Здравствуй, комбат!

Главы из документальной повести Бориса ЭСКИНА «Знамя над Рейхстагом»

Но есть среди этих тысяч помет особая, повторенная всего пять раз: За водружение Знамени Победы над Рейхстагом в Берлине

Она – в Геройских книжках разведчиков Михаила Егорова и Мелитона Кантария, а также командиров трех батальонов, которые первыми ворвались в рейхстаг, – Константина Самсонова, Василия Давыдова и Степана Неустроева. Всего пять записей!

«Рейхстаг и прилегающие к нему районы были сильно укреплены. Засевшая в районе рейхстага пятитысячная группировка гитлеровцев оборонялась с отчаянием смертников. Однако отдельные советские бойцы прорывались к зданию рейхстага и устанавливали красные флаги на окнах, колоннах, башнях.

К вечеру 30 апреля советским бойцам удалось проникнуть в рейхстаг. Среди атакующих были разведчики 756-го стрелкового полка 150-й дивизии сержант М. А. Егоров и рядовой М. В. Кантария. Им было доверено знамя, врученное дивизии Военным Советом 3-й ударной армии для того, чтобы водрузить его над рейхстагом.

После ожесточенных боев в горящем здании Егоров и Кантария, поддержанные бойцами под командованием лейтенанта А. П. Береста, на рассвете 1 мая подняли над рейхстагом знамя победы».

Такова официальная трактовка событий, связанных с водружением Знамени Победы над фашистским рейхстагом по версии 1965-го года, когда в московском издательстве «Мысль» вышел последний, 10-й том «Всемирной истории». Издание объемистого труда растянулось на десять лет и было первым осмыслением событий мировой истории в послесталинский период.

В приведенной цитате уже меньше отсепарированного советского вранья, но все равно – не вся правда. Хотя к тому времени в печать стали проникать имена многих бойцов, водружавших знамена и флаги над рейхстагом, ранее совершенно не известные большинству людей в СССР. И все же писали далеко не о всех подлинных героях штурма помпезного здания в центре Берлина. На кого-то по-прежнему распространялись цензурные «табу», про кого-то просто забыли, иные успели ко временам «оттепели» настолько подмочить себе репутацию, что дурным тоном считалось пускать их в алхимические операционные историков эпохи Никиты Хрущева.

И по-прежнему замалчивали официальные источники имя человека, которого все стороны, оспаривающие пальму первенства в водружении Знамени, безоговорочно признавали главным героем тех памятных событий. Фамилия его – Неустроев Степан Андреевич, Комбат-1, Комбат Победы, чей батальон 756-го стрелкового полка первым в полном составе прорвался в рейхстаг с парадного входа, закрепился в вестибюле и дал возможность другим подразделениям проникнуть внутрь здания. Именно Неустроев сформировал и отправил на крышу рейхстага группу со Знаменем Победы.

Но, как ни странно, на знаменитом Параде Победы 24 июня 1945 года среди тех, кто пронес «священную национальную реликвию» по брусчатке Красной площади, капитана Неустроева не оказалось. Не было Комбата-1 и в головной группе знаменосцев на восстановленном спустя двадцать лет Параде. Он впервые прошагал мимо трибуны Мавзолея лишь на 40-летие Победы, в том самом 85-м, когда в СССР вышел последний том «Всемирной истории»…

Мне посчастливилось долгое время близко знать Комбата-1, общаться с его семьей. Писал о нем в газетах, делал передачи на радио, снял документальный телефильм. Последний раз разговаривал с ним за четыре дня до отъезда в Израиль – 9 мая 1994 года. Позвонил, чтоб поздравить с Днем Победы и… попрощаться.

Уже живя в Израиле, в Нацерет Илите, опубликовал однажды в местной газете материал о Неустроеве. И вдруг – звонок.

– Здравствуйте. Прочел ваш очерк «За водружение Знамени Победы…» Я – племянник Степана Андреевича – Геннадий Неустроев. Мы все родом из Березовского под Екатеринбургом… Несколько месяцев назад я стал жителем Нацерет Илита. Сын мой, ваш тезка – Борис живет в стране третий год, дочь Наташа учится по молодежной программе в Тверии…

Воистину, мир тесен!

Однажды в Севастополе позвонил знакомый ветеран и с веселой подковыркой проговорил:

– Есть свеженькая информация. Борис Михайлович, продаю бесплатно – ваша закуска!

– Сергей Филиппович, не томите…

– На днях с Урала очень интересный человек приехал в наш город. О-о-ч-чень! Квартиру поменял, живет теперь на проспекте Октябрьской Революции. Могу дать адресок и телефон… Вы слышали о таком – Неустроеве? Герой Советского Союза…

У меня бешено заколотилось сердце. Слышал ли я о нем! Да не просто слышал… Имя его помню с детства – с тех самых времен, когда мальчишкой бегал по перепаханной снарядами площади перед рейхстагом, читал победные надписи на щербатых стенах и тяжелых задымленных колоннах. Для нас, пацанов, оказавшихся с отцами-офицерами в поверженном Берлине, Комбат-1 был личностью не менее легендарной, чем комдив Чапаев.

В листовке, выпущенной политотделом 3-й Ударной армии 6 мая 1945 года говорилось:

«Пройдут годы, зарубцуются раны войны, сотрутся следы боевых походов, а народ никогда не забудет людей, водрузивших алое полотнище – знамя Победы над столицей Германии… И среди многих имен богатырей будет сиять простое имя – Степан Неустроев.

Вот он стоит сейчас, капитан Красной Армии, у здания германского рейхстага, над которым реет знамя Победы. Он пришел сюда первым…»

Наверное, однополчан до слез развеселил тогда эпитет «богатырь» по отношению к их 22-летнему «батене»-комбату – худенькому, щупленькому, с рябоватой мордашкой, росточком полтора метра с фуражкой!

А вот насчет того, что «никогда не забудет», уверены были на сто процентов, иное и в голову не могло прийти счастливым победителям. Про Неустроева гудел тогда весь Берлин.

Но невероятное случилось. Его не то чтобы забыли – о нем … не принято стало «широко» вспоминать. Хотя и можно было прочитать у иных авторов мемуаров и многочисленных фронтовых воспоминаний. Например, в добротной книге писателя Мартына Мержанова, в записках начальника оперативного отдела Генштаба Сергея Штыменко, командира 150-й дивизии, генерала Василия Шатилова, конечно же, у маршала Жукова. Когда-то обнаружил в стихах Юлии Друниной размашистую фразу:

Ты Берлин штурмовал

Под раскатистый мат Неустроева…

Строки посвящались фронтовому другу, поэту и журналисту армейской газеты Василию Субботину, в связи с публикацией его воспоминаний «Как кончаются войны».

Раскрываю книгу и на первых же страницах читаю о былинном матерщиннике:

«Мы стояли в подъезде. Потом пошли по площади. Со мной был Комбат-1. Здесь, на опустевшей площади, рядом с огромными колоннами рейхстага, хмурый вид его, невысокий рост обращали на себя внимание.

После нескольких бессонных ночей он не успел еще ни выспаться, ни прийти в себя и был молчалив. Однако ему самому хотелось показать места, где дрались бойцы его батальона…»

Они стояли тогда на той самой Королевской площади, куда приведет меня вскоре отец, гвардии капитан Михаил Моисеевич Эскин. Мог ли я даже предположить, что спустя многие годы встречусь с кумиром своего детства в его светлой севастопольской квартире, в доме на новом проспекте города!..

– До этого мы с Лидией Филипповной вообще ни разу в жизни не бывали в Крыму, – признается Неустроев.

На людях он величал супругу свою неизменно по имени и отчеству. Лидия Филипповна – его любовь с довоенной поры, со времен, когда жили они под Свердловском. Нацерет-илитовские родственники героя показали мне книжку по истории спутника уральской столицы, который по праву значился местным «клондайком» – там богатые золотые рудники. В Березовском Степан окончил ФЗУ, оттуда отбыл по призыву в Черкасское пехотное училище. В краеведческой книжке, естественно, немало строк посвящено знаменитому земляку.

После падения фашистского рейха Неустроев еще продолжал служить два года. Хотел поступить в военную академию имени Фрунзе, но его забраковала медкомиссия. В сорок седьмом вернулся на Урал, и Лида стала женой Героя, прославленного Комбата Победы.

– А вот теперь врачи настояли на переезде, – вступила в разговор Лидия Филипповна. – С легкими неважно, да и все раны у Степана Андреевича враз разболелись. В общем, перебрались в Севастополь…

– Тут не только морской крымский воздух – великие камни лечат!

Он был все такой же, как на послевоенных фотографиях в десятках газет и журналов: маленький, подтянутый, остроносый. Вот только чуть-чуть ссутулился, да волос почти не осталось от знатной шевелюры. Говорил упругим с хрипотцой голосом, привыкшим отдавать команды. Вспоминая былое, волновался, произносил «Извините, покурю», и выходил на кухню. Шмалил папиросы нещадно – одну за другой…

Когда в апреле сорок пятого советские войска подошли к Берлину, капитан Неустроев был уже немалой знаменитостью в 150-й стрелковой Идрицкой дивизии. Грудь Степана украшали весомые боевые награды, среди которых – и редкостный орден Александра Невского, полученный под конец войны. А сорок первый застал его на Днепре, в Черкассах.

– Утром 22 июня 2-я курсантская рота, как обычно, вышла на физподготовку, – вспоминал Степан Андреевич. – Тренировались на плацу, предстояло первенство училища. Я видел, как к парадному подъезду подкатил на «газике» наш полковник, за ним быстро вошли в помещение комиссар и батальонные. Спустя несколько минут построили личный состав, и начальник училища непривычно тихим голосом объявил: «Товарищи командиры и политработники, товарищи курсанты, фашистская Германия нарушила соглашение о ненападении…»

Впереди было 1418 дней и ночей до Победы, до его звездного часа в пылающем Берлине. А пока Неустроев заканчивает ускоренные курсы и получает первое офицерское звание. Направление на Северо-Западный фронт – комвзвод полковой разведки. В бой вступил в декабре сорок первого, когда готовилось контрнаступление под Москвой.

Свою первую, «солдатскую» медаль «За отвагу» Степан получил в июле сорок второго. Это было в районе Демьянска, Московской области. Командование поставило задачу: во что бы то ни стало взять «языка». Группу разведчиков из восемнадцати человек возглавил молоденький лейтенант Неустроев.

Перешли нейтральную полосу, скатились во вражескую траншею. Тишина. Командир облегченно вздохнул: тщательная подготовка не пропала даром – прошли незамеченными. Теперь – к дзоту, который, как показали наблюдения, служил фашистам одновременно и блиндажом.

Неустроев резко толкнул дверь. Следом за командиром в бункер проскочили еще трое разведчиков.

– Хенде хох!

Немцы настолько опешили от неожиданности, что руки вверх так и не подняли. Но через несколько мгновений пришли в себя. Завязалась рукопашная схватка. Из гитлеровцев остался в живых лишь один. Связали и потащили «языка» через линию фронта.

А летом так рано светает. А ранний июльский воздух так предательски прозрачен. Словно из жерла вулкана, хлынули на разведчиков огонь и свинец. Пять человек осталось лежать на земле…

Вся группа – живые и мертвые – все восемнадцать неустроевцев были удостоены медалей «За отвагу»…

Спустя месяц в очередной вылазке Степана тяжело ранило. После госпиталя признали негодным к разведке. Стал командиром стрелковой роты, а с сорок четвертого – комбатом.

Ранения были еще не раз. И наград прибавлялось: за бои под Старой Руссой – орден Отечественной войны 2 степени; потом Красная Звезда – тоже на Северо-Западном фронте; за форсирование реки Великой – вновь орден Отечественной войны, только уже 1 степени. А на пороге фашистской Германии, в начале сорок пятого получил Неустроев тот самый высокий орден Александра Невского, с которым и запечатлен на многих фотографиях в победном мае, в Берлине.

Он вспоминал ту необычную операцию на старой польско-германской границе и вновь удивленно покачивал головой.

– Знаете, сколько тогда вышло немцев на один мой батальон? Группировка почти в пять тысяч человек!..

150-я стрелковая дивизия генерала Шатилова находилась во втором эшелоне. Капитан Неустроев занимался в поле боевой подготовкой, отрабатывал тактику наступательных боев. И вдруг приказ: прорвалась из окружения шнейдемюльская группировка, нужно любой ценой задержать продвижение противника до подхода основных сил дивизии.

Опыт и чутье подсказали комбату, как лучше выбрать рубежи обороны, как использовать местность, где поставить приданную ему артбатарею, как обхитрить, а главное – испугать, деморализовать врага.

– Сидим, ждем. Кто в ячейках, кто успел небольшие окопчики вырыть. Земля мягкая, песчаная – копать одно удовольствие! Зарылись в грунт, а противника все нет и нет. Ну, думаю, напрасно только работали…

Он прикрывает глаза, легонько улыбается. Пожизненно опаленные ресницы комбата подрагивают, словно по ним только что пробежал ветерок утреннего, затаившегося поля вблизи Шнейдемюля.

– И только в три часа дня на горизонте показалась колонна пехоты и бронетранспортеры. Идут в лоб, лавиной… Я до сих пор, сколько лет прошло, не возьму в толк, на что они надеялись. Психическая атака или просто одурели там, в окружении?..

Он дал тогда бой, по своему военному искусству, в полном смысле слова, классический: батальон не потерял ни одного бойца, уничтожив больше тысячи гитлеровцев, заставив сложить оружие и сдаться остальных!

Орденом имени славного полководца земли русской – Александра Невского, громившего немецких псов-рыцарей семьсот лет назад, награждаются командиры, которые проявили в сражении не просто мужество, а еще и особый стратегический талант, военную изобретательность, боевую смекалку и мудрость.

До Королевской площади в центре Берлина оставалось три месяца.

Окончание следует

Журнал «Исрагео», Тель-Авив, информационный партнер «Кстати» – https://isrageo.com/2015/05/11/eskin1/

Борис Эскин