Обзор DVD выпуск 203

Nostalghia. A film by Andrei Tarkovsky. 1983. Kino Lorber. Blu-Ray. («Ностальгия» – режиссёр Андрей Тарковский»). На итальянском языке с английскими субтитрами.

В 1998 году американская фирма Fox Lorber выпустила «Ностальгию» на DVD. Трансформация была выполнена из рук вон плохо, и это издание не могло дать зрителям даже приблизительного представления о фильме.

В 2002 году появилось издание «Ностальгии», выпущенное уважаемой английской фирмой Artificial Eye. Трансформация была выполнена, может быть, чуть лучше, чем в издании Fox Lorber, но тоже довольно скверно. Однако это издание выгодно отличалось от американского тем, что в качестве дополнительных материалов предлагало на отдельном диске два документальных фильма, связанных с «Ностальгией». Первый о поездке Тонино Гуэрра и Тарковского по Италии – «Время путешествия», смонтированный для итальянского телевидения самим Тарковским. Второй, снятый Донателлой Багливо, название которого можно перевести как «Тарковский работает над «Ностальгией». Нынешнее издание на диске Blu-Ray отличается от старых изданий на DVD, как день и ночь. На приличном экране фильм будет смотреться не хуже, чем в кинотеатре. Жаль только, что никаких дополнительных материалов на этом диске нет.

***

Весной 1979 года Андрей Тарковский и Тонино Гуэрра начали обсуждать сценарий фильма, который получил название «Ностальгия». Вот в двух словах его сюжет. Советский литератор Андрей Горчаков приезжает в Италию для сбора материалов о композиторе Павле Сосновском. Крепостной графа Шереметьева, Сосновский был отправлен учиться в Болонью, достиг больших успехов, стал академиком, но, снедаемый ностальгией, вернулся в Россию, надеясь выкупиться. В России он женился, но выкупиться ему не удалось, он стал пить и, в конце концов, покончил с собой.
Как бы повторяя судьбу своего героя, ностальгией мучается и Горчаков. Но его ностальгия  – это не только ностальгия по дому, это ностальгия по гармонии, ностальгия по внутренней целостности.

Тут неизбежно возникает сравнение и с судьбой самого Андрея Тарковского. В книге «Запечатлённое время» Тарковский пишет: «…Я всё же хотел бы предостеречь читателя против прямого отождествления автора с его лирическим героем – это было бы слишком прямолинейно». Разумеется, было бы слишком прямолинейно сводить проблематику «Ностальгии» к чувствам самого режиссёра, оказавшегося во временной разлуке с семьёй. Но, с другой стороны, нельзя и отрицать, что обстоятельства жизни Андрея Тарковского весьма точно отразились в фильме.

Казалось бы, Андрей Горчаков, мучимый ностальгией по России, может с лёгкостью излечиться, сев в самолёт и через три-четыре часа оказавшись в Москве. Может так же поступить и Андрей Тарковский. Может, но не делает этого.

Тарковский остро переживал свою крепостную зависимость от полуграмотных советских чиновников, рвался работать на Западе. И одновременно боялся неизвестности, новых условий, незнакомой жизни. Ему нравился западный комфорт и в то же время его не покидала тоска по России. Эта раздвоенность, этот внутренний разлад и создали атмосферу фильма.

Монтируя «Ностальгию», Тарковский сделал такую вот запись – 3 апреля 1983 г. – в своём дневнике: «…Пришла трезвая мысль – а ведь мне теперь куда ни кинь, всюду клин: мне теперь всюду будет одинаково – и здесь, и в Москве. Здесь – из-за ностальгии, там – из-за того, что не воспользовался свободой, возможностью изменить судьбу. А раз так, то надо решаться на решительный шаг – жить по-новому».

Сегодня мы знаем, что Тарковский в апреле 1981 года пытался остаться в Швеции, но промучившись несколько дней, так и не решился на последний шаг. И вернулся назад, к своему хозяину, «советскому графу Шереметьеву», то бишь к Госкино – Ермашу, Павлёнку и всей этой компании.

Интересно, что у Павла Сосновского был реальный прототип, Максим Созонтович Березовский (1745-1777). Композитор, отправившийся в Италию, добившийся там успеха, выдержавший экзамен Болонской филармонической академии. Однако, прожив в Италии четыре года, Березовский в 1773 году вернулся в Россию.

Я не хочу упрощать, но трудно сомневаться в том, что размышляя о судьбе Березовского, Андрей Тарковский примерял её на себя. В результате мелкопоместный дворянин Березовский превратился в крепостного Сосновского, который предпочёл рабство на Родине свободе на чужбине, а вполне успешная российская карьера реального Березовского у вымышленного Сосновского свелась к невозможности выкупиться из рабства, «зелену вину» и самоубийству. Такая судьба была Тарковскому понятнее.

***

Несколько слов о соавторе Тарковского. Поэт, прозаик и эссеист Тонино Гуэрра (1920-2013) сочинил свой первый сценарий в 1953 году. Ко времени знакомства с Тарковским у него уже была репутация живого классика. За свою догую жизнь он написал несколько десятков сценариев: для Антониони («Приключение», «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня», «Фотоувеличение», «Забриски-поинт», «Тайна Обервальда», «Идентификация женщины»,  «За облаками»), Феллини («Амаркорд», «И корабль плывёт…», «Джинджер и Фред»), сценарии для Тео Ангелополуса, Де Сантиса, Марио Моничелли, Витторио Де Сика, для братьев Тавиани, Франческо Рози и других первостепенных мастеров.

Гуэрра, женатый на москвичке, довольно часто бывал в Советском Союзе и, познакомившись с Тарковским, заинтересовался перспективой совместной с ним работы.

***

13 мая 1980 года был подписан предварительный договор между «Совинфильмом» и РАИ (итальянским телевидением). Ещё два года ушло на то, чтобы согласовать все детали, и 5 марта 1982 года контракт, наконец, был заключен. А 7 марта 1982 года Тарковский вылетает в Рим.

Сочиняя сценарий, Тарковский в роли Горчакова видел Анатолия Солоницына. Но Солоницын заболел (в июне 1982 года актер скончался от рака), и Тарковский решил пригласить на эту роль Александра Кайдановского, только что сыгравшего в «Сталкере». Однако незадолго до отъезда в Италию Тарковский узнаёт, что Кайдановский – невыездной. («Кайдановский «невыездной». Слово-то какое!» – записывает Тарковский 1 марта 1982 года в своём дневнике). Следующей кандидатурой оказался Олег Янковский (он уже появлялся у Тарковского в «Зеркале» в маленькой, но очень важной роли отца).

С кандидатурой актёра на роль Доменико – итальянца, духовно близкого Горчакову – тоже возникли проблемы. Сначала на эту роль был приглашен Жан-Луи Трентиньян. Андрей Тарковский встретился с ним, и они понравились друг другу. Но ко времени начала съёмок «Ностальгии» Трентиньян оказался занят в фильме Франсуа Трюффо «Весёленькое воскресенье». Так судьба свела Тарковского с бергмановским актёром Эрландом Юсефсоном, который впоследствии сыграет главную роль в «Жертвоприношении».

***

Тарковский возлагал большие надежды на Каннский кинофестиваль. «Золотая пальмовая ветвь» сулила не только деньги и престиж, но и внимание продюсеров. И одновременно – не в последнюю очередь – возможность поквитаться с советским кинематографическим начальством. Тарковский был почти уверен, что «Пальмовая ветвь» достанется ему.

Поэтому известие о том, что в конкурсную программу включен новый фильм Робера Брессона «Деньги», поразила Тарковского и его окружение «как удар молнии» (слова киноведа Ольги Сурковой). «Смятение или, точнее, паническое состояние Тарковского с момента получения этой информации трудно преувеличить», – вспоминает Суркова.

Тарковский буквально боготворил Брессона, восхищался его фильмами, его кинематографическим языком. В иерархии Тарковского Брессон был режиссёром номер один.

Можно ли конкурировать во Франции с 82-х летним французским классиком, который никогда не получал высшей каннской награды? Кому должна достаться «Золотая пальмовая ветвь», как не ему?

К тому же, Тарковскому рассказали, что на фестивальной пресс-конференции Брессон заявил, мол, я приехал сюда за высшей наградой. Правда это или всего лишь легенда – я не знаю. Но Тарковский был убеждён, что это правда, и, заканчивая свою пресс-конференцию, он неожиданно объявил, что, как и господин Брессон, он, Тарковский, приехал в Канн за высшей наградой и не согласится принять никакой другой приз, кроме «Пальмовой ветви».

(В скобках замечу: звучит это, по меньшей мере, нескромно. Но не для оправдания, а для объяснения – вот запись из дневника Тарковского от 15 июня 1981 года: «Я не преувеличиваю своё значение, хотя и знаю себе цену. Моё тщеславие носит, что ли, акцент сослагательный. А может быть, здесь дело вовсе и не в тщеславии, а в тоске по утраченному чувству собственного достоинства. Попранному и оплёванному. Это наша российская проблема».)

Трудно позавидовать фестивальному жюри, которое а 1983-м году возглавлял замечательный американский прозаик Уильям Стайрон. Одним из девяти членов жюри был Сергей Бондарчук, и Тарковскому передали, что «Бондарчук как лев» боролся против «Ностальгии». Так это или не так, с уверенностью сказать невозможно. Однако, с Бондарчуком против Тарковского или даже за, Стайрон (в каннском жюри роль председателя – определяющая) оказался в незавидном положении. Я, разумеется, не знаю как сам он оценил фестивальные фильмы, но, даже если предположить, что он считал и «Ностальгию», и «Деньги» шедеврами киноискусства, выбрать победителя из этих двух было бы совершенно невозможно. А двух «Пальмовых ветвей» регламент фестиваля не предусматривал.

Из остальных фильмов фестивальной программы глядя из сегодняшнего дня, самым значительным представляются «Легенда о Нараяме» Сёчэй Имамуры. Именно фильму Имамуры и была отдана «Пальмовая ветвь». А Тарковский и Брессон получили каждый по Большому специальному призу жюри.

Как это принял Тарковский? Снова сошлюсь на Ольгу Суркову, присутствовавшую при этом: «Оглашенный, наконец, результат в первые мгновения был подобен удару гильотины. «Пальмовая ветвь» оказалась в руках у японского режиссёра. А соломоново решение уровняло претензии Тарковского и Брессона в Специальном призе жюри. Очень почётной, но такой же безденежной премии, которую Тарковский уже получал за «Солярис». Андрей заметался по комнате, как подстреленная птица, рухнул в кресло, а потом заметался вновь в судорожных конвульсивных движениях. Нет. Этому не бывать! Он приехал за Гран-При и не желает получать эту «нищенскую подачку». Всё или ничего! В первую минуту мы все так растерялись, так были расстроены, что не успевали сообразить, что предпринять. Но в следующее мгновение мы все накинулись на Тарковского с заверениями, что лучше Специального приза ничего не бывает. Им отмечены лучшие произведения искусства, а Пальмовой ветви достойна только коммерческая стряпня/…/. Какие-то итальянские гонцы просочились в номер, докладывая, что у Брессона разворачивается аналогичный сюжет: «Брессон отказывается от приза»… «Брессон согласился его получить»… Думаю, что последнее сообщение сыграло решающую роль. За это время ещё выяснилось, что Специальный приз подкреплён, как и в случае с «Солярисом», премиями ФИПРЕССИ и Экуменического жюри/…/ Постепенно Андрей начал смиряться, смягчаться и приходить в себя… Ещё раз переспросил потеплевшим голосом: «Брессон точно соглашается на Специальный приз?» Мы все радостно закивали головами…»

Специальный приз жюри вручил Тарковскому и Брессону Орсон Уэллс.

Прошёл ещё год, и 10 июля 1984 года Тарковский сделал «решительный шаг», о котором он писал в своём дневнике – на пресс-конференции в Милане он объявил о своём решении не возвращаться в Советский Союз.

Портрет Андрея Тарковского работы Михаила Лемхина

Михаил ЛЕМХИН