Блестящий адвокат – 4
Думаю, настало время объяснить читателям скрытый смысл названия серии коротких рассказов-баек из адвокатской практики. Кто же это такой на самом деле – блестящий адвокат?
Нет, никто не будет спорить, что профессиональные качества требуются в любой профессии. Но согласитесь, как-то не принято называть отличного повара или сантехника блестящим! В лучшем случае скажут: он превосходный специалист и знаток своего дела. Для летчиков, моряков и медиков тоже имеются свои определения. Помните рассказ Александра Куприна «Чудесный доктор»? Но адвокаты – особая профессия! Вот как моя свекровь Наталья Владимировна объяснила происхождение этого слова. Бьюсь об заклад, вы никогда бы не догадались!
Впрочем, начну по порядку.
Итак, сразу после окончания войны, в 1945 году, с фронта вернулись молодые энергичные ребята. Они стремились как можно скорее влиться в мирную жизнь – спокойно продолжить прерванную учебу, создать семью и начать восстанавливать разрушенную страну. Требовались врачи, строители, учителя. Но кто-то должен был охранять мирную жизнь, ведь на освобожденных территориях имелось огромное количество неучтенного трофейного оружия. Власти понимали, что это крайне опасно. Ряды правоохранительных органов следовало как можно быстрее пополнить смелыми и толковыми офицерами. А офицерам в свою очередь требовалось хорошее юридическое образование. Куда без знания законов?
И тогда бывшие артиллеристы, летчики и танкисты сели за парты. Днем они трудились на стройках и заводах, а вечером, сняв промасленные спецовки, торопились на лекции в университет. У большинства этих студентов гимнастерки и шинели были единственной одеждой на все случаи жизни. Как говорится, и в пир, и в мир. В разоренной войной стране с одеждой было напряженно. А знаете, что происходит с шерстяным сукном, если долго и усердно елозить локтями по столу или парте? Ткань затирается и… начинает блестеть. Вот так юристов того самого первого послевоенного «призыва» стали называть «блестящий адвокат»! Но это еще не все! Пройдя сквозь горнило войны, эти люди приобрели не только твердость характера и богатый жизненный опыт, но и удивительное чувство ответственности и справедливости – крайне важное для юриста качество.
Прошу простить меня за такое достаточно длинное лирическое отступление.
А сейчас я попытаюсь передать своими словами очередную историю, рассказанную моей свекровью в пятницу за чашкой чая.
…В тот вечер Наталья Владимировна была явно не в духе. Она хмурилась, молча размешивала сахар в чашке, нехотя и односложно отвечала на наши вопросы. Но меня не проведешь! Зная свекровь много лет, я видела, что под маской усталости она пытается скрыть растерянность или даже некое замешательство. Куда подевалась ее профессиональная невозмутимость?
– Матушка, давай выкладывай, что так гложет твою прожженную адвокатскую душу? – не выдержал мой муж.
– Налей-ка мне сначала коньяку, а потом задавай всякие неудобные вопросы…
– Неужели все так серьезно?! – воскликнул один из племянников и тут же отправился к бару, где у нас хранится внушительный ассортимент алкоголя. Этот запас мы в шутку называем жидким комплементом от благодарных клиентов.
В нашей семье особо никто не пьет. Но кто, скажите на милость, в дождливый осенний вечер откажется от рюмочки армянского коньяка 30-летней выдержки, да еще под интересную историю?
Мы дружно выпили, и после некоторой паузы Наталья Владимировна начала свой рассказ.
История оказалась более чем заурядной. Средь бела дня маленькая худенькая женщина сорока лет от роду во время очередной семейной ссоры, перешедшей в драку, зарезала кухонным ножом своего сожителя. Убивать его она совершенно не собиралась. Случайно удар оказался смертельным. Погибший был хроническим алкашом и перманентным безработным. Женщина сама вызвала скорую и полицию. Соседи дружно показали, что покойный отличался крутым нравом, постоянно избивал жену, обижал малолетних детей (а их у пары было трое!) и был ранее судим за пьяную поножовщину.
– Зачем ты вообще взялась за это? Обычная бытовуха…
– Суеты много, а гонорар наверняка копеечный! – поддержал моего мужа один из племянников.
– У подозреваемой денег вообще нет, – покачала головой свекровь. – Вместе со следователем я ходила на место преступления. В квартире удивительная чистота и крайняя степень бедности…
Наступила гнетущая пауза, во время которой Наталья Владимировна хмуро вертела в руках бокал с коньяком, а мы в недоумении переглядывались.
– Знаете, я иногда люблю покопаться в так называемой бытовухе, – прервала свое многозначительное молчание свекровь. – В темных закоулках таких дел скрываются порой душераздирающие шекспировские страсти. По справедливости, я должна доплачивать своим подзащитным…
Мой сын недоверчиво хмыкнул.
– Разве вы не знаете, что я получаю истинное удовольствие, складывая кусочки головоломки, докапываясь до самой сути? Это заставляет мозг трудиться…
– Какая к лешему головоломка! – воскликнул племянник. – Все ясно, как божий день: превышение пределов самообороны и убийство по неосторожности – это с одной стороны. А с другой стороны – наличие малолетних детей, чистосердечное раскаяние и сделка со следствием…
– Ты забыл про показания соседей и судимость? Три года условно – и дело закроют. Пусть молодая вдова сходит в храм и поставит свечку за избавление от злодея! – добавил мой муж, разливая присутствующим остатки коньяка.
– Она детям суп на кухне варила, – ни к кому конкретно не обращаясь, сообщила Наталя Владимировна, – а муж потребовал, чтобы она все бросила и начала варить ему самогон…
– К черту подробности, – махнул рукой мой сын, – лучше расскажи, что ты придумала. Наверняка у тебя в запасе какой-то оригинальный ход…
– В том-то и дело, что я впервые сталкиваюсь с подобной ситуацией…
Мы удивленно переглянулись.
– А ты разговаривала с подозреваемой?
– Конечно!
– Ну и…
– Знаете, о чем она меня просила?
– О снисхождении?
– Небось, плакала и умоляла пощадить ее ради детей…
– …чтоб на время следствия отпустили под подписку о невыезде?
Гипотезы сыпались со всех сторон. Я же постаралась воздержаться от комментариев, зная удивительную способность моей свекрови вызывать людей на откровения, близкие к церковной исповеди.
Наконец Наталья Владимировна подняла руку, требуя тишины.
– Она попросила любым доступным мне способом добиться для нее максимального срока за убийство…
– Это еще зачем? – удивился племянник.
– Она объяснила это просто: как после всего случившегося она сможет смотреть в глаза своим детям? Пусть думают, что мама уехала на заработки. Отца похоронила и уехала, далеко и надолго. Ведь если ее оправдают, все будут тыкать в нее пальцем, а детей в школе наверняка затравят. По-хорошему нужно переезжать куда-то подальше. Но денег на это нет. Она очень боится, что от этого ужаса быстро сопьется. Дети попадут в детдом. Им туда нельзя, туда никому нельзя. Старшему сынишке двенадцать. У него абсолютный слух и удивительные музыкальные пальцы. Средняя девочка прекрасно рисует. Младшему всего два с половиной…
– Она подумала, что будет с детьми, когда их мать отправят за решетку? – хмуро осведомился племянник.
– Всех троих забирают дальние родственники – очень обеспеченная бездетная семья. Детки их знают и любят. Она обо всем договорилась и готова подписать нужные бумаги…
– Казнить нельзя помиловать! – вздохнул мой муж. – Кто осмелится поставить запятую в нужном месте?
– Мы долго с ней разговаривали, – призналась Наталья Владимировна. – Просто поразительно, какая у этой простой малообразованной женщины оказалась чистая и тонкая душа! Я много повидала на своем веку. Встречала людей внешне очень интеллигентных, стихи пишущих, на роль пророков в своем отечестве претендующих. А душонка у них, как кирзовый сапог, мелкая и примитивная. Знаете, что мне сказала эта женщина? Что сожалеет, что в нашей стране нет, как в старину, сибирской каторги, где можно грехи отмолить перед Богом и людьми. Тяжким трудом выпросить прощения. Очень просила отправить ее куда-нибудь подальше, чтобы у деток ее не было возможности приезжать на свидания…
– Если у нее такая, как ты говоришь, тонкая душа, почему она столько лет жила с конченым алкашом? – ворчливо осведомилась Ирка, которая, как я уже писала, успешно трудится следователем районной прокуратуры.
– Чужая душа – потемки! – неожиданно подал реплику мой сын. – А в женской душе еще и всякие чуланчики имеются…
– Еще один знаток нашелся! – фыркнул кто-то из присутствующих.
– И как же вы собираетесь решить это дело? – осведомился племянник.
– Просьба моей подзащитной действительно не совсем обычна. Но, думаю, я смогу ее выполнить! Нужно будет кое с кем переговорить…
Было уже довольно поздно, когда родственники засобирались по домам. Я же вышла проводить Наталью Владимировну. Пока мы ждали у подъезда такси, решилась задать один вопрос.
– Скажите, вы видели орудие убийства, тот самый пресловутый кухонный нож?
Свекровь как-то странно взглянула на меня и отвернулась. После некоторой паузы тихо сказала:
– Я сразу поняла, что в этой истории что-то не так…
– А как вы догадались?
– Идеальная чистота в квартире. А ведь подозреваемая утверждала, что была драка…
– И про самогон она тоже придумала?
– Выходит, что так…
– Но тогда убийца…
Признаюсь честно, я ужаснулась от своей догадки.
– …как двенадцатилетний мальчик смог…
– Этот мальчик несколько раз предупреждал отца, что если он осмелится поднять руку на маму… короче, это был нож с выдвижным лезвием, тонкий и острый, как бритва. Такой можно купить в любом строительном магазине. Чтобы пырнуть человека в живот, особых усилий не требуется. Тем более если жертва находится в стадии сильнейшего алкогольного опьянения. Все произошло в считаные секунды. Мать быстро подменила орудие убийства, убрала следы драки, а затем позвонила в полицию…
– А ребенок? Вы с ним разговаривали?
– Он ничего не помнит. По всей вероятности, сильнейший стресс. Полицейские, прибывшие на место преступления, утверждали, что мальчик крепко спал в соседней комнате. Младшие дети были в садике. Да и кто копаться будет? Ты же знаешь, наши следаки не любят делать лишних телодвижений…
Тут во двор въехало такси. Перед тем как сесть в машину, Наталья Владимировна задержалась на мгновение.
– Адвокату, как патологоанатому, нельзя быть сентиментальным! Но я никогда не устану поражаться безграничности материнской любви и способности женщины пойти на любые жертвы ради своего дитяти…
Махнув рукой на прощанье, добавила:
– Надеюсь, ты понимаешь, что о содержании нашего разговора никто не должен знать?
Я молча кивнула.
