Был он клоун – смешной и добрый

Не было в стране под названием Советский Союз другого такого артиста, которого так любила бы публика, как Никулина, и это до сих пор остается загадкой, подобной «загадке русской души». Но мне кажется, что ключ к разгадке тайны его обаяния лежит в маленькой роли глуповатого владимирского дьячка Патрикея в картине Андрея Тарковского «Андрей Рублев», – ​образе, который собрал в себе все черты характера русского человека, от беспечности и простодушия до хитроумия и мужества. Так, от «муравья» до героя, мог раскрыть образ только Тарковский, а сыграть – ​только Никулин, но это тема другого разговора, а факт, что, однажды роль, гениально сыгранная артистом, наложила четкую печать на все остальные – ​комические и трагические – ​роли Юрия Никулина в кино…

А начиналось все так. Московский клоун Юрий Никулин впервые появился на экране в 1958 году в фильме «Девушка с гитарой». Он сыграл неуклюжего пиротехника, который собрался жизнерадостным и красивым героям комедии показать какой-то новый изобретенный им фейерверк. Фейерверк взорвался не там и не так, как надо: перепугал и перепачкал всех окружающих, едва не покалечил самого «пиротехника», а зрителей – ​рассмешил. Это был веселый салют в честь прихода в кино нового комедийного актера.

С тех пор от роли к роли четко обозначилось комедийное амплуа Юрия Никулина, почти один образ – ​простодушного и веселого долговязого увальня, неумело старательного пройдохи-неудачника, который получил даже имя, ставшее нарицательным: Балбес. Но, несмотря на созданный актером штамп, ни в одной картине он не был одинаковым. «Неподдающиеся», «Молодо-зелено», «Деловые люди», «Бриллиантовая рука», «Старики-разбойники» и другие – ​комедии, в которых Никулин всегда узнаваем, но его персонажи смешны совершенно по-разному. И чем чаще мы видели артиста на экране, тем больше загадок он задавал, тем необъяснимей и противоречивей становились чувства, вызванные его игрой. Он беспредельно серьезен в роли Балбеса, а в зале – ​хохот. Но в картинах «Когда деревья были большими», «Ко мне, Мухтар!» или в шедевре «Андрей Рублев» Никулин другой, – ​мы думаем, грустим, переживаем вместе с ним и перестаем смеяться над его ужимками и фигурой, потому что видим его глаза… Это просто и непостижимо, как всякое настоящее искусство.

Сейчас, когда этого уникального мастера давно нет, думаешь: в чем был секрет его искусства? Откуда возникала вдруг серьезность, когда он смешил? И почему было так смешно, даже когда он просто молчал, просто ходил, просто был на экране? Конечно, во многом его «секреты» были чисто профессиональными. У него было преимущество перед другими актерами: работа в цирке. Цирк, с его вековыми традициями шутовских персонажей, с балаганной публикой, научил Никулина точности и филигранности жестов, реплик, мимики, научил его мастерству. Но это не все секреты никулинского обаяния, благодаря которому актер мгновенно завоевывал симпатии зрителей. Была еще искренность, которую Никулин вкладывал в любой образ, в любую банальность, сказанную его героями, в любой жест и поступок. Ему верили. Невозможно было удержаться от смеха, видя, как серьезно слушает Балбес глупую бессмыслицу песни, которую исполняет Трус в фильме «Дайте жалобную книгу» – ​«Рыбка, рыбка, где твоя улыбка…», а потом растроганно просит Вицина: «Спиши слова». И мы смеялись, потому что наша оценка пропетых куплетов вступала в веселое противоречие с искренней серьезностью Балбеса.

Непосредственность – ​хорошая черта. Но непосредственность глупости делает эту глупость более очевидной, а потому – ​комичной. Юрий Никулин никогда не сгущал красок, не преувеличивал смешных качеств своих героев, он преувеличивал только их искренность. Такой чистейшей, простодушной, незамутненной глупости в жизни не встретишь, а потому балбес Никулина – ​это действительно Балбес с большой буквы, настоящее произведение искусства. То же самое можно сказать о драматических персонажах артиста. Лишь легкий контур внешней комичности остается в его образах, наполненных неподражаемой искренностью и добротой. Маленький человек Кузьма Кузьмич из фильма «Когда деревья были большими» совершенно зауряден. Нет никакой тайны в его прошлом, никакой особой жизненной философии, которая если не оправдывала бы его, то, по крайней мере, делала бы эту фигуру более значительной. Он живет плохо, нечестно, с покорностью принимая удары судьбы. Усилия людей, пытающихся вернуть Кузьму Кузьмича на путь истинный, очень благородны. Но стоит увидеть полные собачьей тоски глаза «Кузьмича», как возникает ощущение, что актер знает о трагедии этого запивохи больше, чем все окружающие, больше, чем тот сам. Большой талант, что говорить. Поэтому Никулину легко было выходить из штампов бродяг и пьяниц в тончайшие человеческие образы лирических героев фильмов «Они сражались за Родину»,»Чучело», добившись вершины актерского мастерства в роли журналиста Лопатина в фильме Алексея Германа «Двадцать дней без войны».

Притом этот прекрасный артист вовсе не стремился внушить нам расхожую мысль, что все мы люди, все – ​человеки, и каждого нужно пожалеть. Грусть по несостоявшейся человеческой личности, пусть едва уловимая, вот она-то постоянно гнездилась в его персонажах, даже тогда, когда Никулин смешил, выставляя на осмеяние публики своих нелепых героев. И он никогда не выступал обличителем «социальных пороков», как тогда говорили, он не рисковал обобщать. Если что и проникало тревожное от личности артиста в его пройдох-неудачников и других киноперсонажей, так это вина человека перед самим собой.

В общем, Юрий Никулин был серьезным художником и ему удавалось реализовать на экране все, что он хотел показать в своих героях. Это искусство, но и не только. Это мироощущение. Ведь, кроме законов мастерства, есть еще и другое – ​жизнь, человеческий опыт, дороги, пройденные однажды… Отвоевать две войны и стать клоуном, видеть разрушение, злобу, смерть и остаться добрым и веселым человеком – ​это мироощущение Никулина. Как оно сформировалось? Загадка человека, загадка таланта.

В 1918 году в маленьком городке Демидове Смоленской губернии открылся театр революционного юмора «Теревьюм». Его директор был одновременно и режиссером, и актером, и автором программ для эстрады и цирка, а его жена – ​актрисой. Это были родители Никулина. Искусство смешного требует постоянной выдумки, говорил Юрий Никулин. В его семье выдумывали непрестанно. Выпускали семейную стенгазету. Отец писал для Юры смешные пьесы (как впоследствии сам Юрий Никулин придумывал для своего сына Максима целые многосерийные приключенческие фильмы в рисунках). На старых детских фото Никулин с гитарой, Никулин с приклеенной бородой, с половой щеткой, Никулин с тремя бутылками – ​прообразы его будущих ролей. Он всегда хотел стать артистом – ​«сработали гены»; он верил в свою удачу, и из армии, отвоевав финскую, писал в семью: «Я надеюсь, что счастье мне не изменит, все будет хорошо. Я приеду в сентябре и мы заживем счастливо». Это был конец сорокового года, а впереди была вторая война…

Словом, можно было бы много чего еще рассказать о жизненном и творческом пути этого замечательного артиста, о том, как он своими блистательными афоризмами опровергал мнения, что клоун в жизни обязательно должен быть меланхоликом, но, во‑первых, это описано в его биографиях и собственных книгах «Почти серьезно», «Анекдоты от Никулина» и других, а во‑вторых, стоит вспомнить, например, похождения никулинского героя в бессмертной «Бриллиантовой руке», а там и любое из его знаменитых выражений, например, «Простите, у вас ус отклеился»… и можно больше ни о чем не писать!

Хочется только сказать, что однажды добрый и смешной клоун Юрий Никулин нашел ключ к сердцам людей и остался в них навсегда, потому что в той нашей не очень веселой жизни он выходил на сцену рассыпающим бриллианты смеха волшебником, оптимистом, простым, ясным и близким каждому человеком.

Анатолий СИГАЛОВ, Германия