Композитор Брукнер и дирижер Феддек нашли друг друга

Дед и отец будущего композитора  были учителями начальной школы. Всегда неуверенный в себе Антон, получивший хорошее музыкальное образование и делавший первые шаги в музыкальном сочинительстве, продемонстрировав свои первые успехи в творчестве, пошел, тем не менее, по протоптанному пути, также занявшись учительской деятельностью. Но музыка продолжала увлекать его. Духовными маяками Антона  всё в большей степени становятся Бах, Бетховен, Вагнер, а его собственное творчество включает в себя уже такие сочинения, как первые четыре симфонии, седьмая симфония, Тe Deum и т.д.

Многие сочинения заслужили высокую оценку музыкантов и, в частности, высоко оценивал их Герман Леви, придворный дирижёр Мюнхенского двора, который стал первым исполнителем многих произведений Брукнера и других современных ему  композиторов. Однако Леви не принял Восьмую симфонию Брукнера, одну из лучших среди его одиннадцати симфоний, что привело композитора к глубокой депрессии. Он, не доверяя собственным оценкам, стал перерабатывать свою Восьмую и некоторые предыдущие симфонии, привлекая к этому делу и уже существующих учеников-музыкантов. Совершенно неясно, насколько эта деятельность улучшила симфонии. Брукнеру в это время было хорошо за сорок.

В результате появилось несколько вариантов Восьмой симфонии, с одним из которых сан-францисская публика познакомилась недавно.

Восьмая Симфония – отнюдь не трагедия и даже не драма. Это, скорее, размышления о жизни и людях, со всеми их достоинствами и недостатками. Перед слушателями открывается божественная красота мироздания, сосуществующая  со страданиями людей. Царит задумчивость, завораживает тематическое богатство музыкальных фраз. Некоторое усиление драматизма, – и всё завершается едва слышным пиано. Вторая часть начинается с медленного чопорного танца. Возникла спокойная, умиротворяющая тема с вариациями. Наступило ощущение всеобщей благости.

Третья часть начинается со спокойного песенного вступления. Но вот возникает подспудное волнение, которое понемногу сходит на нет, чтобы преобразоваться  в драматические раздумья медленной части и, наконец, вернуться к началу. Красота переклички светлого и тёмного начал в четвёртой части.  Лирическое волнение, сменяющееся энергией, весомостью и решимостью. Возвращение к вариациям начальной темы.и к солнечным дням.. Торжественное завершение симфонии. Всё вместе взятое представляет собой Красоту в самом высоком смысле этого слова.

Сан-Франциско Симфони планировал для этой программы другого дирижёра, выдающегося  музыканта  Семёна Бычкова, но тот совсем недавно перенёс серьёзную операцию. Она прошла весьма успешно, и он порывался вовремя прибыть в Сан-Франциско, однако врачи категорически выступили против этой затеи. Бычкову пришлось подчиниться, и тут кто-то вспомнил о «палочке-выручалочке», Джеймсе Феддеке, который в течение четырёх лет был ассистентом-дирижёром Кливлендского оркестра и музыкальным директором Кливлендского Юношеского оркестра. Будучи очень активным человеком, он участвовал в репетициях «главного оркестра», в записях раличных программ, в подготовке оперных спектаклей и гастролей.

В марте 2011 года Феддек срочно заменил своего заболевшего руководителя, Франца Велзер-Мёста в Цюрихском Оперном театре в опере Моцарта «Дон Жуан». До Кливленда  Джеймс был ассистентом дирижёра в Мемфисском Симфоническом оркестре и активно участвовал в работе многих других коллективов. В 2013 году Феддек оставил свою работу в Кливленде и посвятил себя срочным заменам в различных коллективах Европы и Северной Америки. Это превосходная помощь другим и прекрасная школа для него самого. Будучи замечательным органистом, он с удовольствием и большим успехом принимает участие в органных концертах.

Но вернёмся к концерту в Дэвис-Холле.

Что поражает слушателя уже с первых минут звучания музыки, – необычайное внимание оркестрантов к каждому жесту  дирижёра. Эта фраза должна вызвать снисходительную улыбку слушателей: наивный автор недавно открыл Америку. Но  слушатели  могли бы заметить, с каким поглощающим вниманием оркестранты  стремились не пропустить ни одного жеста Джеймса Феддека. Его жесты совершенно лишены театральности, но каждый из них очень прост, выразителен и продуктивен, ни одна деталь партитуры и требуемая Брукнером атмосфера  воспроизведения задуманной автором идеи  не осталась без «присмотра».

И внимательный слушатель находит в каждой части очаровательные детали, порой вызывающие волнение, но нередко – и успокоение. Этому способствует и наличие многих «псевдозавершений» отдельных частей большого «полотна». При всех очевидных достоинствах симфонии особенно хочется подчеркнуть красоту её третьей части и возвышенность её устремлений. И хочется почаще встречаться с очень талантливым музыкантом и дирижёром, Джеймсом  Феддеком.

Х. АНАТОЛЬЕВ

Сан-Франциско