Ярмарка идей

Мы живем в смутное время. Идеологии умирают, едва успев родиться. Только человечество осчастливят очередным «измом», как тот уже банкрот.

Ныне угасает великая европейская цивилизация. Ее могильщиками стали три идеологии прошлого века: марксизм, нацизм и либерализм. Неоспоримый признак ее умирания – потеря интереса европейцев к деторождению. Происходит замена народонаселения континента.

Единственным народом, два последних тысячелетия связанным с Европой, процветающим сегодня и духовно, и демографически, остались вернувшиеся в Израиль евреи. Это после ограничений в правах, преследований, изгнаний, периодов геноцида, сопровождавших нас всю нашу европейскую историю.

В Израиле, в стране, созданной атеистами и недавно принявшей более миллиона атеистов из разваливавшегося СССР, по опросам, 90% евреев верят в Бога. Речь не обязательно идет о возвращении к организованной религии. Некоторые ее направления, напротив, не усматривают в возрождении Израиля воли Творца.

Легко быть евреем, когда в рождении, выживании и процветании твоей страны очевидна рука Всевышнего. Евреи не всегда ее ощущали. В Средние века, казалось, Всевышний забыл свой народ. Преследования следовали за преследованиями, изгнания за изгнаниями. В 1290 году король Эдуард I подписал эдикт, предписывавший всем евреям под страхом смертной казни покинуть пределы Англии. В 1394 г. произошло последнее из серии изгнаний евреев из Франции. Русские цари Иван Грозный и Елизавета запрещали евреям находиться на территории их государства. Самым болезненным было изгнание с Пиренейского полуострова: в 1492 году – из Испании, вскоре после – из Португалии. Это касалось самых больших общин евреев в Европе.

Неудачей завершился первый сионистский проект, задуманный спасшимися из Португалии Донной Грацией, одной из богатейших женщин своего времени, и ее племянником и зятем Иосифом Наси, советником султана Турции Сулеймана II и воспитателем Селима II. Они пытались в 1560-е годы возродить еврейскую общину в Земле Израиля. Донна Грация субсидировала постройку новых городских стен Тверии, а в окрестностях города – посадку плантаций тутовника. Планировалось развитие шелководства. Донна Грация и Иосиф Наси надеялись создать в Тверии крупный центр культуры, науки, торговли. Но этот проект не вдохновил еврейский мир, значительной эмиграции в Тверию не последовало, и набеги арабов сорвали все начинание.

Столетие спустя каббалист Натан из Газы попытался мистическим способом переломить тягостную судьбу евреев. В 1665 году он провозгласил мессией турецкого еврея Шаббатая Цви, которого лечил, вероятно, от маниакально-депрессивного психоза. Эта затея была поддержана евреями мира куда охотнее, чем сионистские идеи Иосифа Наси, но лопнула, когда предполагавшийся мессия в 1666 году перешел в ислам.

Современник Натана Борух Спиноза не усматривал участия Всевышнего в безысходных буднях своего времени. В его представлении Творец запустил мир, как запускают заведенные часы, и устранился: «В природе Бога не имеют места ни ум, ни воля». Мир управляется, по Спинозе, объективными законами: «Если бы люди ясно познали порядок Природы, они нашли бы в нем все так же необходимым, как во всем, чему учит математика».

Представления Спинозы резко расходились с традиционным пониманием иудаизма, что Всевышний – это личность, имеющая волю и реализующая в истории свой замысел. В воззрениях Спинозы нет места центральному событию мировой истории – Синайскому откровению. Амстердамский еврейский истеблишмент воспринял учение Спинозы как большую угрозу традиционному иудаизму и в 1656 году подверг философа отлучению – херему. Но для рационально устроенных умов, не чувствующих в своей жизни и в современности руки Творца, картина мира Спинозы представляется верной. Эйнштейн видел в разворачивавшемся на его глазах сионистском проекте всего лишь поиск убежища для евреев, но никак не начало предсказанного Библией освобождения. Он писал раввину нью-йоркской синагоги Герберту Гольдштейну: «Я верю в бога Спинозы, который проявляет себя в упорядоченной гармонии сущего, но не в бога, который интересуется судьбами и поступками человеческих существ».

В тяжелые XVI–XVII века переход еврея в иную религию, вынужденный, из-за угрозы гибели, воспринимался как страшное горе, и при первой возможности евреи, как мараны Донна Грация и Иосиф Наси, возвращались в иудаизм. Поиском места для евреев, чтобы сохраниться во враждебном им мире, было путешествие Колумба и его команды в неизвестность Атлантического океана. Первым из европейцев ступил на землю Нового Света еврей.

Ситуация стала меняться в XIX веке, когда некоторые народы Европы цивилизовались, и присоединение к ним уже не казалось катастрофой, уходом в дикость. В Германии – стране философов, ученых, промышленников – крестились дети Мозеса Мендельсона, создателя движения еврейского просвещения – хаскалы, побочным продуктом которой стала секуляризация евреев. Крестилась семья Карла Маркса. Гейне провозгласил, что крещение – это входной билет в европейскую культуру, но, приобретя этот билет, ужасно переживал свое отступничество: «Желаю всем ренегатам настроения, подобного моему», – писал он.

Интересен случай известного философа конца XIX – начала XX века Франца Розенцвейга. Тот решил принять христианство, но перед этим все же выяснить, от чего он отказывается. Посетив на Йом Кипур маленькую синагогу в Берлине, Розенцвейг отменил свое решение, начал изучать иудаизм и с годами превратился в выдающегося еврейского мыслителя.

Ныне в диаспоре для секулярных евреев сохраняется привлекательность присоединения к идеологии большинства. Для этого еврею требуется не знать ничего об иудаизме и еврейской истории, что легко выполнимо. «Мы росли, зная об иудаизме столько же, сколько об обратной стороне Луны», – делится американский интеллектуал Давид Голдман, после долгих поисков нашедший путь к иудаизму.

Адресуясь к другому еврейскому интеллектуалу, писателю Эндрю Клавану, опубликовавшему книгу о своем обращении в христианство, Давид Голдман рассуждает: «Чтобы конвертироваться из одного в другое, необходимы знания о первом, откуда вы уходите. Это понимал Розенцвейг и изучал иудаизм как предпосылку к предполагаемому принятию христианства, от которого, впрочем, отказался».

Голдман затрудняется определить идейное отличие христианства от иудаизма. Его учитель Майкл Вышогрод утверждал, что оно – не в центральной идее христианства о воплощении Бога в человеке: «У евреев существует представление о Божьем присутствии – Шхине – в плоти и крови народа Израиля (христиане, он шутил, концентрируют ее в одном еврее). Это различие даже не в разных лицах Бога в Троице. Иудаизм учит о различных атрибутах Бога, особенно об атрибуте справедливости и атрибуте милосердия, хотя мы, конечно, не рассматриваем их как разные «лица».

Принятие евреем христианства Голдман видит парадоксальным: «Быть «спасенным» в нееврейском понимании означает быть принятым в семью Авраама через веру. Но ведь мы (и Вы) уже являемся членами этой семьи Авраама…

Обязательства, которые мы приняли на горе Синай, возлагаются на все поколения семьи (евреев). Чтобы быть верующим христианином, вы должны верить тому, что Библия говорит об избранности вашей семьи и что согласно Павлу (Римлянам 11:29): «этот дар является безотзывным». То есть вы не можете отказаться от него… Вы не можете быть христианином, если вы не приняли Вашу избранность как еврей. Но Вы никогда не жили как еврей и не знаете, что это такое – быть евреем».

Голдман ставит перед Клаваном непростой вопрос: «Должны ли евреи-христиане соблюдать мицвы – праздновать Шаббат и держать кашрут? Первые христиане, безусловно, соблюдали… Вы по-прежнему принадлежите к избранному народу, а еврейская плоть требует соответствующей святости. Например, кашрута».

Принятие в США евреями христианства сравнительно редко. Этого не скажешь о России. Обилие религиозных публикаций православных евреев может подтолкнуть к предположению, что православие – это такая иудейская секта (хотя в момент зарождения христианства подобная мысль не была бы столь уж дикой). В 70–80-е годы прошлого века возрождавшийся в СССР иудаизм был направлен на алию в Израиль, а одной из форм советского диссидентства стало христианство. Принял его замечательный поэт и бард Александр Галич. Известные священники, такие как отец нынешнего спикера израильского кнессета Юлия Эдельштейна, Георгий, пытались противостоять безбожному строю. Сейчас среди христианских публицистов – имена духовника Донского монастыря иеросхимонаха Валентина (Гуревича), епископа Григория (в миру Вадима) Лурье. В Нью-Йоркской округе популярна русская православная церковь, в которой и священник, и его жена – евреи. Прихожанами в ней стали два ведущих американских шахматиста – тоже евреи.

Одной из самых ярких личностей русской православной церкви последнего полувека был богослов, историк и проповедник протоирей Александр Мень. Его зарубил топором, представляется очевидным (убийца не найден), верующий антисемит. Кто еще мог это сделать?

Тут мы упираемся в отличие православия от других основных христианских деноминаций. Евангельские христиане – наиболее последовательные защитники Израиля. Недавно Ватикан обнародовал программный документ, в соответствии с которым евреи – единственный народ, не нуждающийся для спасения души в «благой вести» христианства. Несмотря на то что иудеи не верят в Иисуса, спасение евреев «теологически бесспорно», и объявляется это «неразрешимой божественной тайной». Но лишь православие сохраняет доктрину антисемитизма.

Защищает православие от обвинений в антисемитизме ученый-философ, замглавреда портала «Православие и мир» Мария Сеньчукова, по ее словам, сама еврейка. Выбрав примерами слышанные ею фразы: «Иудеи пьют кровь христианских младенцев» и «Еврейская культура – ничтожная и мещанская», философ считает, что свидетельствуют они не об антисемитизме говоривших, а об их неинформированности. Посоветуйте неудовлетворенному еврейской культурой почитать Фейхтвангера, советует Сеньчукова, и тот поймет свою неправоту.

Возражу: так как речь идет, очевидно, о дубине стоеросовой, не осилит он сравнительно несложного Фейхтвангера. А так как Маршак, которого ему в детстве читали, не открыл ему глаза, останется он при своем мнении.

Интереснее защита Сеньчуковой одной из значительнейших фигур православия ХХ века Павла Флоренского, загубленного в ГУЛАГе. Философ объясняет юдофобию Флоренского прямым смыслом этого слова – страхом перед еврейством. Флоренский видел «в народе Израиля силу – мистическую, религиозную, сверхприродную… – либо проиграть евреям в истории, либо уничтожить евреев («оскопить, чтобы не размножались»), тем самым утратив свою христианскую сущность». То есть корень юдофобии Флоренского – в чувстве комплекса неполноценности его веры.

После продолжавшегося три четверти века правления атеизма христианское возрождение, начавшееся в России после коллапса коммунистического строя, представляется единственной надеждой страны, если она не хочет последовать по спирали умирания за атеистичной Европой. Около 200 000 оставшихся в России евреев имеют в ней возможность соблюдать свою традицию.

Проблемы российских светских евреев высветила недавняя история с возвращением Исаакиевского собора законным владельцам. Понятно, что Николай I строил не музей атеизма, который функционировал в соборе в 30-е годы ХХ века, а храм. Храм же должен принадлежать православной церкви. Участие евреев в протестах против этого было бестактным. Евреи не должны становиться между русскими людьми и их религией.

А реакция на эту бестактность заместителя председателя Госдумы России П.О. Толстого, религиозного правнука великого писателя, призвавшего отправить евреев назад за черту оседлости, напоминает нам вновь об антисемитизме православия.

Книги Бориса Гулько:

«Путешествие с пересадками. Три книги воспоминаний».

397 страниц, включая фотографии. Очерки о чемпионах мира от Ботвинника до Каспарова и других великих шахматистах.

26 долларов, включая пересылку по США и Канаде.

«Мир еврея». Избранные эссе с начала тысячелетия до 2012 года. 269 страниц. 20 долларов, включая пересылку по США и Канаде.

Заказать книги можно у автора: gmgulko@gmail.com

Книги продаются также на Amazon и Amazon Europe.

Борис ГУЛЬКО