Знать себе цену, или Как я была наблюдателем на выборах

И тут эта личность мне и говорит:

– Мне что вам, каждый бюллетень показывать? Вам лично? Кто вы вообще такая, чтобы что-то требовать? Официальный наблюдатель от партии «Яблоко»? Никогда раньше наблюдатели у нас не вели себя так! За подсчетом голосов смотрели, сидя у вооон той стеночки, и не мешали комиссии.

– Это, наверное, потому, что наблюдатели бывают разные. Вот сегодня у вас и кроме меня были наблюдатели, верно? Но вы же не станете спорить, что они не такие же, как я. Хотя бы потому, что они сейчас уж десятый сон видят, и правильно делают! Потому что уйти с подсчета голосов и смотреть десятый сон – занятие гораздо более осмысленное, чем наблюдать за подсчетом, сидя у указанной вами стеночки. Оттуда же ровным счетом ничего не видно! Этим наблюдателям, очевидно, заплатили их партии – кому 500 рублей, кому – 3000 (говорят – ставка наблюдателя от «ЕР»), чтобы они тут у вас немного посидели…

– А вам сколько заплатили?

– А мне ничего не заплатили.

– Ой, вот только не надо! Всем наблюдателям платят!

– Послушайте! Вы же видели: как я зашла на участок в 7.30, как уселась рядом с урнами, да так и просидела до момента вскрытия, не сводя с них глаз. А теперь вот ровно так же не свожу взгляда с бюллетеней уже 6 часов. Как вы думаете, я железная? Мне, по-вашему, не хочется есть, пить, курить, выглянуть на улицу, а я за последние 19 часов не сходила с этого места, за исключением единственного раза, когда сбегала, пардон, в туалет, оставив у урны своих друзей, как раз пришедших проголосовать… Как вы думаете, за какую сумму можно почти сутки провести в таком режиме (думаю, и для здоровья весьма вредном), на пределе сосредоточенности глядя на большие белые пластмассовые ящики? Мне кажется, тут два возможных варианта: либо за миллион, либо бесплатно, просто на том основании, что любишь свою страну и хочешь ее защитить. А поскольку  у партии «Яблоко», очевидно, нет средств платить по миллиону на каждый избирательский нос, следовательно…

Смотрю – в лицах понимания не прибавилось. Видимо, моя цена кажется им чрезмерной. Миллион? Хватит, мол, и тыщи! Кто ж откажется сделать что угодно – что бы ни захотел заказчик – за тыщу рублей! Сутки обойтись без сортира? Запросто. Продать убеждения, совесть, уважение к себе – да не вопрос!

На минувших выборах меня поразило даже не вопиющее нарушение закона, даже не продажность системы (эка новость!), а беспредельность цены, за какую некоторая часть граждан России готова с потрохами продать самих себя, свою страну и будущее своих детей. Я имею в виду, что у этой цены, кажется, нет нижнего предела. Находятся граждане, готовые уступить по дешевке.

Все началось еще накануне. Я зашла на избирательный участок познакомиться с комиссией: вот, говорю, так и так, буду у вас наблюдать от «Яблока». Глаза у секретаря УИК изумленно распахнулись: «А что, вы правда в «Яблоке»? Ой, у вас и правда ТАКИЕ убеждения?» «Какие – ТАКИЕ? – в свою очередь изумилась я. – Что вам тут кажется экзотичным?». «Хотите осмотреть место для голосования? Я могу вам открыть», – сменила тему секретарь. Казалось бы – да что там осматривать? Участок, на котором я сама голосую много лет, он из года в год выглядит абсолютно одинаково… Ан нет! В этом году обстановочку сменили. Освежили, так сказать. Точнее – спрятали урны для голосования за кабинами так, что их совершенно ниоткуда не видно. Я, конечно, запаниковала. Как же наблюдать? В общем, вступили мы с членами участковой избирательной комиссии (УИК) в пререкания. «Комиссионные» дамы вызвали третейского судью – естественно, из вышестоящей организации – ТИК. Тот пришел и сказал: «Комиссия решила, чтобы кабины и урны стояли именно так, а не как раньше. Если комиссия решила – так оно и будет. Нужно уважать решение комиссии». Я ему говорю: «Буду жаловаться», а он: «Жалуйтесь. Ваша жалоба мне самому на стол и ляжет».

Впрочем, когда я в воскресенье явилась на участок, одна кабина была все же убрана, и некоторый вид на урны открылся взыскующему взору. Но тут меня ждал новый сюрприз: стулья для наблюдателей были поставлены у самой дальней стены. От них до урн было метров 20. Определить с такого расстояния, сколько бюллетеней люди, стоящие к нам спиной, опускают в урну, было решительно невозможно. Что ж! Написала жалобу – у меня ее не приняли, зато разрешили взять стул и сесть, где мне будет угодно. Единственной точкой, откуда просматривались одновременно урны и столы, за которыми выдавались бюллетени (норма закона о гарантии избирательного права предусматривает именно такой обзор для наблюдателя), был узкий проход прямо перед входом в кабины. Делать нечего, села там! Гадая о том, не удалят ли меня с участка по совершенно законной причине – что я препятствую работе избирательной комиссии. Впрочем, препятствовала я не комиссии, препятствовала я избирателям, которые обтекали меня с обеих сторон, прижимаясь к стенам. Поразительно, что председатель терпела такое положение дел часа три. Потом все-таки подошла: «Избиратели жалуются, что вы мешаете им пройти. Пересядьте!». Но тут, на мое счастье, ко мне как раз обратился избиратель (видя мой «яблочный» бейджик, люди вообще часто останавливались со мной поговорить, или просто улыбались, или поднимали кулак: «Но пассаран!»). «Вы из «Яблока»? – вступил в разговор избиратель. – Почему вы до сих пор не добились, чтобы выборы в России стали прозрачными?!». Я повернулась к председателю: «Видите? Избиратели жалуются, что выборы в России непрозрачные. Стало быть, я буду сидеть так, чтобы видеть урны!». Но я и правда мешала проходу граждан – что было, то было… Особенно – продвижению к урнам престарелых избирателей, количество которых просто поражало. Они шли и шли целый день, неиссякаемым потоком. Собственно, поражало не только их количество. Поражала слаженность их действий. Чрезвычайно дряхлые старушки, получив бюллетень, совали его первому встречному и дрожащим старческим голосом просили: «Милок! Я ничего не вижу, подскажи, где здесь поставить галочку за «Единую Россию?» Но больше всего, пожалуй, поражало другое: ведь на улице – холод, сырость, давление повышенное… Что сподвигло все эти божьи одуванчики потащиться на своих больных ногах, со своими палочками, согбенными спинами, гипертонией и так далее, на избирательный участок? Ведь это далось им нелегко (даже, думаю, потруднее чем мне мое «наблюдательство»). Гражданский долг? Забота о будущем правнуков и праправнуков? Пламенные сердца, горящие любовью и благодарностью к «Единой России?» А почему нельзя было удовлетворить этот сердечный жар на дому, просто позвонив и вызвав комиссию к себе? Загадка… Ну и, действительно, им, с их очевидными затруднениями при ходьбе, мешал мой стул – что правда, то правда. Уж не знаю, что осталось бы от прохода, если б моему примеру – взять стул и сесть в проходе – последовал еще хоть один общественный контролер. Ведь их на участке набралось немало: наблюдатели и члены избирательной комиссии с правом совещательного голоса от «ЕР» и «СР», наблюдатели от «Патриотов» и «ЛДПР» (от коммунистов, увы, к нам не прислали никого. Увы – потому что у коммунистов наблюдатели, как правило, дотошные, «вредные» и абсолютно неподкупные). Все это были дамы в возрасте «вокруг 60 лет», нарядные, с парикмахерской завивкой и, очевидно, великолепным зрением, потому что все они уверяли, что им все отлично видно с 20 метров. Так они и просидели на отведенном наблюдателям месте с восьми утра до восьми вечера, обсуждая свои дамские проблемы (дети-внуки-дача, то-се). Всплесков активности у них было два: один был связан с выдачей талонов на бесплатный обед в соседнее кафе. Второй – с попыткой помочь комиссии выставить меня с прохода и запретить снимать происходящее (в том числе их самих) на видео. Не вышло! (зЗакон о выборах, и не только, я основательно изучила, прежде чем отправляться на участок).

Как только голосование закончилось – наблюдатели встали и ушли. Подсчет голосов их не интересовал. Оказалось, для отчета перед пославшей (или вернее сказать: нанявшей?) их партией им достаточно было зайти с утра в комиссию и взять копию готового протокола… А между тем, после закрытия участка началось самое интересное! Бюллетени вывалили из урн, сложили в пачку и стали распределять по партиям. Вопреки закону, председатель комиссии не стала утруждать себя тем, чтобы демонстрировать каждый бюллетень собравшимся. Она, мол, устала, говорить ей трудно, руками вверх-вниз шевелить тоже… Она просто метала бюллетени в разные кучки, разным партиям, как банкомет мечет карты – быстро, почти виртуозно. Быстрее всех росла кучка «Единой России». А между тем, мне то и дело казалось, что в промелькнувших в ту сторону бюллетенях отметки – все время на разных местах. Пойду, думаю, проверю. Может, привиделось?…

Я стала подбираться к кучке «ЕР», но это оказалось не так-то просто. Стоило мне как-то пристроиться в пределах видимости, как кто-то из членов комиссии немедленно вставал из-за стола: «Что-то мне здесь душно, пересяду!» – и мгновенно перекрывал обозрение. Я перемещалась вдоль стола снова, но тут вставал кто-нибудь другой, которому становилось, наоборот, холодно. Наконец, я набралась решимости и встала прямо за спиной дамы, ответственной за интересующую меня кучку. Дама заботливо прикрыла рукой сторону, где ставятся галочки, и заблажила: «Мешаете работать! Дышите в затылок! Вы еще на шею мне сядьте!». Комиссия загудела, как разгневанный улей:

– Отойдите от стола! Вы должны соблюдать шестиметровую дистанцию!

– Нет, не должна. В законе написано, что я должна наблюдать за подсчетом голосов на расстоянии и в условиях, обеспечивающих видимость отметок избирателей. Еще там написано, что устанавливать какие-либо дополнительные ограничения наблюдателю – незаконно.

– Где это написано?

– В законе. Вон, у вас книжечки у всех лежат – почитайте.

– Галя, посмотри, там так написано? Да? Ну ладно… Ой, а еще ведь тут написано, что наблюдатель может быть удален за препятствование работе избирательной комиссии!

– Я не препятствую работе избирательной комиссии, стоя у нее за спиной. Я препятствовала бы, если б села на стол, прямо на бюллетени. А так – нет.

– Но вы мешаете!

– В законе ничего не написано про то, что нельзя мешать, там написано – нельзя препятствовать. Продолжайте, пожалуйста, работать, а я буду смотреть, что именно вы кладете в стопку «Единой России».

– Почему именно «Единой России?»

– У меня есть на то причины.

– Ах, причины? Вы что, заранее в чем-то обвиняете эту партию? Занимаетесь агитацией?

– Нет, я только говорю, что у меня есть причины.

– Какие именно причины?

– Этого я сказать не могу, потому что до окончания выборов агитация запрещена. Завтра, если изволите, расскажу. Подробно и обстоятельно, с цитатами из блога Навального…

В общем, завязался разговор. И тут дама из комиссии, собиравшая в кучку бюллетени от «Единой России», жестикулируя, неосторожно отвела руку, и обнаружилось, что бюллетень-то – вовсе не «Единой России». А вовсе даже – «КПРФ». Говорю:

– Покажите, пожалуйста, всю пачку. Иначе я вызову представителя прокуратуры. Вы подложили в пачку «Единой России» чужой бюллетень и – уверена – не один.

– Нет, этот бюллетень – случайно попал. Я очень плохо вижу, потому что не взяла из дома очки

– Почему же вы, идя проверять у избирателей паспорта, выдавать бюллетени, а затем их подсчитывать, не взяли из дома очки?!! Ну и – тем более – раз вы плохо видите и не отвечаете за свои действия – давайте проверим все бюллетени вашей пачки.

Тут на стопку «Единой России» коршуном бросилась секретарь комиссии: «Не надо всем! Я сейчас сама все проверю»! Я запротестовала еще громче, и тут в дело вмешался дежуривший на участке милиционер: «Смешивайте все ваши пачки! Считайте заново! Действуйте, как она сказала – демонстрируя собравшимся каждый бюллетень»…

Стали раскладывать пасьянс заново. Вскоре выяснилось, что кучка «Единой России» не так уж и велика. То есть она все-таки больше кучки «Яблока» (которая, наоборот, сделалась существенно больше по сравнению с первым раскладыванием), но как-то так – ненамного… Может быть, на треть. Впрочем, комиссия приступила к подсчету бюллетеней каждой пачки, и скоро все обещало выясниться….

И тут я должна сделать не очень приятное признание. Дело в том, что я не довела дело до конца. Я видела, что они пересчитывают не как положено. Положено считать каждую партию отдельно, перекладывая бюллетень за бюллетенем. Они считали одновременно все партии, загибая углы листов. Но пока суд да дело – было уже три часа ночи. Пошел 20-й час напряженной работы. Было видно, что они и вправду устали. Я устала тоже. И прежде всего – устала с ними конфликтовать. В общем, я настояла только, чтобы «Яблоко» посчитали по всем правилам. А потом просто стояла и смотрела на пачку «Единой России», сосредоточив на этом весь остаток своих сил. Но происходящее слишком напоминало игру в наперстки… 12 членов комиссии то и дело по очереди выходили покурить, попить чай. Я все стояла и смотрела, пытаясь запомнить, в каком «наперстке» сейчас «шарик». Считающие то так, то сяк дробили свои пачки на более мелкие, пересчитывали их – и тут же обменивались друг с другом – якобы, перепроверяя подсчет. Это продолжалось больше часа. Ясно было, что пересчитать полторы тысячи бюллетеней можно гораздо раньше, если действовать по правилам. Меня явно морочили, но я все-таки надеялась уследить за наперсточниками. Так, смотри и запоминай (говорила я самой себе): сейчас пачка «ЕР» разбита на пять частей, и ее считает вот та дама, вот эта, и еще вот этот мужчина, и еще вот тот и вот та… А вот теперь частей стало уже семь, и их считают вот эти люди. А те люди считают, тоже дробя и обмениваясь частями, пачки других партий. Смотри внимательно, не перепутай!

И тут раздался телефонный звонок. Звонили из дому. Моя семья. Те, с кем мне полагается быть по ночам… Интересовались, почему меня нет в четыре часа утра. Интересовались, не встретить ли меня, ведь в такое время одной на улице опасно. Я стала им что-то шепотом объяснять… Словом, пара секунд была упущена. Все! С тех пор понять, у кого из считающих голоса какая пачка в руках было уже нельзя… Единственная стопка, оставшаяся неприкосновенной, была «Яблока». Да и бессмысленно было ее трогать – цифру по ней уже объявили.

В общем, «Яблоко» на вверенном мне участке набрало 20% голосов, даже чуть-чуть больше. А вот «Единая Россия» – 46 %, причем ее стопка бюллетеней – чисто визуально – как-то распухла за время «игры в наперстки». Если, конечно, верить собственным глазам. Впрочем, это еще не доказательство, а доказательств у меня не было. Я попросила открыть подозрительную стопку в нескольких произвольных местах – там были бюллетени «Единой России»… Если честно, я даже обрадовалась: это избавляло меня от необходимости устраивать новое разбирательство. Времени было – 5 утра, близились сутки, как я одна держала эту оборону. Я боялась раскричаться, разрыдаться, и тогда меня – на законных основаниях – вывели бы вон. И что сталось бы с бюллетенями «Яблока»? «Ладно», – махнула рукой я. Комиссия вздохнула с облегчением. «Ну, будет вам премия!» – подытожил милиционер.

Еще часа полтора мы с рядовыми членами УИК ждали оформления протокола, с которым возились председатель и секретарь. И тут произошла последняя за этот день удивительная для меня вещь. Пожалуй, самая удивительная! Эти люди … включили «Эхо Москвы». Оказалось, что все члены комиссии его слушают, и находят услышанное близким и верным. Услышав по радио фамилию Путин, комиссия принялась дерзить, зубоскалить, и вообще – неожиданно разлиберальничалась.

– Слышали? У вашего «Яблока» в среднем по Москве – 8 %, – обратилась ко мне одна дама.

– Да. А на нашем участке – 20 с лишним. Как вы думаете, почему?

– Так это потому, что у нас явка была высокой, – мгновенно одервенев лицом, сообщила дама. – А явка была высокая, потому что мы заранее провели большую работу, чтобы люди пришли.

– Среди электората «Яблока»? Что-то сомневаюсь… Это вы, видимо, среди местных древних старушек большую работу провели. Интересно, сколько вы им заплатили, чтоб они сюда пришли и проголосовали за «ЕР», сообщая об этом каждому встречному-поперечному?.. Старушкам, конечно, много не надо. Старушки у нас что оптом, что в розницу – по демпинговым ценам…

– Мы никому ничего не платили! Что вы такое говорите!

Дама отошла, но в одиночестве я просидела недолго.

– Вы думаете, что в этой стране что-то может измениться? – сменил ее другой член комиссии… – Вы правда в это верите?

– Да, я думаю, что многое может измениться, и это зависит от каждого из нас каждый день. А уж именно сегодня и именно от вас – особенно. Вы читали обращение «Новой газеты» к избирательным комиссиям?

– Нет, не читали. А что там такое?

Я вкратце рассказала. Что «Новая газета» призвала рядовых членов избиркомов прекратить нарушать закон ради того, чтобы спасти шкуру своего начальства, которое, чувствуя себя обреченным, пытается выбраться по их головам. Понимания на лицах не прибавилось. А я смотрела на этих людей и думала: Боже мой, да ведь они не производят впечатление сколько-нибудь богатых! По одежде, по обуви, по прическам, по разговору… Такие вещи ведь обычно видны! Обычные мелкие служащие с весьма умеренной зарплатой. Ну, плюс к зарплате им теперь еще и премию дадут за процент «Единой России»… Сколько это, интересно? Явно же – не миллион! Скорее всего – тысяч по 10 рублей. Но ведь это – раз в четыре года, так что выходит – чуть меньше, чем по 7 рублей в день… Председателю, наверное, раза в три больше. А они за эти 7 рублей в день держали оборону совершенно героически! Могли бы посчитать голоса за полчаса (когда считаешь по всем правилам – выходит гораздо быстрее) – и разойтись по домам. Сказали бы начальству: ничего не вышло (мол), наблюдатель вредный попался (мол), прокуратуру грозился вызвать. А они, час за часом, за прибавку к жалованию в 7 рублей в день…

– Ерунду ты все говоришь – гнул свою линию человек из комиссии. – Ничего в этой стране не изменится! Путин не уйдет. А даже если бы ушел – тот, кто придет на его место, будет точно такой же. И Явлинский твой – точно такой же. Все люди – одинаковые.

– Как это – одинаковые? Вот я и еще добрая тысяча людей, которые сегодня – абсолютно бесплатно, выкинув на помойку выходной день, отобрав его у мужей и жен, у детей, у друзей, у недочитанной книжки – рвали пупы в наблюдателях – они что, точно такие же, как ваша комиссия? Или вот приходившие сегодня голосовать люди. Я ведь знаю их – я же сама живу неподалеку. Две семьи, переехавшие отсюда в разные концы Москвы, но еще здесь прописанные, независимо друг от друга сегодня приехали, потеряв часа 2-3 по пробкам, сюда, чтобы отдать свой голос за «Яблоко»… Они такие же, как вы?

– Плетью обуха не перешибешь…Эта власть – всерьез и надолго, никто против нее не пикнет.

– А между тем, настроения в народе такие, что вот-вот на улицу выйдет! И не то чтобы воскресным днем – своей свободой, работой, здоровьем, жизнью будут рисковать, чтобы защитить будущее своей страны, свой статус гражданина, свое человеческое достоинство – и будущее своих детей.

– Да никто не выйдет, кроме 100 блаженных. Н-И-К-Т-О У Н-А-С Н-И-К-О-Г-Д-А Н-И-К-У-Д-А Н-Е В-Ы-Й-Д-Е-Т!

Меньше, чем через сутки, выяснилось – тот парень из избирательной комиссии ошибся. Во всяком случае – относительно «никто», «никогда» и «никуда»… Вышли! Вышли и в понедельник, и во вторник, и в среду. Готовятся выйти и в субботу. Десятки тысяч людей. Что будет с ними? Ведь пока получается, что неподкупным в России жить опаснее, чем легко и дешево продающимся.

 

Ирина КОРЕНЕВА

 Москва