«Безумный Макс» приговорен к 200 годам

24-летний уроженец Украины Максим Гельман, которого бульварная пресса Нью-Йорка прозвала Безумным Максом по названию австралийского боевика «Mad Max» с Мелом Гибсоном в главной роли, приговорен к двум столетиям тюрьмы за четыре  зверских убийства и столько же покушений на убийство, совершенных прошлой зимой в течение считанных часов.

«Вы, сэр, – патологический хищный зверь и социопат», – заявил ему перед вынесением приговора бруклинский судья Винсент Дель Джудис. Гельман не остался в долгу, и, когда его выводили из зала, вызывающе предложил судье совершить с ним сексуальный акт, не требующий раздевания.

Если кому интересно знать, как это звучало буквально, живодер сказал судье: «Соси мой русский…!»

Кто-то найдет несуразным тот факт, что эти слова произнес уроженец Украины по фамилии Гельман. Мне же было любопытно, что точно такую же фразу употребил покойный Япончик в угрожающем письме моему покойному знакомому журналисту Роберту Фридману. Видимо, это в уголовных кругах, что называется, бродячая формула.

«Просьба отклонена», – невозмутимо ответил Дель Джудис, чем навеки меня покорил.

Кеннет Тауб, возглавляющий в бруклинской прокуратуре отдел по расследованию убийств, заявил судье перед оглашением приговора, что у Гельмана «отсутствует нравственный компас», и что он гордится содеянным «в тот проклятый день».

Гельман, эмигрировавший в США в 1994 году, поначалу отрицал вину. Однако в ноябре он признал себя виновным, желая, как сообщают, сменить неуютную городскую КПЗ на о. Райкерс-Айленд на перманентное место заключения. По словам Тауба, Гельман говорил другим заключенным, что постоянная тюрьма за пределами города будет похожа на «плохой дом престарелых» с личными свиданиями и телевизорами с плоскими экранами.

Выслушав в ноябре его признание, Дель Джудис заметил Гельману, что, скорее всего, отправит его за решетку до конца жизни. Сейчас судья заявил, что выполняет свое обещание.

Вот канва жутких событий 11-12 февраля прошлого года.

В 5.09 утра 11 февраля Гельман, которого местные газеты называют также «Мясником с Брайтон-Бич», зарезал своего отчима, 54-летнего Александра Кузнецова, у того дома, на Ист 27-й улице. Как он объяснил потом полиции, потерепевший отказался дать ему ключи от материнской машины. Гельман уехал в «лексусе» потерпевшего и в 8.12 утра сбил на углу Оушен-авеню и Авеню S 41-летнюю женщину, сломав ей ногу.

     В 10 утра «Безумный Макс» подъехал к дому 20-летней Елены Бульченко, являвшейся предметом его грез, но неизменно его отвергавшей. Они с матерью жили на Ист 24-й улице. Он застал в квартире только ее мать, 56-летнюю Анну Бульченко, зарезал ее несколькими ударами ножа и стал терпеливо дожидаться Елены у еще теплого трупа.

Она вернулась лишь в 16.20. Гельман убил ее, нанеся ей 11 ножевых ран. Десять минут спустя он пырнул на улице ножом 60-летнего Арта Дикресенто и забрал его машину «понтиак боневилль» 1995 года, на которой две минуты спустя насмерть задавил 62-летнего Стива Тэнненбаума на углу Оушен-авеню и Авеню R .

В 12.55 ночи Гельман поймал на улице такси, которое вел 55-летний Фриц Фуллертон, и нанес ему ножевое ранение в горло.

Через десять минут Гельман напал на 25-летнего Шелдона Поттинджера перед церковью на Истерн Парквее и, угрожая ножом, отобрал у него «ниссан максиму».

В 8.30 пассажиры опознали его в вагоне метро по фотографиям, появившимся к этому времени в нью-йоркских газетах, и позвонили в полицию. Гельман выбил газету со своим снимком из руки у одной пассажирки и заорал: «Так вы верите тому, что они обо мне пишут!?».

25 минут спустя убийца сцепился в другом поезде с 40-летним филадельфийцем Джозефом Лозито, ехавшим в 3-м поезде на работу в Линкольн-центр, и нанес ему несколько ударов ножом. Гельмана скрутили полисмены, но, если верить потерпевшему, не сразу.

Лозито выжил и начал винить в своих ранах полицию. По словам его адвоката Эдмонда Чакмакяна, один член большого жюри, которое привлекло Гельмана к суду, поведал ему, что полисмены, задержавшие убийцу, поначалу заперлись от него в будке кондуктора, решив, что у того в руках пистолет.

Лозито пришлось отбиваться от живодера самостоятельно. «Я думал, что умру, – говорит он. – Я не знал, что у человека столько крови». Его отвезли в больницу Бельвью на 1-й авеню в Манхэттене и там спасли.

Полиция его версию отрицает и говорит, что ее чины впервые увидели Гельмана, когда он ломился в будку кондуктора с криками: «Полиция, откройте!».

Судья отдельно приговорит Гельмана за покушение на убийство Лозито, в котором преступник признал себя виновным в минувший вторник, и, видимо, даст ему еще 25 лет тюрьмы.

На церемонии вынесения приговора не было ни одного близкого убийцы, но присутствовали родные и друзья ряда потерпевших. Им и потерпевшим по закону предоставили право высказаться. Водитель Фуллертон говорил шепотом, поскольку Гельман повредил ему голосовые связки.

«Надеюсь, он получит по заслугам», – просипел он в микрофон.

«Никакой приговор не будет достаточен, – сказал бойфренд Елены Бульченко Джерард Хониг. – Ничто ее не вернет».

Гельман, который на потяжении всей церемонии вел себя глумливо и развязно и задирал выступавших, перебил Хонига и закричал: «Ты влюбился в героинистку! Скажи мое имя всуе, и я договорюсь, чтобы тебя убили, пидорас!».

«Ты будешь гореть в аду!» – бросил ему Хониг. По-английски это обещание звучит более свирепо, чем по-русски.

В этом месте судья приказал охране вывести Гельмана в соседнее помещение, но вскоре впустил его обратно после того,  как убийца обещал вести себя смирно.

«Не моя вина, что так получилось», – заявил Гельман в своем сбивчивом последнем слове. Он винил в произошедшем самих потерпевших, а также сотрудников DEA, федерального управления по борьбе с наркотиками, которые якобы за ним следили. За день до приговора он дал в тюрьме интервью газете «Нью-Йорк пост», в котором утверждал, что был крупным торговцем кокаином.

Попутно Гельман признался газете еще в шести убийствах, заявив, например, что в 18-летнем возрасте он сбил в южной части Бруклина двоих мужчин, а потом подал назад и переехал их еще раз, чтобы не оставлять свидетелей.

Власти, однако, говорят, что в тот период в этом районе не было двойных наездов, и не исключают, что Гельман просто создает себе еще более зверскую репутацию перед отправкой на постоянное место жительства.

«Мой отец был бандитом! – гордо заявил он в интервью. – Мой дед был бандитом!».

Психиатрическая экспертиза показала, что Гельман дееспособен. Его защитник Эдвард Фридман не спорит с этим заключением, но говорит, что все равно Гельман душевнобольной.

«Было время, когда существовал другой Макс Гельман», – замечает он.

По мне, эта история лишний раз показывает, что в Нью-Йорке зря практически отменили смертную казнь.

Владимир КОЗЛОВСКИЙ