Бойня №1, или Смерть в Праге

«Нежен чех.
Нежней чем овечка.
Нет
меж славян
нежней человечка:
дует пивечко
из добрых кружечек,
и все в уменьшительном:
«пивечко»…
«млечко»…»

(В. Маяковский)  

Именно таков чешский менталитет – спокойный, добродушный, абсолютно не агрессивный. Злобы почти нет, скорее хитроватая ухмылка и тонкое чувство юмора.

Я вообще никогда не понимала, как можно в Праге стрелять, бомбить, взрывать, если вокруг здания X, XII, XV столетия? Разве можно рисковать подобной красотой? Именно за это я ненавидела коммунистов: как смели они палить по Национальному музею в 68-м?  Какое право имели разбивать танками историческую брусчатку? Город-музей мне всегда казался неприкосновенным, а уж его жители – и подавно. Именно здесь чувствовалась полная безопасность – и физическая, и моральная. Город закрывал всех своим мистическим защитным покрывалом.

И вот наше тихое пражское спокойствие раскрошилось на куски: 14 невинных жертв и множество раненых. И где же? В этом оазисе мирной жизни, спокойной и уверенной в себе Праге!

На Философском Факультете Карлова Университета сидят не только философы, но и историки, востоковеды, искусствоведы, в общем, все гуманитарии. Элита, кстати, говоря, потому что поступить в один из старейших европейских университетов трудно и требует больших усилий. Но у будущего убийцы это получилось. По описанию знакомых и соседей он был вполне положительный юноша, хорошо учившийся на историческом факультете и даже получивший премию за свою бакалаврскую работу. Тихий, внешне послушный парень, не слишком общительный, в общем, как говорится «беспроблемный» – как раз такой, из которых получаются либо талантливые ученые, либо маньяки. На этот раз в гнезде вылупился маньяк.

Сейчас все бросились исследовать этот, такой непривычный для Чехии, феномен жестокого убийцы: была ли у него психологическая травма в детстве, не буллил ли его кто-либо, не слишком ли строго отец заботился о его нравственном облике. Его случай столь редкий в Чехии, что наверняка породит не одну диссертацию и множество научных исследований.  Юристы и политики займутся изменениями в законах о владении оружием, университетские здания обзаведутся усиленной охраной и металлоискателями. Но уже не будет ощущения той доверчивости и безопасности, которой так гордились в Чехии. И никто не воскресит талантливых педагогов и студентов, погибших в этой бойне.

Конечно, наступит весна. Город оттает, затянутся раны, выздоровеют раненые. Но вернется ли чувство надежности и безмятежного покоя в прекрасную Прагу? Или же унесенное ветром чувство защищенности  пропадет, введя Чехию в сплоченный альянс небезопасных стран, где за углом всегда может оказаться террорист, насильник или просто спятивший историк. А вместо ухмылки и безобидных шуточек Йозефа Швейка Чехия обретет недоверчивый, устремленный в опасное и недоброе будущее взгляд Йозефа К.

Так не хочется, чтобы чешский менталитет менялся, но, как известно, трагедии меняют и людей, и общество.

Екатерина Герцман