В защиту белого племени

Меняется страна Америка…

А внутренним эпиграфом я возьму слова моего любимого американского писателя Фолкнера о «расе, промелькнувшей в грозной, но мимолетной славе на челе земли только затем, чтобы исчезнуть навеки». Пусть и не так апокалиптически и безнадежно, но все основания для тревоги наличествуют.

Не первому мне бить в колокола. Тридцать лет тому мой друг Иосиф Бродский, единственный среди нас великий русский, жалился, что к двухтысячному году так называе­мая белая раса составит всего лишь 11 (один­надцать) процентов населения земного шара: «Я не святой, не пророк — и я не возьму на себя смелость говорить, чем окажется гряду­щее столетие. Собственно, меня это даже не интересует. Я не собираюсь жить в двадцать первом веке, так что у меня нет оснований для беспокойства (умер в начале 1996-го). Будущее, каким его можно предвидеть, – это бу­дущее, раздираемое конфликтом духа терпи­мости с духом нетерпимости. Войны неизбежны хотя бы уже потому, что чем сложнее картина реального ми­ра, тем сильнее импульс к ее упрощению».

Пусть не пророк, но напророчил – мало не покажется. Войны вроде бы еще нет, хотя она идет по всем фронтам. Пока холодная война, но становится всё горячее. По крайней мере в стране моего нынешнего пребывания. Как, впрочем, и в Европе: расовые убеждения и предубеждения заразны и переносчивы не меньше коронавируса. Даже у меня на родине, о которой не берусь судить через океан, но сужу по ламентациям из России – того же, к примеру, Евгения Лесина на афророссиян и азиатомосквичей, а он, как никто из русских поэтов, держит руку на пульсе времени:

 

Быки насилуют Европы

Нагое тело, рад народ,

Рабы – за рабство, и холопы

Воротят рыло от свобод.

 

Почему я ссылаюсь на поэтов? Да потому что сам не поэт. А поэтам дано особое зрение. Я бы даже рискнул сказать прозрение. Куда дальше: с моей легкой руки пошел гулять по интернету шутливо-пророческий стишок нашего общего с Бродским земляка питерца Володи Уфлянда, сочиненный в 1958 году, а как будто сегодня – как в воду глядел. Грех здесь не привести, перед тем как продолжить наш разговор уровнем не выше, а чуток поглубже:

 

Меняется страна Америка.

Придут в ней скоро Негры к власти.

Свободу, что стоит у берега,

под негритянку перекрасят.

Начнут посмеиваться Бедные

над всякими Миллионерами.

А некоторые

будут

Белые

пытаться притвориться Неграми.

И уважаться будут Негры.

А Самый Черный будет славиться.

И каждый Белый

будет первым

при встрече с Негром

Негру кланяться.

 

Какого цвета был Христос?

Шутки шутками, но, говоря о расизме, само собой имею в виду как белый, так и черный. В американском многоэтническом плавильном котле на самом деле две нации: белые и черные. Ставлю их в алфавитном порядке, хотя по-английски написал бы blacks & whites, коли уже идут споры, почему в шахматах начинают белые и какого цвета был Христос. И вот уже глава англиканской церкви, угождая цветным, говорит, что, конечно же, Иисус не был белым, будучи ближневосточным человеком. А почему Иосиф и Мария с младенцем по имени Йешуа бежали от царя Ирода в Египет? Чтобы смешаться с местным населением, будучи одного цвета с темнокожими аборигенами, утверждают наши черные братья и сестры. Пусть это противоречит исторической реальности: треть населения Александрии того времени – белые иудеи. Даже Мартин Лютер Кинг был адептом теории черного Христа. По мне, цвет кожи Христа никакого отношения к его учению не имеет.

Ничего такого-растакого политнекорректного я не произнес? И не произнесу, потому как, благодаря, может быть, советскому интернациональному воспитанию, расовых предрассудков начисто лишен. Тем более здесь, в Штатах. Вплоть до того, что, покалякав с человеком, я уже на следующий день не всегда могу вспомнить, белый он или черный, или желтый, или смуглый, хотя прекрасно помню, о чем был разговор. Почему тогда я, натурализованный американец, должен, как требует нынешний ритуал, припадать на одно колено и просить прощения за грехи, которые ни я, ни мои предки не совершали? В моем роду не было ни рабовладельцев, ни рабов, ни крепостников, ни крепостных, как не было их у десятков миллионов коренных американцев – итальянцев, ирландцев, евреев, поляков и прочих, чьи предки прибыли в Америку уже после того, как рабство отменили.

Но даже у тех белых американцев, чьи далекие, полтора века тому, предки были рабовладельцами, – перед кем и за что им виниться? Навязанная белым коллективная вина перед черными – не абсурд ли? Почему нерабовладельцы должны просить прощения у нерабов?

Мысленно, для пущей наглядности, переношу всю эту абракадабру в родные пенаты. Потомки крепостников просят прощения у потомков крепостных. К счастью – или к несчастью, – одни от других не отличаются цветом кожи. Не говоря уже о памятниках бывшим крепостникам типа Пушкина или Толстого, которые сносятся по всей Руси Священной. Представили?

 

Вымирающее племя

Ломлюсь в открытые ворота? Пусть так, но вот буквально за несколько лет один китчевый слоган сменился другим: взамен MeToo – Black Lives Matter. Кто спорит, черная жизнь имеет значение. Как и любая другая. Включая белую, да? Увы, не все так думают.

Невозможно вообразить белого расиста, который оспорит право черного на жизнь, да? Зато черные могут себе позволить усомниться в праве белых на жизнь: WHITE LIVES DON’T MATTER. И огласил этот человеконенавистнический призыв к ликвидации белого племени не какой-нибудь экстремал с мозгами набекрень, а черная профессорша Прямвада Гопал из Кембриджа. Естественно, петицию с требованием изгнать ее из прославленного университета подписали многие тысячи, но в ответ – свобода слова! – она повышена в должности и продолжает преподавать колониальную и постколониальную литературу.

Пример этот тем хорош, хоть и плох по сути, что позволяет глянуть в корень проблемы. Позволю себе высказать затаенное, заветное, тревожное наблюдение. Рабовладение – это побочка нынешнего движения за обнуление американской и европейской иудео-христианской, белой по преимуществу, цивилизации. Именно достижения белых – в религии, культуре, науке, экономике, в чем угодно – вызывают раздражение. Чтобы не быть голословным, дам слово лидеру афроамериканцев Аль Шарптону:  «Если бы у нас, чёрных, четыреста лет не стояли на горле, мы, а не евреи, были бы народом лауреатов Нобелевских премий, первопроходцами во всех науках, законодателями мод и просто законодателями. А так…»

То есть расовые отличия побоку? Даже самому заскорузлому белому расисту не придет в голову отрицать достижения черных в спорте – в боксе, в борьбе, в футболе, в баскетболе. То есть быку не позволено, что позволено Зевсу. Понятно, как и Христос, Зевс теперь черный. Как и весь Олимп.

Ладно, обойдемся без научных ссылок на таких гигантов, как Ломброзо и Дарвин, хотя никто еще не отменял великую книгу последнего «Происхождение видов», чье замалчиваемое полное название – «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь». Однако именно Дарвин предсказал борьбу цивилизованных рас с дикими расами. Из песни слова не выкинешь.

Демографически белые проигрывают. К середине текущего столетия африканцы и азиаты составят 80% населения земли.

Касаемо США, со второй половины прошлого столетия доля белых американцев быстро падает, сократившись с 88% в 1940 году до 79,6% в 1980-м и до 61,9% в 2014-м. А сейчас? В полосе южных штатов, включая Флориду, Техас и Калифорнию, белые уже стали нацменами, да простится мне этот советский уничижительный термин. Большинство теперь там афроамериканцы и латинос, которые гордо именуют себя «Ля Раса». Сошлюсь на бывшего кандидата в президенты Патрика Бьюкенена, который бил тревогу в связи с латинизацией США несколько десятилетий назад, за что был ошельмован расистом.

Пора признать, что мы, белые, относимся к исчезающему, вымирающему племени и место нам в Красной книге. Вот почему белых надо холить, лелеять, беречь, как хранителей священного огня мировой цивилизации, а не унижать, травить и вытравливать, как это происходит ныне.

Нью-Йорк

Владимир СОЛОВЬЕВ