Из снов Веры Павловны: бедная Маша…

Share this post

Из снов Веры Павловны: бедная Маша…

От редакции: посвящается свидетельствам Мари Йованович, бывшей послом в Украине

Share This Article

Маша пыталась выдавить из себя слезу, чтобы все вокруг от вида машиной слезы тоже давили из себя слезы. Слеза не давилась, и от этого зрелища хотелось всем наблюдателям за Машей удавиться. Но слеза не давилась – уже голос дрожал и влажность почти готова была залить добрые глаза, но… эмоции не восполняли отсутствия фатажа, а Маша была плохой актрисой. Ей не верили почти  все слоны. С ослами дела обстояли проще: ослам нельзя было упрямиться и сопротивляться трагикомедии по чисто партийным соображениям, и ослы заранее приняли решение за Машу: слезе быть! Но слеза все не давилась…

Мари Йованович

Уже давился своими вопросами героический Shit с именем первого человека. И от этой удавки ни пукнуть, ни кашлянуть он не мог и только, выпучивая глаза, громко стучал словами, лишая голоса очередного решившего подать трубный глас слона.

Но слеза у Маши не шла. Маша уговаривала себя внутренне всеми словами, сказанными в умных книгах ее любимой русской литературы, которую Маша изучала в далёкой стране бурых медведей, гуляющих по городам и весям в бодром ритме Камаринской. Но в  той далёкой стране ее предков был институт имени «Их Всего», а посему Маша знала, что под поезд ей рано, что она  не Анна и  должна таки выдавить слезу. У слезы был запор…

У Маши была фамилия, звучащая для всех, понимающих по-русски, как отчество, но с сербским отзвуком по папе. А по матери она была русской, но родилась в Канаде.  Потом девочку перевезли в раннем детстве в Америку, где она стала американкой. Друзья  и соратники любили робкую Машу и рассказывали красивые сказки об американской мечте девочки, чьи родители были спасены из страшной страны бурых медведей, где звезды красные горят прямо на башнях рядом с домом, где вот уже столько десятилетий проветривается забальзамированная тушка того, кто  Живее Всех Живых.

Никто не задавался вопросом, какие образом папа и мама Маши попали в страну Кленового листа, потому что  тут вопросов возникало больше, чем ответов, а сама Маша всем в октябре за закрытыми дверями сборища ослов повторяла, что  «Мои родители бежали от коммунистических и нацистских режимов». Слез тогда давить Маше не надо было – ей и без слез все верили. И все верили тому, что она утверждала ещё в уже историческом 2016-м, когда женщина только собиралась вверять грамоты с большим и красивым кондором на гербе нашей  страны в далёкой стране с трезубцем на гербе.

Маша рассказывала о бедных родителях: «Мой отец сбежал от Советов, прежде чем в конце концов нашел убежище в Соединенных Штатах.  Семья моей матери сбежала из СССР после большевистской революции, и сама Мама выросла без гражданства в нацистской Германии, прежде,  чем в конечном итоге, отправиться в Соединенные Штаты». Далее совсем наступает шоковое из географического о том (опять же со слов Маши), что ее родители впервые приехали из Украины в Канаду, где девочка появилась на свет в ноябре 1958 года.  И после всех канадских «ужасов» семья наконец обрела великую американскую мечту, когда Маше исполнилось три года…

Где и когда встретил серб-папа русскую маму не очень ясно, как и каким образом эти люди попали в Украину, из которой бежали в Канаду, если Сербия – не Украина, а родители мамы сбежали из СССР после революции и жили в Германии. Информацию о странствиях имеют те, кому надо иметь, и им виднее…

Веру Павловну терзали сомнения: с одной стороны, ей нравилась Маша и дамы могли вполне бы стать друзьями, но как во сне подружиться, когда у Маши был свой сон, в котором она должна была плакать, а Вере хотелось смеяться? Вера все искала ответы, но ответов не было, и Вере тоже становилось не до смеха. Ей снился большой дворец, смахивающий на цирк, в котором ослы пытались бить слонов из-за Рыжего Донни, а Донни пытался бить всех и сразу, и даже Бедную Машу. Бил Донни словами, и каждый понимал их на своём языке по-разному. Многие вообще не понимали языка Донни и это было проблемой. Но ослы утверждали, что Рыжему не нравилась брюнетка Маша, которой не нравился Донни. Маша тоже говорила о Рыжем и даже не с теми, с кем стоило о нем говорить. Рыжему всегда нравились блондинки разных оттенков. Поэтому у Маши не было шансов. Но Маша для Рыжего Донни вообще не была женщиной – все были в этом политическом безумии гендерно-нейтральны. Женщины боролись за равенство, и равенство им мстило равно с мужчинами.

Маша никогда с Рыжим Донни не общалась и ничего от него не слышала лично, но она предчувствовала и это была женская интуиции, хотя говорить о гендерном было не комильфо.

Маша была прекрасной и умной, получила роскошное образование  и даже в  плющевой альма-матери. Всех коллег плющило от знаний Маши, и ее с удовольствием  брали на работу, потому что была она работником отличным, что и отличало ее от миллионов тоже хороших и знающих. Она была всеми любима, и прекрасно о ней отзывались не только коллеги, но и те, кто ее вообще никогда не знал. Она ведь из тех женщин-загадок, которых нельзя не полюбить. Но Маша любила свою работу и была ей навечно отдана.

Маша спасала мир и помогала людям. В этом благородном весьма преуспела и за это страна постоянно посылала ее… в разные концы мира аж 33 года… Опять вспомнился «Их Все» с его «тридцать лет и три года». Карьерный дипломат – емко звучала суть жизни Маши. И карьера ее закидывала аж семь раз в разные страны, и даже страна родная трижды посылала ее куда-то руководить тоже посланными от имени страны. Все три страны, куда Машу посылали руководить по три года, были из тех стран, которые входили когда-то в одну, но большую, из которой бежали предки Маши по маме. Все коллеги поэтому считали, что именно Маша лучше всех разбирается в том, что  происходило и в Кыргызстане, и в Армении, и даже в стране гордых в вышиванках. Маша же владела языком, который все ещё понимали в этих странах, но предпочитали на нем больше не говорить. Так язык именно до Киева ее довёл да на Киеве и споткнулся.

Маша даже ухитрилась  вбить клин между страной с таким по-английски непроизносимым названием Кыргызстан и Ненькой, а потом ещё и пыталась последнюю подставить с иракским следом в кольчугах, которые оказались маловатыми для правды, но очень большими, чтобы устроить скандал на пустом месте. Вероятно, это все происходило от большой любви Маши к миру и особых знаний тех стран, куда  страна наша посылала посланницу. Но все продолжали восхищаться ее профессионализмом.

И каждый раз все большие и не очень коллеги Маши хлопали в ладоши и радовались вместе с ней правильной дороге, по которой в те страны, где бывала эта добрая женщина, приходила Благая Весть под звездно-полосатыми стягами в виде зелёных вливаний демократии.

И никто уже не замечал, что Маша играла в свои игры, что Маша постепенно превращалась во Владычицу Морскую из любимой сказки от ее любимого «Нашего Всего». И Маша спокойно увлекалась политическими интригами в Неньке и сливала большие чёрные книги почему-то прямо ослам, а потом не всегда говорила им же под присягой правду. Она решала, кому из людей в вышиванках давать визы, а кому нет. Оно вообще многое решала, и не всегда эти решения были правильными. Но Маша была Машей, и ей прощалось все – Машу любили, а Рыжего Донни нет…

Мораль сей сказки проста, и она у ослов одна, у слонов другая, а всем хочется плакать, но выдавить слезы даже Маша правильно не смогла…

Вера Павловна боялась просыпаться… Она очень переживала во сне за Машу из женской солидарности, но внутренний голос нашептывал ласково-шипящее «Что ж ты, Маша?»… Впереди был один длинный и бесконечный сон разума… Чудовища все оказались материальны…

Елена ПРИГОВА

Share This Article

Независимая журналистика – один из гарантов вашей свободы.
Поддержите независимое издание - газету «Кстати».
Чек можно прислать на Kstati по адресу 851 35th Ave., San Francisco, CA 94121 или оплатить через PayPal.
Благодарим вас.

Independent journalism protects your freedom. Support independent journalism by supporting Kstati. Checks can be sent to: 851 35th Ave., San Francisco, CA 94121.
Or, you can donate via Paypal.
Please consider clicking the button below and making a recurring donation.
Thank you.

Translate »