народное признание.

На воле и в тюрьме в Москве, в Сибири и на Дальнем Востоке Алешковский повидал множество людей и множество, если можно так выразиться, жизненных сюжетов.

Нет, я не хочу сказать, что стать хорошим писателем можно, только посидев в тюрьме или получив по голове кирпичиной, но все же личный опыт заменить нельзя ничем.

А если писатель умеет не только видеть, но и слышать, он обнаружит, что существует целый лексический пласт, почти не тронутый литературой.

Обсценная лексика, я бы сказал обсценный язык, существует как бы параллельно нормативному языку. Это не просто два существительных и один глагол. Это действительно язык, на котором, как продемонстрировал Алешковский, можно писать не на заборе, а на листе чистой бумаги.

«Николай Николаевич» – это рассказ молодого, но уже бывалого карманника по имени Николай, который только что освободился и тут же снова принялся промышлять в московских трамваях и троллейбусах. Его сосед («По фамилии он был Кимза, нацию не поймешь, но не еврей и не русский») берет его в свою лабораторию какого-то НИИ донором спермы.

Послевоенное время, лысенковщина, борьба с космополитами и менделистами-морганистами.

Это рассказано естественным для Николая языком, с массой производных от пресловутого глагола и двух существительных, созданных просто с космической изощренностью.

Легче всего квалифицировать «Николая Николаевича» как сатиру на лысенковские годы в биологии, но эта повесть гораздо шире памфлета. Читая любую настоящую книгу, вы узнаете не только о перипетиях сюжета, но и что-то о времени, в котором этот сюжет развивается. Нередко узнаете больше, чем из учебника истории.

***

Я впервые услышал об этой книге от Бориса Натановича Стругацкого. Он вернулся из Дома творчества писателей в Комарово. Борис жил в Ленинграде, Аркадий – в Москве. Как правило, они обсуждали новый сюжет в письмах, потом съезжались и писали – обычно в каком-нибудь доме творчества писателей, чаще всего в Комарово или в Галицино. Одно время старался забегать к Борису дня через два-три после его возвращения. Борис Натанович, как правило, не рассказывал о произведении, над которым они сейчас работают, но иногда проговаривался.

На этот раз я пришел с какими-то вопросами. Но до вопросов дело не дошло. Борис не мог остановиться, что было на него совершенно не похоже: кто-то в доме творчества дал им на ночь самиздатовскую рукопись «Николая Николаевича». Они решили читать вместе, то есть вслух. «Было уже довольно поздно, – рассказывал Борис Натанович, – мы читали и умирали от смеха». Очень скоро начал стучать в стенку сосед, а потом явился сам. «У вас гогот как в цирке. Дайте спать!» Аркадий с Борисом извинились и обещали не шуметь. Но их хватило ненадолго. Утром они отдали папку знакомому, который сам получил ее на один день и дал обещание никому не показывать. Знакомый прочитал днем, а на ночь дал Стругацким.

А сосед написал жалобу в Союз писателей, что они, мол, гогочут, шумят и не дают уважаемым писателям спать – как он, кстати, уважаемый писатель, может работать после бессонной ночи?

Вскоре и до меня добралась та же самая ли, другая ли папка, содержащая слепой, замызганный экземпляр «Николая Николаевича». Имя автора отсутствовало. Я стал опрашивать знакомых и наконец узнал, что автор – некий еврей из Москвы Юз Алешковский. Имя это ничего мне не говорило. Я не читал его детских книжек, не смотрел кино «Кыш и Двапортфеля», только откуда-то знал, что Двапортфеля – это не два портфеля, а прозвище.

Мир тесен. Одна знакомая, А.А.П, профессор Ленинградского института театра, музыки и кинематографии, как-то к слову принялась рассказывать про своего старого приятеля, реального человека, который сочинил песню «Товарищ Сталин, вы большой ученый». Я не мог в это поверить. Оказывается, мифический герой не просто существует, но он, что называется, рядом. А.А.П. стала рассказывать о нем: он такой виртуозный матерщинник. «Но не круче, – сказал я, – автора «Николая Николаевича». Вы, А.А., читали «Николая Николаевича»?»

А.А.П. засмеялась: «Дело в том, что песню «Товарищ Сталин, вы большой ученый» и повесть «Николай Николаевич» написал один и тот же человек, и зовут его Юз Алешковский».

Портрет Юза Алешковского работы Михаила Лемхина.

Михаил ЛЕМХИН