«Мнения сторон»

Фильм Сабо – о знаменитом немецком дирижере, любимце Гитлера, Вильгельме Фуртвенглере. Точнее о работе американской комиссии по денацификации, рассматривавшей его «дело».

Сабо пережил Холокост и социалистическую Венгрию, так что дело тоталитаризма он знает, он «в теме». Судя по всему, поведение Фуртвенглера при нацизме – выше всяких похвал, от отказался приветствовать Гитлера нацистским приветствием (те, кто вырос в СССР, знают, какого мужества требовал это невероятный поступок), помогал евреям. Вообще никакое лыко ему в строку не поставишь, ну, там, пара-тройка антисемитских высказываний, в общем, по мелочам.

Но глава американской комиссии по денацификации, тупая американская деревенщина, с высоты своей правоты победителя вопит Фуртвенглеру: «Но Вы были вывеской нацистского режима, Вы дирижировали на дне рождения Гитлера…». И вот что примечательно: Иштвану Сабо, еврею, пережившему Холокост, Фуртвенглер явно ближе распоясавшегося американского страхового агента, денацификатора, не отличающего Бетховена от Брукнера. Этот фильм ткнул меня носом в мое советское прошлое. Если судить по строгой мерке, то почти никто из самых невинных граждан СССР не избежал бы порки, как проницательно заметил Гамлет. И я среди них. Хуже того, я вырос в среде людей, подаривших людоедам атомную и водородную бомбу.

По сравнению с этим, преступления Вильгельма Фуртвенглера – детские шалости. Если бы вся советская интеллигенция вела бы себя, как Вильгельм Фуртвенглер… Но нет, она талантливо одарила режим ракетами, танками, бомбами. Иногда наваливался катарсис. Когда Леонид Ильич Брежнев всерьез обсуждал на Политбюро возможность сбросить атомную бомбу на Тель Авив, Яков Борисович Зельдович пришел в гости к Илье Михайловичу Лифшицу и сказал: если это произойдет, я застрелюсь. Против того чтобы сбросить высшее творение человеческого разума на Нью-Йорк, он, видимо, не возражал. Все это вовсе не проблемы вчерашнего дня. В Израиль приезжал балет Эйфмана. Моя жена, эксперт вполне компетентный, была на представлении и утверждает, что хореография Эйфмана выше всяких похвал. Ясно, что балет Эйфмана – вывеска режима, щеголяющего поддержкой культуры и слабостью к евреям. Без поддержки Путина труппа Эйфмана не просуществовала бы и месяца. И СССР был неравнодушен к классической музыке. Кто же так или иначе не сотрудничал с советским режимом?

Эли Визель утверждал, что в Освенциме среди капо попадались самые разные люди: адвокаты, инженеры, музыканты, рабочие. Раввины – никогда. Точно то же самое говорили Солженицын и Шаламов: в сталинских лагерях шелуха воспитания облетала с людей мгновенно. Все сотрудничали с администрацией лагеря. Кроме религиозных сектантов. Эти свидетельства повлияли на мое возвращение к традиции, едва ли менее, нежели обстоятельства моей судьбы.

Эдуард Бормашенко