Коллекция птичьих яиц
Когда я учился в школе, у нас на втором этаже был зоологический музей. В стеклянных шкафах безрадостно торчали разные чучела, по стенкам висели коробки с мертвыми жуками, в витринах лежала куча всякой чудесной хрени: морские ежи и морские звезды, клешни крабов, раковины, коллекция яиц. Интересно, где все это сейчас?
Неужели просто выбросили? Да как же можно было? Ладно бы там еще, скажем, суслик, со страшным его желтым оскалом. Суслика первоклассницы боялись. Первоклассники, впрочем, тоже, только стеснялись признаться, громко ржали напоказ и щербато скалились суслику в ответ. Суслик – ладно, хрен с ним. И чучела птиц – тоже ладно, и морские звезды, и жуки, и крабовые клешни. Они давным-давно истлели, рассыпались в труху, исчезли из мира насовсем. Но вот раковины… Красивые такие были. Жалко.
А коллекция яиц? У кого поднялась рука выбросить? А вдруг не выбросили, вдруг она до сих пор лежит в какой-то кладовке под старыми картами и журналами? Вот бы найти ее, да.
Сдуть пыль аккуратно, принести домой, позвать кота и с ним вдвоем рассматривать. Мы с котом оба живые и довольно теплые, от нашего тепла яйца бы ожили – и из них бы повылуплялись всякие птицы. Из самого большого вылупился бы белый лебедь, улетел бы на пруд и там качал бы павшую звезду, на радость трудящимся народам.
Из куриного – певчий кур, весь такой раскрасавец и лирический тенор. Он заголосил бы звонко, и ночь бы перестала, а настал белый свет, и на всем этом белом свете прослезились от счастья внезапно влюбленные курицы. А он бы им такой: «Медам! Я ваш навеки!»
Из зимородочьего бы родилась мелкая синяя птичка. Совсем мелкая, но нам бы и такой хватило.
Из самого маленького и невзрачного вдруг вылупился бы дракончик. Осмотрелся бы, похлопал кожистыми крылышками, потом засмеялся, снес яйцо и лопнул, как мыльный пузырь. А из снесенного яйца снова бы вылупился дракончик, засмеялся, снес яйцо и лопнул, а из того яйца – опять, и так до бесконечности: они бы рождались, смеялись, неслись и лопались, все уменьшаясь и уменьшаясь в размерах. Вот так и жизнь моя, блин. Все меньше и меньше ее остается, даже как-то грустно.
А одно яйцо лучше не трогать. Пестренькое, сорочье. Оно не настоящее сорочье, сорока его где-то стырила и перекрасила под свое. Не надо его трогать, нет. Потому что из него вылупится новая Вселенная. А нам такого пока не надо, у нас еще эта не кончилась.
Михаил ПОТОРАК
