Не снижаться!
Маршал авиации Новиков был рассержен не на шутку: «Боевые офицеры, а ведут себя как мальчишки! Ухарство свое показывают, в героев играют! Небось мечтают, как Чкалов, под мостами про-летать? Мой приказ, видите ли, для них не обязателен! А ведь рискуют не только собой и экипажем, но и самолетом! За такие безобразия не награждать надо, а званий лишать!» Командующий ВВС Красной армии, обычно по-военному сдержанный, бушевал не зря.
Дело в том, что доказательством результатов бомбометания и огневого поражения были только качественные аэрофотоснимки. На их основании оценивали выполнение боевой задачи и, поощряя летчиков, представляли к правительственным наградам. Стремясь их получить, пилоты увлекались и слишком неосмотрительно снижались, попадая под прицельный огонь немецких зениток. Молодые, заводные, амбициозные парни в азарте боя не всегда отдавали себе отчет, что это игра со смертью. «Всего на несколько сотен метров ниже – и получу четкий снимок, который обеспечит мне боевой орден, очередное звание. Так и Героем можно стать! Рискну! Где наша не пропадала!»
Поэтому в последние месяцы увеличилось количество бомбардировщиков и штурмовиков, сбитых немцами, и Новиков издал приказ, категорически запрещающий нарушать минимальную высоту полета. Недавно Верховный по телефону сказал ему: «Товарищ Новиков, много самолетов теряете. Мы в Ставке этим очень недовольны. Не исправите положение – будем делать выводы». Маршал хорошо знал, что могло последовать за такими словами Сталина, об этом даже думать не хотелось. Он резко сказал стоящему перед ним полковнику Семенову: «Вместо представления этих летчиков к награде подготовьте приказ об их наказании. Отстранить от полетов, а сделавших наиболее четкие снимки разжаловать, чтобы отбить охоту так снижаться! Приказ огласить во всех эскадрильях».
«Разрешите доложить! – сказал Семенов. – На самолетах этой эскадрильи установлены новые экспериментальные аэрофотоаппараты. Высотомеры самолетов опломбированы НИИ ВВС. Съемка производилась не ниже разрешенной высоты, а иногда и намного выше, это зафиксировано в отчете об испытании аппаратов. В штабе эти данные проверены». – «Так что же получается? Новые аппараты позволяют оставаться на высотах, где поражение самолетов зенитками менее вероятно, и при этом можно получать более качественные снимки? А ведь тогда и воздушная разведка будет давать нам больше информации. Полковник, это же замечательно!»
Настроение маршала сразу улучшилось, он встал из-за стола, и на его усталом лице впервые за долгий день появилась довольная улыбка. «Какие молодцы заводчане! Где сотворили эти аппараты?» – «На заводе Наркомата вооружения № 356 в Свердловске». – «Подготовьте от имени ВВС представление о награждении создателей аппаратов. Пусть будут и боевые ордена – неважно, что формально не положено, они это заслужили. Персональный состав согласуйте с Наркоматом вооружения. Проследите, чтобы штабисты не затянули оформление испытаний: нужно как можно скорее наладить изготовление аппаратов, они нам необходимы. И подготовьте от моего имени благодарность заводу, я подпишу вместе с представлением к наградам».
А в это время в Свердловске шла привычная работа в две смены по 12 часов. Напряжение предыдущих месяцев, вызванное завершением исследований и изготовлением опытной партии аэрофотоаппаратов, сменилось другим, не менее серьезным: надо было без промедления осваивать их серийное производство. Ежедневно возникали новые проблемы, требующие немедленного решения. При необходимости люди работали сутками, иногда падая от усталости, но с завода не уходили. Все, от директора и главного инженера до мастера и рабочего, понимали, что каждый потерянный день – это не только больше сбитых наших самолетов, но и недополучение командованием ценнейших данных воздушной разведки, а значит, меньше немецких эшелонов с танками, орудиями, боеприпасами будет уничтожено, больше наших солдат и офицеров погибнет, позже придет долгожданная победа. Ведь практически у всех на фронте были родные и друзья.
Александр Александрович Новиков сдержал свое обещание, о котором, естественно, никто на заводе не знал. Группа работников завода получила правительственные награды, в том числе некоторые – орден Отечественной войны. По статуту этого ордена, тогда им награждались за особые, конкретно перечисленные боевые заслуги только участники боевых действий, и лишь через 40 лет после окончания войны его получили все оставшиеся в живых ветераны. Главный инженер завода, одессит Яков Давидович Гаузнер был награжден в 1944 г. орденом Отечественной войны 1 степени.
…Передо мной на столе стоит ящичек из светлого дерева – одна из немногих реликвий, напоминающих мне об отце. Это набор для дешифрирования аэрофотоснимков. Отворачиваю крючки-фиксаторы и открываю крышку. В специальных гнездах, выложенных потертой зеленой фланелью, лежат три лупы: большая, с поворотной ручкой, двухкратная; средняя, внутри складного трехзвенного штатива, четырехкратная (ее ставят прямо на снимок); маленькая десятикратная, снабженная измерительной шкалой с расстоянием между штрихами 1/10 мм (с ее помощью определяются размеры объекта на снимке). Каждый аэрофотоаппарат из тех, о которых шла речь в этой статье, оснащался таким набором. Я представил, как в штабе авиаполка с его помощью изучался результат полета, связанного с риском для жизни летчиков, и какие добрые слова говорились в адрес создателей аппаратов, людей, среди которых не последнее место занимал мой отец. Светлая ему память!
Михаил ГАУЗНЕР
