«Не знали наши мамы, не знали наши папы…»

Продолжение. Начало

Телефонная трубка начала подрагивать в моей руке, когда я понял, кто звонит и зачем. Света сообщила, что редакция молодежных передач ЦТ хотела бы прилететь в Ригу и посмотреть на нашу команду с целью возможного участия в союзном КВН в наступающем сезоне, и что у них уже забронированы билеты на самолет на завтра.

К этому моменту разговора телефонная трубка в моей руке пришла в состояние полной вибрации.  Чуть ли не заикаясь, я спросил, а почему это нужно откладывать так надолго и не могли бы они приехать раньше. Света рассмеялась и ответила, что наши шансы пройти «смотрины» на всесоюзный КВН только что увеличились вдвое.

Смотрины прошли, как говорится, в атмосфере дружбы и взаимопонимания.  Перефразируя классику, «она меня за шутки полюбила, а мы ее – за пониманье их». Подробностей не помню из-за большого количества рижского бальзама, поглощавшегося с большим удовольствием обеими договаривающимися сторонами в целях улучшения здоровья. Мы оповестили наших высоких московских гостей о том, что даже английская королева выписывает себе наш бальзам для долголетия, ведь в нем содержится более тридцати чудодейственных трав. Особенно полезен бальзам, если его смешать с водкой. Дверь во всесоюзный КВН широко распахнулась, и мы переступили ее порог с трепетом, волнением и, конечно, толикой страха перед тем неизвестным, что там нас ожидало.

Наша ошибка – мы думали, что мы готовы. Хотя, по мнению рижан, команда была искрометная, талантливая и артистичная.

(Полный список команды я приведу в приложении, а здесь упомяну только нескольких).

Остроумие Володи Ковалерчика, Юлика Герцмана, Володи Церлюка, Шуры Нисенбойма, Ильи Кадышевича, Толи Теплякова, Вали Ящука, Славы Еленского (парня невероятной красоты), Алика Шварцмана (появление которого на сцене вызывало смех даже до того, как он успевал сказать слово), Жени Дрозда, Алика Фраймана, примкнувшего к нам из команды политеха поэта Льва Малинского и многих других, в сочетании с их обаянием и артистичностью, были нашим выигрышным билетом.

Короткое отступление об артистичности. В самых первых КВН она была просто не нужна. В командах первых лет все были умниками. И не просто умниками, а большими интеллектуалами и знатоками с энциклопедическими знаниями во многих областях. Капитан нашей первой институтской команды начала 60-х мог без секунды промедления произнести любое длинное слово, например превосходительство или экспроприация, наоборот или моментально ответить на вопрос, сколько куплетов в «Марсельезе». И делалось это без припляса и притопа, ответ на любой вопрос не нужно было рифмовать, а личное обаяние и харизма были, несомненно, нелишними, но и необязательными. Театральность кавээновским командам не была необходима.

С годами изменились и задания, которые требовали игры на сцене, и ожидания зрителей, связанные с артистичностью команд. КВН трансформировался из своего зачаточного периода в настоящее шоу. Конец 60-х, когда мы вышли на его сцену, оказался переломным моментом в его зрелищности. Думаю, что начало этой трансформации положила команда Баку с Юликом Гусманом, которые выиграли первенство страны за год до нас. Он вывел на сцену экзотическую, красочную, шумную, танцующую и поющую команду с уровнем энергетики, бившим через край. Через годы Юлик признается мне, что, пожалуй, по уровню тонкости юмора бакинцы никогда бы не смогли противостоять Одессе; поэтому он сделал ставку не только на юмор, но и на зрелищность. То есть форма, по его мнению, чаще имеет шанс победить содержание, чем наоборот.

Мы уловили эту тенденцию и продолжили (сказал бы «улучшили», но Юлик меня убьет) фактор зрелищности, который приобрел у нас отличное от бакинской команды выражение, более мягкое, что ли, чем у «Парней из Баку». Мы и не намеревались переплюнуть их напор и темперамент, ведь в наших прибалтийских жилах не текла горячая кавказская кровь. У нас была своя энергетика, энергетика другого рода, которую прекрасно чувствовали и на которую реагировали зал и зрители страны.

Всем очевидно, что выходить на сцену с усталым и печальным выражением лица — это смертный приговор. Мы это знали, и как бы мы ни были измучены подготовкой к выступлению, за секунды до появления на сцене наша команда сплетала руки в круговом объятии, пела «Это есть не последний, но решительный бой», после чего учащался пульс, поднималось давление вместе с настроем бороться до последнего, а из глаз начинали сыпаться искры. Мы заводились, как могли, и это помогало. Хоть на ответ в разминке давалось 30 секунд, я не шел, а бежал к микрофону, часто даже до того, как вопрос был до конца озвучен. Я рвался к микрофону, как только появлялась мысль о возможном ответе, даже если она еще не полностью сформировалась в моей голове. По рассказам, это производило довольно удручающее психологическое давление на соперника. Я выскакивал к микрофону с надеждой на то, что сумею облечь ответ в остроумную форму по дороге. Говорят, что под дулом пистолета голова начинает работать быстрее. Вспоминая стресс, который мы испытывали, стоя перед микрофоном в живом эфире, я бы не моргнув глазом предпочел дуло пистолета ощущению того, что на тебя смотрит 100 миллионов пар глаз. Под этим стрессом в последний момент могли родиться ответы, которые никогда не пришли бы в голову, сиди я на диване дома. Помню вопрос: «Какая разница и что общего между Ригой и Одессой?» Наш ответ «Обе красавицы, но одна уже мама» просто не мог бы прийти в голову без дула пистолета у виска.

К слову, о личной энергетике, или энергетике личности.  Только много лет спустя, уже в Америке, я смог до конца понять, какое огромное влияние она оказывает на судьбы тех, кого Бог одарил ею. Человека с таким даром невозможно не заметить. Я не знаю, на каких волнах и каких частотах мы ее чувствуем, но инстинктивно тянемся к людям, от которых эта энергетика исходит. Может быть, у нас всех есть спрятанные где-то глубоко внутри сомнения в своих возможностях и нас просто тянет к тем, кто излучает позитив и уверенность, им хочется подражать, за ними хочется следовать. И правильно эту энергетику называют внутренней, она совершенно не зависит от внешности человека, и те, кто ею обладает, обычно более успешны и в любви, и вообще в жизни, даже если внешне они не писаные красавцы и силачи. Недаром в Америке говорят, что энергия (energy) – это 90 процентов победы, а все остальное – лишь 10 процентов того, что необходимо для достижения цели.

Закругляюсь с отступлениями и возвращаюсь к рассказу о нашем КВН. К чему же мы не были готовы? Начав подготовку к чемпионату страны, мы с изумлением поняли, что участие в том, что сегодня называется высшей лигой, – это уже не просто веселая игра, а громадное производство, сложное деловое предприятие. Вот тогда я и понял, что в этом КВН от меня ожидается больше, чем выход на конкурс капитанов, требуются деловые и организационные способности, о существовании которых в себе я и не подозревал.

Всесоюзный КВН со своей аудиторией в полстраны поднимал требования к командам, да и планку всех аспектов игры на новые высоты. Необходимо было усиливать и авторские, и актерские группы, уровень режиссуры, качество декораций, музыкального обеспечения, групп поддержки от художников до рабочих сцены.

Уж не говоря о создании и тренировке команды болельщиков в сто человек. Ведь в сценарии того КВН был и специальный конкурс для болельщиков, который мог оказаться решающим.

Для усиления команды мы еще раз прочесали «творческие кадры» всех факультетов института и даже пригласили присоединиться к нам двух наших бывших соперников в республиканском КВН из Рижского политеха – Леву Малинского, автора и поэта, и Мишу Задорнова на «должность» капитана болельщиков, и они оба внесли свою лепту в нашу победу.

Миша выиграл так называемый выездной конкурс болельщиков, а Лева Малинский написал слова к песне, которая стала не только гимном нашей команды, но можно сказать, что и гимном Института гражданской авиации.

Мне очень нравилась зажигательная мелодия новой песни Станислава Пожлакова «Ребята 70-й широты». Она впервые была исполнена в 1968-м, в год, когда мы только выходили на всесоюзный экран, и ее сразу запели все. Все знали ее слова, но через год после нашего выступления и победы наш припев «За нами небо, за нами Рига, за нами весь “Аэрофлот”» стал, может быть, не менее популярен в стране, чем оригинал.

Шутки шутками, но размах нашего «предприятия», организационные сложности плюс поиск внутренних резервов, как красиво называли тогда поиски денег, росли на глазах. Команде, конечно, нужна форма. Наши художники придумали классную эмблему, чтобы нашить на форму команды, как бы собирательный образ всего того, что мы представляли: Латвию, Ригу и авиацию. Это было стилизованное изображение знаменитого Рижского петуха с вершины Домского собора, но с крыльями «Аэрофлота».

Первая передача сезона, в котором мы участвовали, была посвящена представлению команд, и каждая готовила специальное приветствие, как бы свою визитку и демонстрацию своих талантов. Так случилось, что нам пришлось выйти на сцену в нашей институтской форме «Аэрофлота».  Да, наша летная форма была хороша, но она не представляла ни город, ни республику, от имени которых мы прилетели в Москву. Знаменитое рижское ателье «Лайма» с радостью согласилось сделать дизайн и пошить костюмы всей команде, но, к нашему глубокому огорчению, не бесплатно.

А кто будет платить за декорации? А за режиссера? Забыл упомянуть, что мы пригласили модного режиссера Рижского ТЮЗа Колю Шейко, который тоже ожидал оплаты своего труда.

А как это всё и всех перевозить, включая сотню болельщиков, в Москву, на какие деньги там останавливаться и на какие деньги питаться? Московскому горному институту до сцены КВН было добираться просто; другой из наших соперников – команда Новосибирска – поддерживалась Академгородком, на который государство выделяло немеряные деньги; за ташкентской командой стояло все достояние Узбекистана; а за нами, по припеву нашей песни, стояло только небо без облаков и средств, стояла Рига, которая, как оказалось, ничего не собиралась давать бесплатно, кроме изображения петушка на палочке с Домского собора. Но, правда, стоял за нами еще и «Аэрофлот», который, как мы надеялись, вывезет.

Команда Института гражданской авиации, хоть он и находился в Риге, не имела шанса стать национальной гордостью Латвии, вне зависимости от нашего успеха на всесоюзном экране. Латвия – не Азербайджан и не Узбекистан, где к бакинской и ташкентской командам правительства республик относились как к национальным достояниям.

В Латвии нас скорее терпели, чем поддерживали. Так уж исторически сложилось в семье советских республик, что у Юлика Гусмана было больше шансов считаться в Баку коренным азербайджанцем, а у Яна Лифица в Ташкенте – родным братом-узбеком, чем у Юры Радзиевского, всей команды, да и у самого института – быть принятыми за своих в Латвии. Поэтому наше обращение за помощью к правительству Латвии с мотивировкой, что мы гордо будем нести латышские знамена на Центральном ТВ СССР, с треском провалилось.

Но у нас буквально выросли крылья, когда мы узнали, что «Аэрофлот» не оставит нас в беде и что команда Института гражданской авиации не будет выглядеть бедной родственницей во всесоюзной игре. На все игры этого сезона мы летали спецрейсами, останавливались в гостинице «Аэрофлота» в Москве, где бабушки, дежурные по этажам, обращались с нами как с самым дорогим в их жизни. Особенно когда мы возвращались после передач с победами в гостиницу: мы могли ходить на голове до утра, а к утру эти бабульки растаскивали наши безжизненные тела по номерам.

Когда закончилась первая игра сезона – приветствие команд, ко мне за кулисами подошел познакомиться Юлик Гусман, капитан команды – победительницы прошлого сезона. Хочу повторить, передо мной стоял живой Гусман, которого до этого я видел только на телевизионном экране, который уже достиг статуса полубога в стране, и он говорил мне о том, как мы ему понравились. Его последняя фраза просто ошеломила меня. Юлик сказал, что, по его мнению, мы принадлежим к группе избранных команд в истории игры и он полностью уверен в том, что мы станем чемпионами страны этого сезона.

Пророчество Юлика сбылось, и то, что он сказал мне тогда за кулисами, помогло ему сбыться. Трудно давать самим себе объективную оценку, а слова Юлика прозвучали для нас как «надежды маленький оркестрик», и мы поверили в то, что победа возможна.

В КВН тех лет самой ожидаемой и самой волнующей частью игры для зрителей страны был конкурс капитанов. Капитаны сходились один на один на сцене, в живом эфире, где нельзя было надеяться на помощь команды, надеяться можно было только на самого себя. Поэтому, пожалуй, это был и самый сложный конкурс в игре – к нему труднее было подготовиться. Имели значение не только находчивость и остроумие, но и умение все это подать, ведь КВН уже вошел в стадию артистичности. В жюри сидели не только известные ученые, журналисты, писатели, но и знаменитые актеры, звезды советского театра, ТВ и кино.

Наша первая игра была с командой Новосибирска. Башковитые ребята с внушительным капитаном (ростом за два метра), по сравнению с которым я выглядел как мальчик-с-пальчик. Это уже создавало внутреннее беспокойство. Да еще перед началом игры, когда мы с капитаном из Новосибирска случайно встретились в туалете, он вынул фляжку из заднего кармана и предложил выпить водочки на брудершафт… Пожалуй, в первый раз в своей жизни я отклонил такое заманчивое предложение… Признаюсь, мне просто стало страшно… Как же мой соперник должен быть уверен в себе, чтобы глотать водку перед выходом на всесоюзную сцену? Я просто оцепенел, страх сковал мою способность двигаться и мыслить. Я вышел из туалета на негнущихся ногах и занял свое место впереди команды за кулисами в ожидании нашей очереди выйти на сцену.

В этот момент за кулисами появился Юлик Гусман, чтобы в последнюю минуту пожелать нам успеха. Для тех, кто не в курсе: до КВН Юлик получил образование врача-психиатра. С одного взгляда на меня он поставил диагноз, поняв, что меня сковал ужас и что мне выходить на сцену в этом состоянии нельзя. Оставались секунды для того, чтобы привести меня в порядок, и Юлик прибег к экстренным мерам: отвесил мне сильную оплеуху и вытолкнул на сцену.  Зрителям, наверное, показалось, что я не вышел, а выпрыгнул на сцену. Мне кровь бросилась в голову, я хоть и не кавказский человек, но тоже не подставляю другую щеку, а люблю давать сдачи. Но было поздно, наши болельщики взревели, увидев команду на сцене, и мне не оставалось другого выхода, как прийти в себя и повести команду к победе, спасибо жестокой терапии Гусмана.

И вот настает мой первый конкурс капитанов. Капитаны КВН выходили на сцену под песню «Не знали наши мамы, не знали наши папы, что дети непростые в семье у них растут… фуражки капитанов им очень подойдут». Честно говоря, мне эта песня нравилась, только когда на сцену выходили другие капитаны, а не я. Она задавала такую высокую степень ожиданий от выступления капитанов, что начинали дрожать колени.

Ведущие, Саша Масляков и Света Жильцова, объявили, что капитаны вызываются на дуэль друг с другом, и вручили нам обоим пластмассовые пистолеты, заряженные пинг-понговыми мячиками, развели нас по сторонам и дали отмашку: «А теперь стреляйтесь!» Пулять пластмассовым шариком в лоб капитану Новосибирска меня почему-то не привлекало. А вдруг это его рассердит, а он в два раза больше меня. Во избежание кровопролития я подошел к моему великану-сопернику так близко, что мой нос уткнулся ему в пупок. Зрителям уже становилось интересно, зрелище получалось забавное. Отступив от него на шаг, я сказал: «Как говорят в народе, от великого (я показал на возвышающегося надо мной соперника) до смешного (показал на себя) всего лишь один шаг».  Зал отреагировал мгновенно, и я почувствовал, что наша разница в росте с соперником начала заметно уменьшаться. Но все-таки надо было стреляться по просьбе Саши и Светы, и я вспомнил, что новосибирский капитан предлагал мне в туалете перед началом игры выпить водки на брудершафт. Ну, думаю, он сам напросился. Я взял его под руку так, как пьют на брудершафт (только в руках у нас были не бокалы, а пистолеты), и сказал: «В КВН всегда побеждает дружба, давай, друг, стреляться на брудершафт», – и приставил пистолет к своему виску.

Не помню, что еще было в моем первом капитанском конкурсе, но он был выигран вчистую.

Мы победили в нашей первой всесоюзной игре с большим разрывом, и когда член жюри, замечательная актриса Элина Быстрицкая объявляла финальный счет, мы услышали от нее много добрых и красивых слов в наш адрес, которые не могу повторить без боязни покраснеть. Великий актер Михаил Козаков, сидящий рядом, попросил передать ему микрофон, чтобы выразить свои личные комплименты в мой адрес, и заявил, что отныне в его театре «Современник» для меня всегда в кассе будет лежать билет на любой спектакль.

Надо упомянуть, что в те времена было легче выиграть в лотерею, чем получить билет в «Современник». Так что его добрый жест открыл настоящий ящик Пандоры – каждый вечер к кассе «Современника» подходили какие-то люди и говорили, что Юры сегодня не будет, «но он просил передать его билет мне». Вроде Козакову за это сильно попало от начальства.

После КВН с Мишей Козаковым мы несколько раз встречались в Москве в разных компаниях и ситуациях, всегда с большой теплотой, всегда с взаимной симпатией, будучи как бы на одной волне. Через много-много лет мы случайно встретились в Москве в Хаммеровской гостинице. Это было в тот вечер, когда я в первый раз вернулся в Союз после 15 лет в Штатах. От нечего делать я пошел в театральный зал гостиницы, на какое-то глупое шоу-варьете, но зато где зрителям приносили напитки. В зале не было никого, кроме меня и еще какого-то человека, грустно потягивающего коктейль. Я присмотрелся, это был Козаков, один и явно почему-то далеко не в радужном настрое. Я подошел к нему: «Миша, вы меня помните?» Он поднял глаза и, к моему приятному удивлению, узнал сразу: «Юра, это ты? Не может быть, ты же уехал в Штаты!»

Наверное, хоть и по разным причинам, нам обоим в этот вечер не хватало общения если не с родственными душами, то просто с людьми, приятными нам. Мы провели вместе несколько часов с коктейлями и под рассказы про мои приключения в Америке. А потом он долго читал мне стихи – так, как только их умел читать Михаил Козаков. Это была наша последняя встреча.

Пророчество Гусмана о нашей победе в этом сезоне сбылось, команда Института инженеров гражданской авиации стала чемпионом Всесоюзного первенства КВН 1968–69 годов.

На посошок расскажу еще одну, последнюю историю наших выступлений. Самой интересной, причем не из-за веселья и находчивости, а из-за  событий, оказалась наша встреча в финале сезона с Московским горным институтом. За день до финала меня нашли два парня, представившиеся авторами Горного, которых их команда почему-то обидела, не пригласив в телетеатр на финал. Они попросили два билета в обмен на секретные вопросы и ответы, подготовленные их командой для разминки. Билеты я им дал и выгнал, сказав, что нам ничего не надо, но, уходя, они засунули какую-то маленькую бумажку мне в карман. Я показал ее и команде, и нашим друзьям, одесским кавээнщикам, которые прилетели подбодрить нас и помочь в подготовке к финалу. На бумажке были написаны вопросы, которые Горный собирался задать нам в разминке, и остроумные ответы на них, приготовленные нашими соперниками дома.

По общему мнению, это был какой-то хитрый тактический ход горняков. Ведь тайно передать сопернику настоящие вопросы разминки перед встречей было большим грехом, чем продать маму вместе с родиной врагу.  Решили плюнуть на это и не отвлекаться. Я был полностью ошарашен, выйдя на сцену, когда в разминке прозвучали именно те вопросы. Я уже не мог бежать к микрофону досрочно, до истечения 30 секунд. Использовать их собственные ответы было бы постыдно и низко, а придумывать альтернативные было значительно труднее, если знаешь их родные заготовки. Не помню как, но нечеловеческими усилиями разминку мы все равно выиграли.

Под конец встречи редактор нашей институтской многотиражки, который сидел прямо под ложей жюри и слышал его дебаты по оцениванию конкурсов, понял, что была установка сверху: несмотря ни на что, Москва должна победить в этой финальной игре. А мы выигрывали конкурс за конкурсом, да так явно, что подтасовка была невозможна. Ведь это был прямой эфир и было слишком много свидетелей, порядка ста миллионов, того, что происходило на сцене. Спасибо живой трансляции, без которой нас могли бы, как говорят в спорте, засудить.

Кстати, о нашей многотиражке. К финалу мы подготовили ее специальный выпуск, у которого было две, на первый взгляд, идентичные стороны. Тот же дизайн, те же фото, только одна сторона посвящалась победе, а другая – проигрышу. Тексты отличались соответственно, и даже знаки препинания были разными: на одной стороне – восклицательные, а на другой – вопросительные. Газета лежала на каждом стуле двухтысячного зала и в жюри. Жюри она настолько понравилась, что они даже присудили нам еще один балл за эту идею.

На сцене Телетеатра после объявления о нашей победе творился бедлам. Кроме всех команд-участников, откуда-то еще появилась команда Баку. Победитель прошлого сезона Юлик Гусман с помощью пары бакинских силачей навешивал на меня неподъемный лавровый венок, под тяжестью которого у меня подкосились колени. Интересна судьба этого венка. Его вывесили в клубе нашего института, и вскоре преподаватели разобрали его по листику на домашние борщи и шашлык. А что такого, лавровый лист был в цене в те дни.

Дорога к этой победе не была вылизанным европейским автобаном, а нашей российской – ухабистой, с пригорками и выбоинами, и подбрасывала нас в самых неожиданных местах.

Многое можно бы вспомнить об играх сезона 1969 года, о многом можно было бы рассказать, но тогда эта книга получилась бы в основном о КВН, который хоть и сыграл большую роль в моей судьбе, но явился лишь сравнительно короткой главой в моей жизни.

Если вы хотите купить книгу «Капитан», то  печатное издание можно  заказать онлайн:

WWW.KAPITANBOOK.COM

Электронную книгу,  то есть ebook, скачивать с Google Play Books, вот ссылка:

https://play.google.com/store/books/details/yuri_radzievsky_KAPITAN?id=kFXTEAAAQBAJ

Продолжение 

Юрий РАДЗИЕВСКИЙ