Януш Корчак и Стефа Вильчинская

Приют, находившийся в старом здании при церкви, был заброшен и властями, и благотворителями, и церковью. Вильчинская наладила его работу и вскоре была назначена его заведующей. В 1909 году она познакомилась с Корчаком – он пришел в приют посмотреть детский спектакль. Именно Вильчинская уговорила его помимо работы в больнице заняться приютом. Стефа полностью разделяла педагогические взгляды Корчака, и они проработали вместе 32 года. Сам Корчак называл их отношения “педагогической любовью”.

В 1910 году Корчак стал директором приюта Вильчинской, получившего название Дом еврейских сирот, поскольку большинство детей в приюте оказались евреями.

Обездоленным и затравленным детям, зачастую подобранным на улицах и не понаслышке знакомым с антисемитизмом, было необходимо в первую очередь внушить уверенность в себе, чувство собственного достоинства. Поэтому отношения в Доме сирот строились по принципу государства, управляемого детьми. Это детское “государство” имело свою конституцию, свой парламент – Совет, свой суд.

И это были не детские игры, а серьезные, имеющие реальную власть органы. Причем их власть распространялась не только на детей, но и на воспитателей, преподавателей и даже на самого Корчака (его судили три раза). В зависимости от уровня их общественной активности дети имели различный статус: гость, новичок, гражданин и, самое высокое и трудно заслуживаемое – полноправный товарищ. Выходила первая в мире детская газета “Малый Пшегленд” (“Маленькое обозрение”), которая делалась детьми и для детей. Чтобы у них не возникало ощущения отделенности от общества, воспитанники Дома сирот учились в обычных школах, вместе с обычными детьми.

Первоначально Дом сирот был расположен в старом здании бывшего женского монастыря. Затем Корчак на пожертвования выкупил участок в рабочем квартале Варшавы на Крахмальной улице и построил новый дом. Ему хотелось построить не приют, не общежитие, а дом для своих воспитанников, и он сам участвовал в проектировании. К октябрю 1912 года дом был построен, и дети переехали в свое новое жилище. В новом доме проживало 110 детей в возрасте от 7 до 14 лет. Работа с ними занимала все больше времени, и Корчак отказался от медицинской практики. Дом сирот стал и домом Корчака до конца его жизни.

Здание было оборудовано по новейшим стандартам того времени. Было электричество, кафельные ванные, горячая и холодная вода. Дети обедали в большом зале, который использовался также для игр и собраний. Каждый ребенок имел свою собственную кровать с подушкой, простынями и одеялом. Для многих детей это были внове.

Не все дети легко привыкали к таким условиям. Некоторые портили оборудование, рисовали на стенах, пропускали уроки и занятия, не хотели участвовать в самообслуживании. Все проступки обсуждал и осуждал товарищеский суд. Формы осуждения были в основном моральные, согласно разработанному Корчаком Кодексу поведения: порицание, публикация в газете, вызов родных (если они были) и наивысшая мера – исключение из Дома сирот. За все время существования Дома она была применена только дважды.

В дневнике Корчака есть такая запись: «Покидая Дом сирот, один мальчик сказал мне, что если бы не наш Дом, он бы не знал, что на свете существуют честные люди, которые не крадут. Не знал бы, что можно говорить правду. Не знал бы, что на свете есть правда».

И все это время Стефа было главной помощницей Корчака, экономкой, организатором, завхозом, снабженцем. Во время Первой мировой войны, когда Корчак ушел в армию врачом, именно Стефа руководила приютом. В 1919 году Корчак вернулся в свой Дом, и Вильчинская вновь сосредоточилась на экономической и бытовой стороне жизни. Корчак и Стефа прекрасно дополняли друг друга, он был интеллектуалом и философом, а она — женщиной действия. Он был мягким и заботливым, она – строгой и требовательной.

С 1931 по 1938 год Стефа трижды ездила в Палестину, останавливаясь в кибуце Эйн-Харод. Корчака упорно приглашали переселиться в Палестину и заняться здесь его любимым делом – воспитанием детей. Особенно настаивали на этом его бывшие ученики. И он, наконец, решился. В 1938 году Вильчинская снова уехала, надеясь, что навсегда, а Корчак все медлил, хотя все документы на отъезд были готовы – не мог оставить детей. Фашизм продвигался по Европе, приближаясь к Польше, вместе с ним приближались еврейские погромы, и было ясно, что надо бежать. Чтобы ускорить отъезд Корчака, летом 1938 года Вильчинская вернулась в Польшу. Первого сентября 1939 года фашисты вторглись в Польшу, и оба, Вильчинская и Корчак, остались на оккупированной территории.

Друзьям из Эйн-Харода удалось организовать выезд Вильчинской в Палестину, но она отказалась и переехала с Корчаком и детьми в гетто.

В конце июля 1942 года началась депортация населения Варшавского гетто в лагеря уничтожения. В августе 1942 года пришла очередь Дома сирот Корчака. К тому времени в Доме было около двухсот детей. Когда руководителю еврейского самоуправления Варшавского гетто фашисты отдали распоряжение о депортации сирот в лагерь смерти, он отказался его выполнить и покончил с собой, приняв яд. Но приказ все равно был выполнен. Фашистский конвой пришел за детьми 5 августа после обеда. Их отправляли в лагерь смерти Треблинку. Все работники Дома сирот, включая Корчака и Вильчинскую, решили остаться с детьми до конца. Многие из них были бывшими воспитанниками Корчака.

И Корчаку, и Вильчинской предлагали разные варианты побега. Фашисты готовы были освободить их из уважения к авторитету Корчака, но и тот, и другая остались со своими учениками до конца.

Корчак собрал детей и сообщил, что они все вместе отправляются в путешествие. Дети построились в привычную походную колонну и в окружении фашистской охраны пошли на вокзал для погрузки в вагоны. Впереди шел Корчак с двумя маленькими детьми. Одного он нес на руках, второго вел за руку. За ним по отрядам в колонну по четыре во главе со своими воспитателями шли дети. Все двести человек. Второй отряд вела Стефания Вильчинская. Старшие ребята по очереди несли флаг Дома сирот – зеленое знамя Короля Матиуша с изображением клевера. На обратной стороне знамени уже в гетто была нашита голубая шестиконечная звезда Давида. Дети были одеты в свои лучшие одежды. У каждого был голубой рюкзак и любимая книжка или игрушка.

Корчак и Вильчинская дошли с детьми до конца, до  газовой камеры в Треблинке.

…Я не феминистка в современном понятии этого слова. Многое из того, что включает в себя современный феминизм, я совершенно не приемлю. Но вопрос, почему весь мир знает о Корчаке и почти никто – о Вельчинской, не дает мне покоя.

О. Кромер