О примате силы

Публикация касалась арабо-израильского, или, как его называют представители прогрессивного человечества, палестино-израильского конфликта. По мнению этих представителей, указанный конфликт состоит в том, что евреи, собравшиеся в результате заговора, начавшегося с известного письма лорда Бальфура, отобрали цветущие земли страны, называемой Палестиной, у истинных ее хозяев, испокон веков живших под сенью кормивших их олив, и создали на этом святом для всех мусульман месте свое сионистское гнездо. Представленная картина лучше всего описывается постмодернистским термином «нарратив», под чем иногда понимают рассказ, который всегда можно рассказать по-другому. Что и делается.

Известно, что Израиль в результате навязанных ему войн взял под контроль территории, согласно планам ООН предназначавшиеся для нового арабского государства, соседствующего с еврейским, но о создании которого никто не позаботился. Арафат со своими боевиками сидел в Тунисе, куда попал после разгрома в Иордании и бегства из Ливана. Израиль испытывал сильнейшее давление со стороны международного сообщества, подталкиваемого арабо-исламским миром. На левом фланге поговаривали об апартеиде. В этих условиях начался так называемый мирный процесс. Арафата доставили в Рамаллу из Туниса, а его ООП была признана международным сообществом в качестве единственного представителя граждан несостоявшегося арабского государства, которых нарекли палестинцами. Одним из результатов указанного процесса стало укоренение в умах многих того, о чем мы говорили в начале, а именно «палестинского нарратива», по которому выходило, что конфликт начался с письма – и так далее, и тому подобное. В то же время в среде прогрессивной общественности распространилось устойчивое мнение, согласно которому представители арабо-исламского мира в ведении дипломатических дел столь же привержены букве и духу этого благородного занятия, как и их западные коллеги. Следовательно, говорили друг другу знатоки, главное – заключить с палестинскими арабами договор.

Документ, подписанный в сентябре 1995 года, предполагал создание избираемого органа власти автономии, как стали называть подвластную Арафату территорию, на промежуточный период сроком не более пяти лет. Но в 2000 году началась Вторая интифада, и мирный процесс приказал долго жить.

Все это было сказано для того, чтобы читатели немного освежили в памяти события не столь далекого прошлого прежде, чем перейти к интервью иорданского политика. Абдельсалам аль-Маджали ныне малоизвестен, что и понятно: ему 93 года, и последний раз он занимал пост премьер-министра королевства с марта 1997 года по август 1998-го. В 1994 году, во время его первого премьерства, Израиль и Иордания заключили мирный договор, и именно с этим фактом связан интерес к интервью.

Иорданские монархи отличаются от руководителей других арабских стран. Трудно сказать, с чем это связано, но уже первый король Абдалла I ибн Хусейн, будучи в 1922 году эмиром Трансиордании, встречался в Лондоне с будущим первым президентом Израиля Хаимом Вейцманом с целью заручиться поддержкой на известных условиях. Будущий монарх обещал поддержать Декларацию Бальфура в обмен на признание сионистами его притязаний на правление Палестиной. И хотя договориться не удалось, контакты Абдаллы и его потомков с руководителями сначала ишува, а затем и Государства Израиль не прекращались никогда.

Подписанию договора между Иорданией и Израилем также предшествовали разного рода контакты. Это был время прагматичных размышлений и красивых слов. В июле 1994 года премьер-министр Рабин и король Хусейн совещались с Клинтоном в Белом доме. Министр иностранных дел Израиля Шимон Перес заявил что «момент мира настал», а премьер-министр Иордании Абдельсалам аль-Маджали объявил «конец эры войн». Король сказал: «Многие годы в каждой молитве я просил Всевышнего Бога помочь мне стать одним из творцов мира… Это то, о чем мечтал мой великий дед, а сейчас мечтаю я. Мы чувствуем, что близки к осуществлению этой мечты…; естественное придет на смену тому неестественному в нашей жизни, что долгие годы, к сожалению, было естественным».

26 октября 1994 года договор был подписан. Прошла четверть века, и на вопрос, что дал Иордании договор с Израилем, тогдашний премьер аль-Маджали в интервью говорит, что благодаря ему Иордания решила проблему водных ресурсов. И это действительно так. Вплоть до того, что основой договора неофициально называют формулу «мир в обмен на воду». Эту формулу критикуют с обеих сторон. В Иордании, где велик процент палестинских арабов, есть те, кто считает ее предательством «палестинского дела». В Израиле высказывается критика с точки зрения острой нехватки воды для самой страны.

А что же мир, о котором мечтал король Хусейн? Рад ли аль-Маджали тому, что при его участии наступил «конец эры войн»?

Если бы вопрос ему был задан именно так, он бы, конечно, нашел что ответить. Но его спрашивали о другом. Например, о вероятности возвращения «палестинских беженцев» в те города, которые они покинули. И аль-Маджали сказал, что у арабов нет сейчас никакой власти. Что если они когда-нибудь будут иметь военную мощь, они не позволят евреям удержать, например, Хайфу. Они, мол, тогда ее возьмут. И даже более определенно: «Если завтра мы станем сильнее и сможем взять Хайфу силой, неужели мы действительно откажемся от этого только потому, что у нас есть мирный договор с ними?»

Это и есть, по сути, ответ на многолетний спор, который мы упоминали в начале разговора. Спор о том, можно ли доверять представителям арабо-исламского мира, когда вы подписываете с ними договор, основанный на традициях западной дипломатии. Мы тогда сослались на мнение прогрессивной общественности, гласящее, что да, можно. И даже нужно: на основании подобной убежденности Израиль заключил два договора – с Египтом и Иорданией, что принесло еврейскому государству определенную пользу. И конечно они были полезными и для указанных государств. И вот мы читаем, что думает сегодня человек, готовивший и подписывавший договор со стороны одного из них, и видим, что при определенных обстоятельствах вполне возможен пересмотр отношений с применением военной силы.

Что это: угроза, шантаж, апология вероломства? Ни то, ни другое, ни третье. Это то, что всегда нужно держать в голове, ведя переговоры. И не только с представителями арабо-исламского мира. Примеров тому множество. Мы не будем их здесь рассматривать. Тема эта большая и трудная. Мы заметим лишь, что, к сожалению, об этом не думают те, кто требует от Израиля мира немедленно, односторонних болезненных уступок, жертв мирного процесса и многого другого. Кто желает, чтобы Израиль не считал напрасными эти уступки и жертвы, чтобы люди были уверены: их жизни неважны по сравнению с огромными задачами, стоящими перед тем, кто это говорит. По сравнению с перестройкой мира с тем, чтобы он стал таким, каким видят его они. И что если вы подписываете с кем-то мирный договор, то до его возможной ревизии пройдет ни много ни мало четверть века и за это время острота его значения притупится.

Вот почему, и это справедливо не только для Ближнего Востока, следует принять за аксиому, что в международных отношениях примат силы никто не отменял и вряд ли он будет когда-нибудь неактуален.

Остается, конечно, вопрос, как эту силу применять, но это тема не сегодняшнего разговора.

Сергей ВОСКОВСКИЙ