Жанна д’Арк из Южного Тель-Авива

Так вот, я тоже не расист и считаю, что надо помогать как евреям, так и неевреям. И понимаю, что мы не должны вести себя по отношению к тем, кто просит помощи, так же, как народы мира вели себя по отношению к нам во время Холокоста. Я все понимаю, но…

Но!

Сколько в этом доме квартир? Этажей девять или десять, на каждом этаже по четыре квартиры и между этажами по четыре. Или по восемь, поскольку кое-где по три пролета. Короче, больше ста квартир – это точно. В каждой по три комнаты. Сколько же народу живет в этом доме? Сотни. А сколько из них евреев? Ну просто интересно знать, все же дом находится не в Москве и не в Нью-Йорке, а в еврейской стране Израиль, в построенном евреями граде Тель-Авиве, в пятистах метрах от Центральной автобусной станции, то есть в самом сердце города. Так повторим вопрос: сколько в этом многоквартирном доме живет евреев? Двое. Вернее, две. Две пожилые женщины, одна на втором или третьем этаже, другая на седьмом. Вот ко второй, к Софии Менаше, мы и пришли в рамках акции в поддержку жителей Южного Тель-Авива, организованной Юридическим форумом в защиту земли Израиля.

Пришли – громко сказано. Приползли по крутым лестницам, где мусор не убирали с того дня, как последняя еврейская семья, продав квартиру за бесценок, съехала из этого дома. Впереди группы шагает наш гид Хаим Горен, а завершает процессию Машенька Зболинская, пресс-секретарь Юрфорума. На лице ее написан неподдельный ужас. Интересно, отчего? От бесконечного подъема по ступенькам или от грязи, которую, кажется, свезли сюда со всей Африки?

А все началось с того, что три нижних этажа, где прежде находилась какая-то фабрика (это в жилом-то доме!), были переоборудованы под квартиры-клетушки для нелегалов из Судана и Эритреи. Вслед за первыми потянулись вторые, третьи, четвертые… А потом зазвучало ставшее сегодня уже привычным: «Это наша страна! А вы убирайтесь туда, откуда приперлись! «Русские» – в Россию, «йеменцы» – в Йемен!» И жители дома стали «убираться». А дорогие гости продолжают демонстрировать свое отношение к настоящим хозяевам страны. Здесь громко играет музыка по субботам, в Йом-Кипур так и вовсе дым коромыслом… Неподалеку была известная своей красотой старинная синагога. Ее превратили в импровизированный туалет. Другая синагога, грузинская, закрылась после того как дверь в дверь с ней пришельцы открыли кабак…

Сколько здесь живет нелегальных инфильтрантов, кто они и откуда, никто не знает. Никакой учет не ведется. Крошечные «трешки» набиты битком, и не только они. Во дворе дома было бомбоубежище. Теперь в нем живут. «А если бомбить будут?» – спросила семидесятилетняя София в мэрии. А ей в ответ вежливо посоветовали: «Бегите на центральный автовокзал».

Но и без бомбежек Софии весело живется.

– После половины четвертого я не выхожу из дому, – говорит она. – Запираюсь на все замки. Драки, грабежи, изнасилования здесь обычное дело.

– Аппарат экстренного вызова полиции есть у вас? – спрашивает кто-то из нашей компании, с трудом втиснувшейся в комнатенку, где и одному-то повернуться трудно.

– Есть, – отвечает эта подтянутая, тщательно за собой следящая, не избегающая косметики пожилая женщина. – Вот он, – она показывает на прибор, лежащий на тумбочке прямо возле двери. – Один раз выручил меня, когда замки не помогли, дверь открылась и в просвет к последней цепочке протянулась черная рука.

Хорошо, конечно, что в критической ситуации Софию спасли, но вообще, как я понял в ходе нашей полуторачасовой прогулки по Южному Тель-Авиву, полиция эту часть земного шара своим вниманием не балует. За все это время мы видели патруль из пограничных войск у входа в Центральный автовокзал да на велосипедах проехали ребята в салатного цвета униформе добровольной дружины. И ни одного полицейского. Это в районе, возможно, самом криминальном в Израиле.

– Ограбление им не удалось, – продолжает София, – а вот воду воруют. Как-то умудрились к моему водопроводу подключиться, и теперь я каждый месяц получаю астрономические счета за воду. Вот: за месяц 60 кубов.

– Ого! – восклицает один из нас. – Вообще-то семья с семью детьми расходует в месяц около 30 кубометров воды. А тут одна пожилая женщина…

– Куда я только жаловаться не ходила! И в мэрию, и…

И тут кто-то из нас не выдерживает:

– София, но почему вы отсюда не уезжаете?

София – старожил этого дома. Двадцать пять лет выплачивала ипотеку. Помнит, как ее отец в свои 96 лет взлетал по лестнице на седьмой этаж. Всех, кто раньше жил в доме, очень хорошо знала.

– А почему я должна уезжать?! Это мой дом! Это моя страна! Пусть они уезжают! Я их сюда не звала. Я уеду, вы уедете, он уедет… Так от Израиля ничего не останется. А так – пока я здесь, Израиль здесь!

Эх, мужикам бы нашим занять мужества у этой женщины! А то идешь вечером по улице Левински и видишь: жизнь бьет ключом. Через каждые два метра здесь кабачки, магазинчики, интернет-кафе, забегаловки… Евреев здесь нет. Нелегалы торгуют, покупают, посещают…

Что меня поражает – это дорогие наряды, которые то и дело видишь на этих безработных.

– Да, – говорит Хаим, – среди них много богатых людей. У них здесь есть свои банки. Здесь крутятся очень большие деньги!

Когда по улице Южного Тель-Авива проходит наша группа – группа людей с еврейскими лицами, причем многие в кипах, – встречные оборачиваются. Какой-то гигант-африканец, распивающий колу, сидя на уличной тумбе, орет нам на чистом иврите: «Евреи, нам здесь хорошо!» Окружающие аплодируют… Ему хорошо. Софии плохо. София чувствует, что заключена в гетто – гетто на одного человека.

София Менаше ходила в кнессет требовать, чтобы были приняты какие-то меры. Ее обвинили в том, что она отвлекает депутатов от важных дел. Она ходила в БАГАЦ (верховный суд Израиля – прим. ред. «Кстати»). Нашла куда идти! Она ходит по инстанциям и борется. Она скандалит. Она не дает замести проблему под ковер. К ней приходят корреспонденты. Ее навещают министры. На единственной в комнате табуретке, где сейчас сидит самый неюный из участников нашей делегации, сидел Гидеон Саар (известный израильский политик – прим. ред. «Кстати») – один из немногих, кто как-то пытается решить проблему.

София Менаше приехала в страну маленькой девочкой. Сионистка, дочь сиониста. В свои семьдесят лет в городе, где она прожила всю жизнь, София оказалась на осадном положении. Она борется не в одиночку. С ней вместе ведут борьбу за наведение порядка в городе ребята из общества «Юг города». Руководит ими член городского совета Хаим Горен, тот самый молодой парень, который сейчас проводит нашу экскурсию.

Юридический форум, организовавший сегодняшнюю конференцию – кстати, с участием бывшего министра внутренних дел Эли Ишая, – пытается оказывать давление на власти. Его адвокаты начинают на общественных началах еженедельно принимать жителей Южного Тель-Авива с целью оказания им юридической помощи. Приезжают поддержать жителей Южного Тель-Авива и ешиботники из Сдерота под руководством рава Барели. Когда местные жители в шабат видят среди этого ада евреев в праздничных субботних одеяниях, у них на глаза наворачиваются слезы.

И у меня от всей этой истории – тоже. Нет, я не расист. Я считаю, что надо помогать как евреям, так и не евреям. И понимаю, что мы не должны себя вести по отношению к тем, кто просит помощи, так же, как народы мира вели себя по отношению к нам во время Холокоста. Я все понимаю, но… Но уж больно все это напоминает старую сказку о том, что была у зайца избушка лубяная, а у лисы – ледяная…

А на днях на той самой улице Левински, по которой мы сейчас идем, суданец набросился на еврейскую девушку, сломал ей нос и зверски избил… из-за смартфона. Пострадавшая в тяжелом состоянии доставлена в больницу «Ихилов».

Жутковатая получилась сказка.

«Новости недели», Тель-Авив, информационный партнер «Кстати»

Александр КАЗАРНОВСКИЙ