Два месяца с начала восстания в Иране
Восстание в Иране, начавшееся на этот раз из-за убийства молодой женщины, которая «не должным образом носила» обязательный головной убор, заметно отличается от всех предыдущих.
Мир пристально следит – а многие группы населения присоединяются, да и иранская армия тоже не торопится подчиняться приказам.
Прошло около двух месяцев с тех пор, как иранская «полиция нравов» убила Мехсу Амини, иранку, относившуюся к курдскому меньшинству, компактно проживающему на северо-западе страны – прилегающем и к иракскому Курдистану, и такому же региону Турции.
Причём вся «вина» Амини заключалась в завитке, вылезшем из-под головного убора, который иранские женщины обязаны одевать всякий раз, когда они выходят на улицу.
Сразу же после убийства, случившегося 16 сентября с.г., в курдском регионе вспыхнули протесты против режима.
Немаловажную роль в них сыграла этническая составляющая. Волна протестов была не только протестом против убийства из-за завитка, но и потому, что Мехса принадлежала к курдам.
Угнетение курдов, как и подавление иных неперсидских меньшинств в Иране, относится как постоянным явлениям, так и непрекращающимся источником насильственных трений между правительством и этими группами населения.
Демонстрации не замкнулись на курдском регионе, а распространились через социальные сети со скоростью лесного пожара по всем частям страны.
По всему Ирану женщины и девушки высыпали на улицы, обнажая головы и размахивая хиджабами в руках в знак протеста против обязательного их ношения. Некоторых даже запечатлели головной убор в костер.
Их выкрики содержали в основном один лозунг: «Марех Бар Диктатор» («Смерть диктатору»), относящийся к верховному лидеру Ирана, аятолле Хаменеи.
В этой борьбе женщин поддержала молодёжь возраста около 20 лет, а также студенты и рабочие. Мужчины в Иране тоже не чувствуют себя свободными, в основном из-за ограничений в отношениях между полами, что добавляет сильное ощущение несвободы.
Огонь гнева подпитывается правительственной коррупцией, плохим экономическим положением населения из-за санкций против Ирана, а также продолжающейся засухи и последствий пандемии коронавируса.
Демонстрации охватили сотни городов и населённых пунктов, а в районах проживания основных меньшинств: белуджей, арабов-ахвази, курдов, азербайджанцев, туркмен, луров и других, демонстрации приняли сепаратистский характер.
То есть не только стремление свергнуть власть духовенства, но и вообще демонтировать это искусственное многонациональное государство, создав на его руинах отдельные национальные страны.
Количество демонстрантов обычно не превышает нескольких сотен или тысяч, так как в них принимают участие отнюдь не все слои населения. Однако в Тегеране уже была одна всеобщая забастовка, парализовавшая весь город.
Сектор рабочих нефтехимических заводов в арабском регионе Ирана, Ахвазе, также был временно парализован.
В Белуджистане, где проживают в основном сунниты, были кровавые столкновения между населением и «силовиками». Да и сейчас кровавые события продолжаются, хотя и не так интенсивно.
Вооруженные столкновения были также с курдами и арабским населением.
Во многих местах демонстранты атаковали полицейские участки, базы «Басидж», армию, Стражей исламской революции (КСИР), а здание военной полиции в городе Ахваз было вообще взорвано.
Постоянной мишенью огня демонстрантов являются развешенные на улицах громадные портреты Хаменеи и Касема Сулеймани.
А в первой половине ноября возникло новое явление – травля проходящих по улице священнослужителей.
Молодые люди сбивали у них с голов чалмы, снимая на камеры и размещая потом клипы в соцсетях. Это довольно ярко отражает ненависть молодежи ко всему, что символизирует религию, которая, по их мнению, является как источником, так и целью подавления свобод.
На сегодняшний день сотни протестующих были убиты, тысячи ранены и десятки тысяч арестованы. Но, когда вы смотрите сотни репортажей про демонстрации против правительства и хиджаба, создается сильнейшее впечатление: общество перестало бояться правительства и стоящих на его страже силовиков.
Единство протестующих заставляет их не чувствовать себя беспомощными, а тот факт, что они борются за святое дело, за свободу, придаёт им ощущение, что за это дело стоит и пострадать.
В отличие от предыдущих витков насилия, нынешний имеет широкий международный резонанс. Демонстрации против религиозного засилья в Иране проходят во множестве городов мира, и многие правительства резко осуждают тамошнее правительство. Даже Роберт Малли, американский политик и переговорщик с Ираном по ядерной проблеме, резко осудил поведение режима, направив ему протест.
Международный резонанс и мировая реакция воодушевляют протестующих и вселяют в них надежду, что на этот раз они добьются успеха.
Правительство еще не рухнуло, но в нем появились трещины: десятки силовиков заявляют перед камерами — а иные при этом даже прячут лиц, о выходе из правительства и переходе на сторону повстанцев. Правительственные чиновники тайно вывозят членов своих семей из страны, в основном в город Бодрум в Турции – вместе с чемоданами, полными наличных денег.
В последние дни Управление КСИР отдало приказ силам, расположенным вдоль границ, не допускать бегства и вывоза средств из страны.
Поступали сообщения о столкновении между КСИР и армией возле города Шираз на западе Ирана, поскольку Корпус Стражей требовал от армии силой разогнать восставших, однако армия отказалась выполнять приказ.
Из-за трудностей, с которыми столкнулось правительство по причине отказа сотрудников службы безопасности действовать против протестующих, правительство запросило подкрепление в виде бойцов «Хизбаллы» из Ливана, иракской «Хизбаллы» и добровольцев из Сирии и Афганистана, дабы было кому чтобы стрелять в демонстрантов.
Основная проблема восстания в том, что у него нет приемлемого руководства. Реза-шах, сын предыдущего шаха, не проявляет признаков лидерства, и пока не позиционирует себя как альтернативу правлению аятолл.
Есть местные вожди, в основном среди неперсидских народов, но между ними идут споры и драки по любому поводу, кроме борьбы за власть.
Есть исламисты, либералы, коммунисты, националисты – и это далеко не конец списка. Некоторые из них подозреваются в сотрудничестве с властью, а уровень доверия между лидерами группировок, борющихся с властью, невысок.
Также у восставших нет общей цели: персидские повстанцы хотят свергнуть правительство, но хотят сохранить Иран в целом, то есть продолжать эксплуатировать нефть Ахваза и природные богатства других областей страны.
Среди неперсидских меньшинств есть те, кто стремится разрушить Иран, и построить на его руинах новые, суверенные этнические государства.
Есть и те, кто хочет сохранить страну и ее суверенитет, но уже как федерацию автономных этнических областей.
В заключение можно сказать, что движущей силой нынешнего бунта является вырвавшийся из бутылки джинн свободы – никто не сможет загнать его обратно и окончательно успокоить страну.
Восстание будет продолжаться волнами разной силы, пока режим не рухнет окончательно.
Могут пройти недели, месяцы, а то и годы, но поезд под названием «Свобода» уже ушел. Когда она доберется до места назначения, в каком состоянии, и сколько трупов останется после этого – знает только Аллах.
* * *
Мордехай Кейдар, израильский политолог, ученый в области арабского языка и ислама
Перевод: «Nautilus»
Мордехай Кейдар
