Развод

Часов в семь вечера раздался звонок в дверь. На пороге квартиры с сумкой через плечо стоял Гена – мой близкий приятель.

– Переночевать пустишь? – cпросил он.

– Конечно! Входи! Что случилось?

– Ой, не спрашивай, – понурив голову, – ответил он.

– И всё-таки? Давай заходи, и всё по порядку.

– Да что рассказывать-то?! – сняв пальто и поставив у дверей сумку, ответил расстроенный Гена, проходя в комнату.

– Сегодня я, наконец, принял решение. Надоело! Решил разводиться с женой. И  это не сиюминутное решение, а итог наших отношений последних месяцев. Ты даже не можешь себе представить, как она меня достаёт каждый день. Что бы ни сказал – тут же следует возражение, причём, в любых вопросах, в том числе и тех, о которых она не имеет ни малейшего представления – лишь бы назло мне.

Вчера, ни с того ни с сего, раскричалась так, что я встал и ушёл из дому в надежде, что побудет одна и успокоится. А когда вернулся, тут же вылила на меня очередной ушат грязи.

Ну, что это за жизнь? Ведь мы уже далеко не молодые люди, и каждый её всплеск оставляет такие рубцы на сердце, что иногда не можешь подняться с кровати. Сколько раз пытался поговорить с ней по-хорошему, и всё бесполезно. Слушает- слушает, а потом на полуслове прервёт меня – и вновь какие-то дикие эмоции. Ни разу за последнее время не получилось нормальной человеческой беседы.

– Так разводиться-то зачем? Поживи у меня. Некоторое время воздержись от всяких контактов с нею. Пусть задумается, почему такое происходит в вашей жизни. Она же трезвый человек и способна дать оценку своим поступкам. Ведь вы прожили вместе не один десяток лет, и всё, как я понимаю, было нормально. А развестись легко! Только потом вновь склеить семью будет уже невозможно. А дети? Внучки?! Ты подумал, каково им будет, если уйдёшь из семьи?

– В том-то и дело, что подумал. Или ты решил, что она только на меня так реагирует?! Нет, Юрка! Всё гораздо сложнее. В последнее время она и сына, и внучек третирует. Дело дошло до того, что они стараются как можно реже бывать дома, чтобы лишний раз не слышать её оскорблений. Девчонки взрослеют, всё видят и переживают не меньше, чем я. Я слёз на их глазах не помнил. А тут уже несколько раз плакали.

А невестку вообще не признаёт. Та даже с детьми не может поговорить без её вмешательства. И не дай Бог, если кому-то из детей в её присутствии сделает замечание. Тут же встревает в разговор, оправдывая девчонок, хотя те сами понимают, что виноваты, и мама правильно их наставляет.

Однажды Надюшка – старшая моя внучка – попыталась возразить: “Бабушка, ведь мама со мною разговаривает, почему ты вмешиваешься?” Что тут было, тебе не передать. Она чуть не с кулаками набросилась на ребёнка: “Да как ты смеешь мне делать замечания?! Если бы не я, вы бы уже давно в грязи и голоде погрязли. Ведь твоя мать даже обед не может приготовить, уж не говоря о том, чтобы пол подмести”.

Нет, у неё явно что-то с психикой.

– Генка! Поверь мне, психика здесь не при чём. Просто ты где-то смалодушничал, не отреагировал должным образом на грубость, дав ей возможность утвердиться в правоте такого общения и постепенно почувствовать себя незаменимой в семье.

Ведь, если посмотреть со стороны, невестка почти весь день на работе, заниматься по хозяйству ей некогда, а твоя Любушка, – кажется, так ты её называл, – и обед для всех приготовит, и разносолы всякие сделает, и бельё в стиральную машину заложит, и подметёт, когда нужно. Так что ты далеко не первый, кто оказался в такой ситуации.

Когда моя Лена была жива, мы тоже через это прошли. Правда, мало кто об этом знает, но пару месяцев жил у друзей, и так же, как ты, о разводе подумывал. Представляешь – после сорока пяти лет совместной жизни. Сказать кому – не поверят!

Первый месяц не подавала о себе никаких признаков. Ушёл и ушёл – скатертью дорога. И только в конце второго месяца, после того, как убедилась, что не отвечаю на её звонки, стала обзванивать моих друзей, интересоваться, где я. А я, как уже говорил, не распространялся о нашей размолвке, знали об этом только два человека, у которых по очереди жил. Но и они были предупреждены, чтобы ни в коем случае не сообщали о моём местонахождении.

У Лены хватило ума не афишировать наши отношения, она просто интересовалась, где я в данный момент могу находиться, так как моя трубка молчит. Естественно, никто не знал, отвечали искренне, так что заподозрить их в обмане не было оснований.

Когда несколько моих приятелей сообщили, что Лена меня разыскивает, пришлось ответить на её очередной звонок. И услышал: «Приди сегодня домой, мне нужно многое тебе сказать».

Разговор состоялся серьёзный. При встрече я сообщил ей всё, что накипело во мне до нашей размолвки. И, представь себе, она ни разу не перебила, молча выслушала все замечания и лишь потом сказала, что за время моего отсутствия не раз анализировала наши отношения, всё поняла, просит извинить её и начать совместную жизнь с чистого листа.

Я даже представить себе не мог такой идиллии, в которую окунулся после этого разговора. Лена моя полностью изменилась, и наша дальнейшая жизнь частенько напоминала медовый месяц, настолько дружны мы были.

А когда у неё случился инфаркт и врачи предупредили, что дни её сочтены, я места себе не находил, круглосуточно дежурил у неё в палате, всё надеялся на какое-то чудо. А она гасла буквально на глазах, потеряла речь, постепенно перестала меня узнавать, отрешённо глядя куда-то вверх.

Вот так, Гена, я лишился любимого человека. Так что не укорачивай жизнь ни себе, ни Любе. Живи у меня, сколько потребуется. Меня ты не стесняешь. Но цель у тебя должна быть одна – помириться.

– Извини, Юра, что заставил тебя заново пережить потерю, но ты помог мне по-другому посмотреть и на мои с Любой отношения. Конечно, мы любим друг друга. Честно говоря, я не мыслю себя без неё. Думаю, что и она не хочет меня потерять. Так что правильно говорят: «Время – лучший лекарь». Буду ждать дальнейшей её реакции.

Ждать пришлось недолго. Спустя пару дней Гена почувствовал нестерпимую боль в сердце. Врач, констатировав предынфарктное состояние, потребовал немедленной госпитализации. А в больницу, уже на второй день, пришла жена. О чём они говорили в те дни, которые Люба безотлучно провела у койки своего мужа, сказать трудно, но после выписки из больницы прошло более года, а супруги – Люба и Гена – живут, как голубки. Все их действия настолько согласованны, что и дети, и внучки не могут нарадоваться семейному счастью.

Недавно старшая, Надюшка, придя домой из школы, спросила отца: “Скажи, папа, неужели для того, чтобы в семье было нормальное человеческое общение, нужно пройти через такое испытание? Ведь мы чуть не потеряли дедушку”.

Ответ же она получила от бабушки, которая случайно оказалась рядом и услышала вопрос. Она подошла, обняла внучку и со слезами на глазах произнесла: “Я уже много раз задавала себе этот вопрос и давно пришла к выводу, что нужно не только уважать друг друга, но и уметь выслушать собеседника, не перебивая его. К счастью, дедушка полностью выздоровел и простил меня. Надеюсь, вы все тоже с пониманием отнеслись к пережитому”.

Владимир ЗАСЛАВСКИЙ