Политика и бизнес

Отцы-основатели США, создавая Конституцию, предусмотрели необходимый баланс между тремя ветвями власти: исполнительной, законодательной и судебной. СМИ тогда могли считаться четвертой ветвью. Однако, с развитием газетной индустрии, появлением телевидения и социальных сетей, они фактически перешли на первое место. Их существенное (иногда решающее) воздействие ощущают все блоки технологий, начиная с вершины исполнительной власти (президента). Памятны недавние события президентских выборов и их последствий. Конечно, опытные политики умело руководят этой ветвью, но и сама по себе она сильна. Ее влияние на политику, как внутреннюю, так и внешнюю, вне всякого сомнения. Судебная ветвь перестала быть независимой (суды над полицейскими и отсутствие судов над погромщиками). И это – в образце демократической страны. Что уж говорить про страну с тоталитарным режимом (в России принят закон об уголовной ответственности за отрицательные высказывания в адрес вооруженных сил).

Другая крайность – беспрецедентная политическая свобода, что приводит к политической нестабильности государства (Израиль с бесконечными выборами). Навязывание демократии извне при неготовности к ней населения и элиты (цветные революции) не приносит успеха (Ливия, Афганистан и др.). Каков рецепт?! Универсального я не знаю. Есть два пути: либо методично и последовательно развивать социальный блок, т. е. образование, науку, культуру и др., либо, как говорил Салтыков-Щедрин, правительство должно держать народ в постоянном изумлении. Конечно, многое зависит от главы государства. Черчилль говорил, что отличие государственного деятеля от политика в том, что политик ориентируется на следующие выборы, а государственный деятель – на следующее поколение. Кто-то из философов заметил, что народ, имеющий вождя, есть племя.

Бизнес как одна из основ государства имеет тесные технологические связи со всеми блоками. Так, когда возрастает потребность в силовом блоке, бизнес ощущает прилив сил: резко уменьшается безработица, растет производство, а значит и прибыль, нужны новые технологии, высококвалифицированные работники, следовательно, финансирование науки и образования и т. д.

Так, поставки Западом оружия на Украину способствуют развитию силовых блоков этих стран; как и для России, причем все войны и конфликты являются полигонами для испытания и развития новых средств ведения войны. Несомненно, что основную выгоду получает военно-промышленный комплекс, хотя и другие производства не терпят убытки. Применение санкций с обеих сторон снижает ожидаемый эффект.

Но главное зло от войн и конфликтов – это кровь, грязь, воинские преступления и др., когда в людях просыпаются звериные инстинкты и страдает психика, что сохраняется даже после многих лет по окончании войны. Множество примеров было после Второй мировой войны, корейской и вьетнамской и др. Вместе с тем вырастают тысячи наемников (псы войны), профессия которых – участие в войне, неважно какой, и даже часто не столько из-за денег, сколько для адреналина. В значительной степени основой конфликтов и войн является национализм, о чем я уже писал (газета «Кстати» №1295). Особенно характерно это для стран, поднимающихся с колен (Германия начала 30-х; Россия начала нулевых), где национализм служит домкратом. Такой домкрат в Германии с его радикальнейшей формой, нацизмом, привел к МВ-2. Когда возвеличивают не нацию, а расу, возникает расизм, одной из форм которого является антисемитизм с масштабами, огромными как во времени, так и в пространстве.

Бизнесу войны не только помогают, но и вредят, нарушая логистику транснациональных связей. Импортозамещение – процесс длительный и не всегда успешный. Кроме того, национализм влияет и на социальный блок, вызывая демографические сдвиги, выдавливая из страны жителей непрофильной национальности. Например, в странах Средней Азии такой участи подвергаются русские, причем часто работники высокой квалификации. От этого страдает бизнес, и, коль бал правят политики, а не государственные деятели, такие страны не ждет процветание.

Возвращаясь к американским реалиям, надо отметить, что в условиях растущей инфляции исполнительная власть приняла странное, на мой взгляд, решение о создании большой группы фининспекторов (80 тыс. чел.) для улучшения экономического положения в стране. Призывы Трампа вернуть Америке былое величие обесценились после ее бегства из Афганистана. Визиты политиков на Тайвань ведут к росту напряженности с Китаем. В стремлении противостоять Америке и Западу Россия начала стремительное сближение с Ираном, который нельзя назвать демократическим (Америка содействовала свержению шаха, когда было светское государство, а получили религиозное Средневековье).

В Европе дела ничуть не лучше. Едва заглушили начинавшийся конфликт между Косово и Сербией; растет газовая напряженность с Россией, которая вроде бы поднялась с колен. Путин объявил об этом в своей речи в Мюнхене в 2007 году, которая в какой-то степени была созвучна речи Черчилля в Фултоне более чем за 60 лет до того. Запад не придал ей особого значения, но Россия стала серьезным мировым игроком и позволила себе начать “выкорчевывать национализм” в соседней Украине.

В Америке настолько обострилось противостояние левых и правых, что возникают мнения о возможности гражданской войны, последствия которой будут ужаснее той, что была 160 лет тому назад. Такое впечатление, что левые вредят сами себе, устраивая обыски на квартире экс-президента, поднимая тем самым его рейтинг, или судят участника митинга у Капитолия 6 января 2021 г., где заслушивают магнитофонные записи его сына, которые характеризуют отца как ярого сторонника правых (такой американский Павлик Морозов). И весь этот ажиотаж – накануне выборов, чтобы электорат был максимально наэлектризован.

Мне понравилось определение левых и правых, которое дал А. Силаев («Кстати»  №1335).  Он пишет, что «левый дискурс – это естественная идеология деспотов + команда деспота+ чернь + ресентиментная интеллигенция; а правый дискурс – это олигархия + бизнес + средний класс + интеллигенция (как проф. интеллектуалы)». Кроме того, там же он весьма аргументированно анализирует проблемы агрессии и страдающих, когда к последним относят тех, кто мог бы и не страдать, т.к. сами они являлись первопричиной, вторгшись на территорию т. н. «агрессора». В бизнесе эта проблема имеет отличия, если потребитель страдает от отсутствия обратной связи с производителем (наглядный пример в бывшем СССР, где все функции управления экономикой осуществлялись государством и какой-то там потребитель получал то, что запланировано, но не всегда был этим удовлетворен). Классический не монопольный рынок не допускает страданий потребителя. В настоящее время наличие высокой инфляции в Америке сказывается на страданиях как потребителя, так и электората, что усугубляет напряженность в обществе.

Вот в таких условиях и сосуществуют сейчас перед выборами политика и бизнес в нашей стране.

Леонид МИХЛИН

Сан-Хосе