Еще раз о стойкости

Нечто похожее случалось и у нас в бытность мою морским офицером-пограничником. В феврале 1959 г. наш корабль обеспечивал всесоюзную перепись населения в поселках на побережье Приморья. Тогда в зимний период они были отрезаны от внешнего мира (коллективная робинзонада). Перепись проводилась в сжатые сроки, поэтому корабль, преодолевая льды, подходил к каждому поселку.

Когда льды были тяжелыми, мы спускались на лед и шли пешком. Там радовались свежим людям с Большой земли и старались угостить чем Бог послал (особенно самогоном). Я не мог поступиться своими принципами трезвости, чем огорчал радушных хозяев. Попутно замечу, что не встретил таких красивых строений, как в фильме «Зулейха открывает глаза». Закончив кампанию, корабль вернулся к повседневной службе – патрулированию территориальных вод (12 миль от берега).

Через несколько дней мы подошли к самому узкому месту Татарского пролива, где проложен нефтепровод с Сахалина на материк. Его строительство описал Ажаев в романе «Далеко от Москвы». Расстояние между берегами – 5 км. На материке поселок Лазарево, на острове – Пронгли. Наша задача заключалась в сопровождении японских судов-лесовозов от входа их в территориальные воды и до выхода из них. Они шли в устье Амура, загружались лесом до половины, догружались в Лазарево и шли в Японию. Мы следили, чтобы никто не спрыгнул с борта и не ушел в тайгу шпионить. В первый день корабельная шестивесельная шлюпка во главе со старпомом пошла вдоль берега на рекогносцировку. Достаточно далеко они обнаружили огромные штабеля леса и при них сторожа. Он не знал, что кончилась война, а когда ему сказали, что Сталин умер, он чуть не перестрелял всех моряков. Вернувшись, об этом рассказали председателю поселкового совета.

Председатель сказал, что это не его территория и, кроме того, у него достаточно своих проблем. Одной из них была груженая баржа, стоявшая у причала больше двух недель, и уже набежала внушительная пеня. На корабль пришла представитель торговли, умоляла командира помочь разгрузить баржу, обещая оплатить работу. От оплаты командир отказался (не положено), но потом корабль получил в подарок музыкальный центр.

Мне поручили подобрать пять матросов и приступить к выгрузке.

Груз состоял из мешков с мукой и сахаром. Мы грузили мешки на полуторку, которая отвозила их на склад за несколько километров. Когда закончились мешки, под ними оказались десятки ящиков с водкой. С последней ездкой мы прибыли на склад, где работали двое штатных грузчиков. Они объяснили про законную 5%-ную норму боя стеклянной тары, т. е. на каждый ящик из 20 бутылок одна могла разбиться. Они ловко отбивали горлышко бутылки и уговорили матросов на «сугрев» (никакой закуски не существовало). В тех условиях это было актуально, т. к. флотские шинели слабо защищали от сурового мороза. Назад пришлось идти пешком по снежной колее, а когда добрались до пирса, корабль ушел сопровождать японское судно. Через два часа мы уже на корабле отогрелись горячим ужином. Спустя неделю нам на смену пришел другой корабль, а мы вернулись к патрулированию. Никакой информации о найденном стойком стороже я больше не имел. Хотелось бы отметить стойкость как основную черту дальневосточников, с которыми мне довелось встречаться в ту пору.

Леонид МИХЛИН

Сан-Хосе