Предотвратитель насилия

Share this post

Предотвратитель насилия

(Примечание переводчика: Этот текст был обнаружен редакцией случайно. Он написан на обычном пост-новоязе, то есть на английском языке, освобожденном от политической корректности. Как известно нашим читателям, очищение языка началось сразу после поражения лидера Партии Коленопреклонников в 2020 году. Имя его, к сожалению, затерялось, но в анналах истории он остался как Нюхальщик. Автор текста, видимо, был очень хорошо знаком с новоязом, и в его повествовании встречается много архаичных и непонятных терминов, многие из которых потребовали дополнительного разъяснения).

Share This Article

Машина времени была подержанная, и Джону, конечно, не следовало так гнать. Старенькая машина перегрелась, и пришлось остановиться. Он запустил процедуру выравнивания времени, хотя, как и все люди, которые никогда не открывали капот своей машины, он ничего в этом не понимал. Джон слышал, что это что-то вроде выравнивая давления для водолазов, и этого было достаточно. Когда его биологические часы сравнялись с локальным временем, он понял, что проголодался – было время завтрака.

Изображение Pete Linforth с сайта Pixabay 

Завтраки XX-XXII веков ему нравились в немалой степени потому, что он давно научился сам готовить нехитрую еду. Джон с удовольствием отметил, что находится в самом конце большой автостоянки, и аборигены не станут ему мешать и задавать лишние вопросы.

Он доедал яичницу с беконом, когда к нему на большой скорости подъехал автомобиль, и из него выкарабкалась туша полицейского. «Именно туша, – подумал Джон, – а не просто тело. С амуницией будет под триста фунтов, не меньше».

Но это был не просто полицейский, коих Джон повстречал немало во всех без исключения временных эпохах. Это был вагиношапочник. Полицейский-вагиношапочник, точнее, не полицейский, а «Предотвратитель насилия». (Так стали называть членов отряда Охраны Революционной Пирамиды после прекращения финансирования муниципальной полиции. – Прим. перев.). Вместо стандартного снаряжения полицейских у него была бутылка с коктейлем Молотова, шапочка розового цвета, а вместо жетона полицейского – значок с серпом и молотом, на котором был выбит адрес его личного кошелька криптовалюты.

При виде бекона Предотвратитель поморщился, давая понять, что им, вегетарианцам, даже вид мяса неприятен. Впрочем, это неприятие было взаимным – от него несло, как от бездомного, что, впрочем, тут же подтвердилось – эта особь до недавнего времени действительно была Оккупантом, пока волны эрзац-революции не вынесли его к подножию вершины Революционной Пирамиды. (Оккупанты – популярная форма антисанитарного протеста молодежи в начале XXI века, которая пропагандировала публичные дефекации. – Прим. перев.),

Голос у Предотвратителя насилия оказался весьма высоким, и Джону пришлось еще раз внимательно посмотреть на него – и, к его изумлению, он был она, точнее, эта особь была менструатором. (Так на новоязе стали назывались тех, кто был на это способен, после отмены Оккупантами слов «леди», «жена», и «мама». – Прим. перев.).

Предотвратитель насилия скомандовал: «На колени!», – но по реакции Джона менструатор понял, что Джон в жизни ни перед кем на колени не становился и становиться не собирается. Для Предотвратителя это означало только одно – незнакомец к касте Коленопреклонников не принадлежал.

Джону каста людей, которые преклоняли колени перед другими людьми, была известна. Каста Коленопреклонников просуществовала недолго, но Джон хорошо помнил тот школьный урок, когда учитель рассказывал о них. Перегретый мотор и вынужденная остановка занесли Джона в то недолгое, но смутное и турбулентное прошлое, которое породило касту Коленопреклонников, их боевое подразделение – касту Предотвратителей, и касту Простых Американцев.

И для Предотвратителя, и для самого Джона сразу стало ясно, что он – Простой неменструатор. Это означало, что он никто. Он не человек. Он враг народа и враг режима Коленопреклонников.

И Предотвратитель, и Джон знали в точности, что нужно делать в такой ситуации.

Предотвратитель вызвал подмогу и побежал за Джоном, который несся к лесу так, как только мог нестись человек, рожденный в XXXI-м столетии. Три сотни фунтов вегетарианца-менструатора остались далеко позади. Джон бежал к лесу не потому, что боялся Предотвратителей – у него было достаточно навыков и достаточно устройств из XXXII столетия, откуда он, собственно, и прибыл на эту чертову автостоянку, чтобы справиться с небольшой армией.

Джон убегал в сторону леса потому, что этого требовала Инструкция. В подобных ситуациях нужно было увести преследователей как можно дальше от машины времени. Нет, никто не беспокоился о том, что секреты передвижения во времени будут обнаружены – ведь всем известно, что это открытие было сделано лишь в конце XXX столетия. Авторы Инструкции беспокоились только об одном – чтобы машину времени аборигены в порыве гнева не разгромили. Ведь в этом случае возврат путешественника невозможен ни при каких обстоятельствах.

Предотвратитель видел вдалеке бегущего Простого, и, как бы это не было трудно, продолжал преследование. Пробежка обещала быть долгой, и он предался воспоминаниям о том, как он, провинциальный менструатор, оказался так близко к вершине Революционной Пирамиды.

Он, как и многие другие менструаторы, выбрал благородную профессию учителя. Но из колледжа она вышла уже убежденным вагиношапочником. Он хорошо помнила тот день, когда в ее голову пришла та самая творческая идея, которая, собственно, и вознесла его так близко к вершине Революционной Пирамиды. В тот день она на собрании Комиссаров просто объявила, что время сжигать неугодные книги пришло. В самом деле, все политические и идеологические предшественники вагиношапочников книги неугодных сжигали, так почему же они должны от этого отказываться?

Эта старая идея в XXI веке потребовала модификаций – не только книги, но и все носители информации должны уничтожаться, если они не соответствуют официальной линии партии. Когда происходил погром в ее бывшем Университете, профессор истории ее узнал, и с удивлением отметил: «Я думал, что вам ненавистны только статуи…» Ее ответ был ответом искреннего люмпен-интеллигента: «Какие были у Вас основания думать, что на статуях мы остановимся?»

В какой-то момент вагиношапочник вдруг осознал, что и Простой, и она уже не бегут, а просто идут, причем идут назад. Когда она подошла к машине, вызванная ею подмога лежала в разных позах, стоная от боли, вокруг машины, а Простой стоял и смотрел на нее с каким-то странным выражением лица. Она не знала, что Джон решил нарушить не только первый, но и второй пункт Инструкции. Когда Джон включил выравнивание времени, она почувствовала удивительную легкость в ее грузном теле. Последнее, о чем она подумала, было: «Женоненавистник!»

Она проснулась в больничной палате и первое, что она увидела, был ее мобильный телефон и значок с серпом и молотом на тумбочке. Она попыталась позвонить Комиссару Первого Ранга, но телефон оказался полностью разряжен. В палату вошла медсестра, и менструатор невольно подумала: «Какая стройная, какая красавица!» Предотвратитель насилия спросил у медсестры, как бы ей заправить телефон, но та в ответ только рассмеялась. За ней в палату вошел Джон с большим зеркалом в руках.

«Судя по оборудованию, этот госпиталь является специальным госпиталем для Центрального Комитета Революционной Пирамиды», – подумала она и посмотрела в зеркало. На нее смотрела красавица, как две капли воды похожая на медсестру. «Да, Джон не отличается воображением», – заметила медсестра с улыбкой. – «Когда Вас привезли к нам, он сам толком не знал, какую модель выбрать, и просто указал на меня. Но Вы не волнуйтесь, я тоже нахожусь в модифицированном теле. У нас все женщины начиная с XXIII столетия ходят только в модифицированном. И некоторые мужчины тоже».

«Слова-то какие – мужчины и женщины!», – подумал вагиношапочник. – «Запрещенные!» Системный сексизм был налицо, осталось только выяснить подробности. На этот вопрос ответил сам Джон: «Вы находитесь в столетии, в котором я живу – в XXXII. Этот госпиталь географически расположен примерно в двух милях от автостоянки, на которой мы встретились 11 веков назад. Страна наша носит то же самое название – Соединенные Штаты Америки, но штатов теперь не 50, а гораздо больше. При этом все левые идеологии у нас запрещены, и ознакомиться с ними можно только в библиотеках. Поэтому Вы должны выбрать – оставаться здесь или возвратиться на автостоянку».

Вагиношапочник уже давно находился весьма близко к вершине Революционной Пирамиды, и знал, что в критических ситуациях необходимо посоветоваться с Комиссариатом Идеологии или даже со всем Оккупационным Советом. Ведь коллективное решение всегда лучше, чем индивидуальное. «А коллективное благо всегда выше индивидуального», – подумала он вслух.

«С таким мировоззрением в XXXII столетии не остаются» – вдруг неодобрительно ответила медсестра. «Когда коллективное благо доминирует над индивидуальным – это проявление той формы левой идеологии, которая называется фашизмом, а у нас принято всех его приверженцев из всех доступных столетий собирать и сбрасывать на свалку истории в начало XX или в начало XXI века».

«Но ведь товарищи из Антифа…», – попыталась она возразить, – «Ваши товарищи из Антифа практически не отличаются от фашистов. Этих ублюдков было так много, что их пришлось разделить на две группы – одну отправили в XX столетие, а Вы встретились с теми, кого отослали в XXI столетие» – отрезала медсестра.

В этот момент вагиношапочник почувствовал тот самый прилив умственной энергии, который несколько лет назад позволил ей, безвестному менструатору, войти в круг приближенных к вершине Революционной Пирамиды.

Да, она всегда замечала в Комиссарах некие признаки ненормальности, но и она, и все остальные революционеры просто отмахивались от таких неполиткорректных мыслей. «Так вот почему многие левые радикальные идеи – о глобальном потеплении, системном расизме, политкорректности, объединенных туалетах и токсичной маскулинности – вдруг оказались так подозрительно сконцентрированы в коротком по историческим масштабам отрезке времени» – подумала она и вздрогнула как от непривычной смелости своих мыслей, так и от ужаса поразившей ее догадки.

«А вы не боитесь, что…», – начала она опять размышлять вслух, но медсестра ее перебила: «Нет, опасности нет, концентрация левых гораздо ниже критической, за этим строго следят. Они никогда больше не придут к власти, уж Вы поверьте нам, мы знаем».

А Джон добавил: «Понимаете, уничтожать людей за их мировоззрение, каким бы диким оно не казалось, мы, консерваторы, считаем негуманным. Поэтому – ссылка. За пределы XXI столетия всем левым вход воспрещен. Все без исключения Комиссары Первого Ранга, которых вы знали лично, были именно теми, кого Будущее скрупулезно собрало во времени и сослало на две специально выделенные человечеством свалки истории».

Она еще раз посмотрела в зеркало. Вспомнив свое когда-то дурно пахнущее тяжелое тело, она прошептала: «Меня звали… Пэт… Патриция… Я… вагиношапочник, но я… больше не хочу им быть. Я хочу быть просто… просто женщиной. Оставьте меня здесь…»

«Мы знали, что Вы решите остаться», – удовлетворенно сказал Джон. – «Об этом будет… Нет, точнее – было написано в Нью-Йорк Таймс в 2020 году». – «Про меня в Нью-Йорк Таймс?!», – удивилась Пэт. – «Да, Вы можете сами в этом убедиться», – и на экране компьютера появилось хорошо известная Патриции первая полоса Главного Печатного Органа Революционной Пирамиды. В заметке говорилось о том, что несколько погромщиков пропали без вести во время поджога автомобилей, в которых был обнаружен американский флаг. В числе пропавших был и некий весьма прогрессивный Комиссар Второго Ранга.

В этот момент в палату вошел доктор. Он внимательно посмотрел на Пэт, и от этого взгляда у нее ослабли колени.  Она впервые в жизни почувствовала тем, чем не чувствовала никогда – женским сердцем – что сделала правильный выбор.

Источник 

Игорь ГИНДЛЕР

Share This Article

Независимая журналистика – один из гарантов вашей свободы.
Поддержите независимое издание - газету «Кстати».
Чек можно прислать на Kstati по адресу 851 35th Ave., San Francisco, CA 94121 или оплатить через PayPal.
Благодарим вас.

Independent journalism protects your freedom. Support independent journalism by supporting Kstati. Checks can be sent to: 851 35th Ave., San Francisco, CA 94121.
Or, you can donate via Paypal.
Please consider clicking the button below and making a recurring donation.
Thank you.

Translate »