И слов таких в иврите еще не было

6-го мая беспорядки докатились до Реховота. Толпа арабов (которые ещё не догадывались, что они – палестинский народ, но уже чётко знали, что евреев нужно резать), вооружённая палками, камнями, топорами, с криками “Смерть евреям” вышла из Рамле в сторону Реховота. Обороной Реховота руководил публицист, писатель, педагог, общественный деятель, уроженец деревни Телепино, что под Киевом, Моше Смилянский.

Если не считать 2-х лет службы в Еврейском батальоне британской армии в самом конце Первой Мировой войны, никакого военного опыта у Смилянского не было. То ли в британской армии не было занятий по гуманным правилам ведения военных действий, то ли Моше пропустил эти занятия, так как в это время чистил картошку на кухне, но он так и не овладел премудростями военного гуманизма, и всю жизнь придерживался примитивной концепции, усвоенной ещё в родном Телепино: “Пусть лучше убью я, чем убьют меня” (право, дикарь!)

На подступах к Реховоту Смилянский приказал установить 5 оборонительных пунктов. Штаб обороны размещался в “Доме Слуцкина” (сегодня это школа Де Шалит, известная всем реховотчанам). Из Иерусалима прибыл доктор Гери, который вместе со своей женой-медсестрой организовал импровизированный полевой госпиталь. В Реховоте жили несколько евреев-ветеранов британской армии. Их вооружили и распределили по огневым точкам. Остальным жителям поселения приказали сидеть по домам и не высовываться.

В полицию защитники поселения не обращались. В то время британские полицейские были заняты выписыванием штрафов гражданам, которые ходят без масок, ловлей злостных нарушителей правил дорожного движения и расследованием коррупционных скандалов сионистского руководства (якобы кто-то из высокопоставленных сионистских деятелей получил в подарок от богатого плантатора ящик апельсинов). Беспокоить полицию такой глупостью, как погром, было как-то неловко. Также решили не обращаться к мировому сообществу – 100 лет назад межплеменные разборки на далёком Ближнем Востоке не интересовали прогрессивную международную общественность.

Когда погромщики подошли совсем близко к границам поселения, Смилянский, не успев подумать, где же он завтра будет есть хумус, где будет чинить машину, и у кого будет покупать дешёвые овощи, и, не успев повздыхать, что среди арабов тоже есть приличные люди и, даже не вспомнив, как однажды арабский фельдшер достал ему занозу из пальца, скомандовал “Огонь!”

Раздался залп, и 6 мирных арабских жителей, спешивших подискутировать с еврейскими соседями о Новом Ближнем Востоке, остались лежать на пыльной дороге Рамле-Реховот. Ещё десяток были ранены и также не смогли принять участие в дискуссии. Вся остальная толпа, поняв, что евреи сегодня не очень расположены к диалогу, побросав палки, топоры и колья, разбежалась. В Реховоте не пострадал ни один еврей.

Назавтра в Рамле хоронили жертв неудавшегося погрома. А в Реховоте продолжили заниматься рутинными делами: строить дома, сажать деревья и воспитывать детей. И никто не заламывал руки по поводу “мирного сосуществования”. Да и слов таких в иврите ещё не было. Язык был простой, и люди несложные.

Источник 

Слава Шифрин