Легкая победа президента Кеннеди

За полтора года до того, как бывший рабочий минского радиозавода Ли Харви Освальд прострелил ему голову из винтовки «Манлихер-Каркано», президент США Джон Фицджеральд Кеннеди лишил невинности 19-летнюю стажерку Белого дома в кровати своей жены Жаклин, отъехавшей в тот день в Вирджинию с детьми.

Бывшая стажерка Мими Эшфорд, которой сейчас 69 лет, полвека хранила молчание, но в 2003 году о ней упомянул в своей биографии Кеннеди известный американский историк Роберт Даллек. Ей позвонила одна журналистка, с которой она отказалась разговаривать. Срок давности на ее тайну явно подходил к концу.

Перед тем, как о ее тайном романе с президентом раструбят другие, Эшфорд решила поведать о нем сама и выпустила на днях книгу воспоминаний, которая в принципе не сообщает о Кеннеди ничего нового, но содержит ряд гривуазных подробностей этого мезальянса.

Слухи о серийном прелюбодействе Джона Кеннеди ходили и при его жизни. О нем прекрасно знали его ближайшие сотрудники, прежде всего Дейв Пауэрс, поставлявший президенту новых пассий, охранявшие первую чету государства чины секретной службы США и многие журналисты, освещавшие Белый дом. Но все они держали язык за зубами, в том числе и шакалы пера.

Это объясняется и тогдашними нравами, сильно отличающимися от нынешних, и тем, что большая американская пресса молилась на пригожего молодого президента, как молится сейчас на Обаму,  и видела в его Белом доме, как тогда говорили, новый Камелот. Это мифический замок короля Артура и его рыцарей круглого стола.

«Мне всегда представлялось, что я в первый раз сделаю это с любимым мужчиной в первую брачную ночь, – пишет Эшфорд. – Это было типичное представление моих ровесниц в 1962 году…».

Вышло не так, как планировала высокая худощавая девушка, чья семья тяготела к умеренным республиканцам и голосовала в 1960 году не за Кеннеди, а за  Ричарда Никсона. Как и у многих молодых американцев тех лет, у Мими, однако, «не было иммунитета перед привлекательностью динамичного нового президента и его гламурной жены, – вспоминает она, – так что я написала Джеки и попросила интервью для школьной газеты».

 

Жаклин Кеннеди, в девичестве Бувье, училась в том же эксклюзивном интернате мисс Портер в Коннектикуте, что и Мими Эшфорд. Однокашница отказала, но ее секретарь по протокольным вопросам Летиша Болджридж дала Мими интервью вместо Жаклин, а потом включила ее в группу школьников, встречавшихся с Кеннеди в Белом доме.

«В жизни президент Кеннеди был выше, худее и красивее, чем на снимках», – пишет она. Он перекинулся с нею словами, улыбнулся и пожелал ей удачи. Кеннеди, очевидно, не забыл о ней, поскольку год спустя Мими пригласили на лето стажеркой в Белый дом, хотя сама она запроса об этом не подавала.

Ее определили в пресс-центр, где она должна была собирать ленту, выползавшую из телетайпов, разрезать ее на полосы в 30 сантиметров длиной и относить пресс-секретарю президента Пьеру Сэлинджеру.

Сказать, что Мими, которую в школе прозвали Мартышкой, была в тот момент девушкой неискушенной, – это ничего не сказать. Ее сексуальный опыт ограничивался 1(одним) поцелуем в 8-м классе.

На четвертый день к ней подошел Пауэрс, носивший титул специального помощника президента, и пригласил ее поплавать в закрытом бассейне Белого дома. Приглашение было двусмысленным, особенно в те годы, но Мими была слишком им ошеломлена, чтобы над этим задуматься.

Одна стена басссейна была зеркальной, а три других были расписаны пальмами и парусными лодками. Мими с облегчением увидела, что там были две ее коллеги по пресс-центру, которых звали Фиддл и Джилл и которые, как она узнала гораздо позже, тоже удовлетворяли нехитрые плотские потребности президента США и, возможно, его соратников и младших братьев. Девушки показали ей, где взять купальник.

Мими пишет, что, переодевшись, она украдкой взглянула на себя в зеркало и испытала облегчение. По ее словам, «может, у меня не было пышных форм, но зато у меня были осанка и длинные ноги».

Вода в бассейне оказалась теплой, как в ванне. Как ей сказали, она всегда была нагрета, чтобы облегчить Кеннеди хронические боли в спине. Сейчас бы о них знали все, но в те годы американцы имели о болячках президента так же мало понятия, как и о его бесконечных адюльтерах.

Сначала в бассейн спустились трое девушек, а потом показался и сам президент США. «Вы не против, если я к вам присоединюсь?» – спросил он со своей лучезарной улыбкой, и ему не отказали. «Для 45-летнего мужчины он был в замечательно хорошей форме, – вспоминает Мими. – Плоский живот, накачанные руки…».

Кеннеди подплыл к ней и спросил: «Вы ведь Мими, да? И вы будете летом в пресс-центре?». По словам Мими, большинство ее коллег измеряли свой статус  в Белом доме по числу контактов с президентом и по тому, знает ли он их по имени, а она, похоже, сходу перескочила через несколько ступенек.

Президент поплыл к другим девушкам, а Мими вернулась за свой стол. Волосы у нее еще не высохли, когда к столу подошел Пауэрс и спросил, не хочет ли она после работы подняться наверх, где соберутся кое-какие сотрудники.

В половине шестого вечера Пауэрc, мурлыкая себе под нос, отвел ее в западное крыло Белого дома в семейную резиденцию президента. Там уже расположились Фиддл и Джилл, беседовавшие с секретарем президента по протоколу Кенни О’Доннелом.

Поуэрc начал подносить Мими коктейли дайкири. Вдруг все вскочили на ноги, потому что в дверях показался Кеннеди. Он уселся на диван, положив ноги на кофейный столик.

Мими планировала уйти вместе с Фиддл и Джилл, как вдруг к ней подошел президент и предложил показать ей свою резиденцию. Немного окосевшая от коктейлей девушка осмотрелась в предположении, что к ним присоединится вся честная компания, но больше никто не шевельнулся. Кеннеди уже выходил из гостиной, и Мими последовала за ним.

Сперва он показал ей президентскую столовую, а потом провел ее в элегантно убранную комнату и объявил: «А вот спальня миссис Кеннеди». Это показалось Мими странным. «А где он сам спит?» – подумала гостья.

Президент взглянул в окно, за которым садилось июньское солнце.

После этого он встал напротив Мими, положил руки ей на плечи и легонько подвел ее к краю кровати. Она опустилась на локти, а президент расстегнул верхние пуговицы ее рубашки и запустил руки под лифчик. Потом он спустил с нее трусики.

Неожиданно для самой себя Мими расстегнула себе рубашку до конца, а президент взгромоздился на нее. Почувствовав препятствие, он спросил: «Ты что, никогда этого не делала?». – «Нет». – «Ты в порядке?» – «Да», – и он продолжал, но осторожнее, чем прежде.

Завершив дело, он улыбнулся и предложил, чтобы Мими пошла в ванную. «Я была в шоке, – пишет она, – а он, с другой стороны, держался, как ни в чем не бывало, и вел себя так, как будто произошедшее было в порядке вещей».

Девушке очень хотелось домой. Кеннеди почувствовал это и вызвал по телефону лимузин. Принимая дома душ, она подумала: «Так это был секс?». «Я не имела понятия, – вспоминает она, – был ли это хороший секс, плохой или никакой».

В последующие месяцы она не раз гостила в жилой части Белого дома в отсутствие Жаклин, перед которой особых угрызений не испытывала, хотя страшно ее уважала.  Мими была с Кеннеди в решающий день Карибского кризиса, когда Америка жила в ожидании ядерной войны, а иногда сопровождала его в поездках. Один раз Пауэрс вез ее к президенту в своей машине, положив для конспирации на пол.

Ее роман с президентом продолжался полтора года, почти до того дня, как его застрелили в Далласе. Она не сомневается, что в то же самое время у него была череда других женщин, да и сама Мими начала встречаться с другим и осенью 1962 года сообщила Кеннеди, что выходит замуж.

Президент, который за весь роман ни разу не поцеловал ее в губы и однажды заставил заняться оральным сексом с Пауэрсом, подарил ей на свадьбу золотые заколки с бриллиантами и отличную фотографию, где он был на яхте. Мими отнесла заколки в ломбард и купила себе серое свадебное платье, а фотографию разорвала на мелкие кусочки и разбросала в разных местах. Платье она потом кому-то подарила, о чем теперь жалеет.

Пауэрс перенес оральный секс с нею безропотно, но потом устроил президенту скандал. Был случай, когда Кеннеди пытался заставить Мими оказать аналогичную услугу своему, как он выразился, «братику» Теду, будущему сенатору, но тут уже Мими с возмущением отказалась.

Эти выходки покойного президента дали ряду рецензентов книги повод заявить, что «он обращался с женшинами, как со шлюхами», и пытался унизить и Мими, и Пауэрса подневольным оральным сексом, демонстрируя им свою власть. Иных неприятно поразило и то, что Кеннеди сунул своей юной пассии наркотик амилнитрит в гостиной у чернокожего комика Билла Косби.

Консервативный публицист Рич Лауэри с осуждением пишет в «Нью-Йорк пост», что Мими играла в Белом доме роль «игрушки при дворе султана». Либеральный публицист Тимоти Ноа называет Кеннеди «монстром» и «патологическим прелюбодеем».

Но либеральная общественность, для которой Кеннеди был первой политической любовью, отреагировала на откровения Эшфорд безучастно.

Широкая публика – тоже. Первое телевизионное интервью с автором собрало всего лишь 5 миллионов зрителей. Тем же вечером конкурс «Американский кумир» смотрели 19 миллионов человек.

А вот интервью телеведущей Барбары Уолтерс с Моникой Левински смотрели в 1999 году 70 миллионов зрителей. Но Клинтон был жив, а Кеннеди – давно нет.

Владимир КОЗЛОВСКИЙ