Когда что-то изменится

В таком разговоре можно впасть в две крайности. Можно увлечься вопросами происхождения власти, изучить различные методы ее осуществления, а также рассмотреть разновидности с тем, чтобы, остановившись на политической ипостаси, подвергнуть бичующей критике недостойных ее представителей, пригвоздить их к позорному столбу и воскликнуть: «Доколе?»

Можно начать перечислять всех, кто ныне является слугой, как говорится, народа, с подробным поименованием их грехов, которых, конечно же, не счесть, и заслуг, ежели таковые отыщутся.

Не будем делать ни того, ни другого. Просто вспомним, что абсолютно все имеющие отношение к исполнению властных полномочий – люди. То есть, уважаемые читатели, они такие же люди, как и мы с вами. Со всем тем, что присуще данному  виду, роду, семейству и отряду. Или как это там. Поэтому я не совсем понимаю тех, кто обвиняет профессиональных политиков в том, что они занялись этим лишь из меркантильных соображений.

Конечно, читавшие Голсуорси могут рассказать остальным, что вот, мол, в старой доброй Англии джентльмен мог раздумывать, а не пойти ли ему в палату от своего округа, а если решить пойти, то на какой, так сказать, платформе, ну а если уж думать до конца, то о чем говорить хотя бы в первой речи.

Вполне допускаю, что такие джентльмены имеются и сегодня. Но, думается, по большей части любой ставящий перед собой задачу быть выбранным в парламент не в последнюю очередь рассматривает вопрос своего материального положения в случае удачи. Это не хорошо и не плохо. Это нормально. Если же кто-то уверяет, что парламентская трибуна нужна ему для объявления миру истины в последней инстанции, не верьте ему. Этот человек либо наивен до неприличия, либо, напротив, до неприличия же лжив. А может быть, это – «рюкзак», второй номер, своими чудачествами, серостью или явной глупостью оттеняющий все наиболее выигрышные качества лидера.

Часто можно слышать и читать, что демократия себя исчерпала. Что формализация избрания народных представителей привела к отчуждению власти от народа. Что теневые фигуры, спонсирующие выборы, свели конкуренцию идей к состязанию денег. И что именно поэтому демократия, а имеется в виду западная демократия, хотя иной и нет в природе, проигрывает всем остальным способам правления.

Действительно, все сказанное имеет место быть. Но нигде не написано, что существует альтернатива. Пусть нам покажут иной способ руководить страной и обществом. Не литературную утопию, не религиозный идеал, не философскую систему, а власть, реально функционирующую среди обычных людей и для обычных людей.

Можно было бы далее написать «и силами обычных людей», но, во-первых, это было бы похоже на списывание у Линкольна, а во-вторых, слишком уж много ныне предложений другого порядка. Когда, основываясь на критике реального положения дел, предлагаются различные варианты то сильной руки, то духовного или национального лидера.

Письменная история человечества донесла до нас все, что пробовали люди для того, чтобы упорядочить свою жизнь. И если нам нынешним совершенно не представляется возможным жить под руководством какого-нибудь Небухаднеззара, древнего царя Халдеи, известного русскоязычной публике под именем Навуходоносора, то его современники не находили в нем ничего особенного. Народ в каждый конкретный исторический период находится под обаянием, если можно так это назвать, конкретной идеи, навеянной опытом его жизни.

Из всего сказанного можно сделать вывод, что «силы обычных людей» соответствуют историческому контексту. И если Пугачев, допустим, видел себя в случае успеха царем, то это вполне устраивало его приверженцев и было более понятно народу, чем, скажем, прожекты переустройства страны, составленные декабристами, вышедшими через полвека на Сенатскую площадь. Так же как ныне преобразование демократических государств в теократии или анархические сообщества, организованные наподобие социальных сетей, не было бы поддержано большинством.

Все это говорится к тому, что не следует увлекаться критикой современной израильской системы власти. Если она функционирует, значит она пусть и не всех устраивает, но, по крайней мере, не вызывает у большинства отторжения. А это означает, что время от времени в стране будут случаться коалиционные кризисы, министры будут уходить в отставку, новые выборы будут похожи на предыдущие, а новые составы парламента будут представлять собой перетасованные старые, политики, вышедшие в тираж, перейдут в советы директоров компаний, и все это будет длиться до тех пор, пока народ не очаруют какие-то новые идеи. Вот тогда те самые «силы обычных людей», о которых мы говорили, вступят в действие и что-то изменится. Не раньше.

Сергей ВОСКОВСКИЙ