Визуальная поэзия

В том же «Евгении Онегине» Пушкин зарифмовал несколько имен и фамилий: «Татьяна» – «Светлана», «Буянов» – «Флянов» и даже «Лукерья Львовна» – «Любовь Петровна». Конечно, Пушкин не собирался с помощью личных имен типа «Петушков» – «Пустяков» (глава VI) расширять запас рифм. Скорее, подобными смешными рифмами-фамилиями Пушкин с улыбкой признавался: все рифмы кончились. Даже к иностранным словам пришлось прибегнуть в звучных окончаниях онегинской строфы: «Руссо» – «Тассо», «Вольмар» – «Линар».

Неоднократно Пушкину приходилось прибегать в одном произведении к одинаковым рифмам: «Онегин, добрый мой приятель, родился на брегах Невы, где, может быть, родились вы…» (глава I). «Быть может, на брегах Невы подобных дам видали вы…» (глава III). «Сей Клеопатрою Невы; и верно согласились вы…» (глава VIII). «Роскошной, царственной Невы. О, люди! Все похожи вы…» (глава VIII).

Все поэты, достаточно хорошо владеющие русской стихотворной речью, однажды начинают замечать, что уже не первый раз рифмуют «руки» – «разлуки», «кровь» – «любовь», «розы» – «морозы». И не извернешься уже с помощью пояснительных слов: «Читатель ждет уж рифмы розы…». И хотя позволяет, по выражению Пушкина, «стихов российских механизм» пользоваться каламбурными рифмами, но это чаще всего не естественная поэтическая речь, а технические достижения виртуозов, некий поэтический цирк. Да и было. Все было. Некоторые даже говорят: все уже написано.

Видимо, это ощутил острее других Андрей Вознесенский в тот момент, когда зарифмовал не только звуково, но и глазами два слова из двух разных языков: «РОССИЯ» – POESIA.

«Меня мучает смысл, открывшийся в имени РОССИЯ – POESIA. Почему это открылось мне сегодня?»

Взгляд поэта-архитектора позволил увидеть новые рифмы, которые не всегда созвучны, которые чаще подбираются глазами…

Веревка и шарф. Веревка, на которой повесился Сергей Есенин, и шарф Айседоры Дункан, который попал в колесо автомобиля и мгновенно задушил танцовщицу.

Метафора визуальной поэзии решена через веревку, сложенную буквой «Е», и продернутый через среднюю часть веревочной буквы-петли шарф, символизирующий вытянутостью одновременно дорогу и гоночный автомобиль. Шарф в петле завязан так, что напоминает букву «Д». Своеобразный вензель, объединивший две смерти от удушья: «Е Д».

Видеом, посвященный Н. Гумилеву, еще более лаконичен. На кроваво-красном фоне буквы фамилии «ГУМИЛЕВ» с двумя золотыми точками над «Е», обозначающими два выстрела. Трагедия передана с помощью двух точек, которые всегда подразумевались, но никогда не ставились над фамилией ГУМИЛЁВА.

Вознесенский ставит две точки над судьбой поэта, как бы повторяя эхо двух выстрелов.

Блистательное стихотворение, состоящее из одной метафоры. Преимущество визуальной поэзии в том, что она воспринимается мгновенно.

В последнее время я стал замечать за собой, что с трудом вчитываюсь в строчки стихов в суете дня. И нужно накопить в себе несколько дней тишины, чтобы доходил не только смысл прочитанного, но и красота смысла – поэзия. А тут прошибает с первого взгляда, как реклама.

Видеом «ЗаболоЦКий». Буквы «ЦК» выделены и отбрасывают монументальную зловещую тень. В самой фамилии было заключено грозное предопределение судьбы – «ЦК».

Вознесенский, комментируя этот видеом, пишет: «А как в Заболоцком, певце «Столбцов» и земноводных, – позвякивает над болотом «ЦК» – цепями заточения».

Этот прием выявления в слове тайного или дополнительного смысла неплохо использует телевизионная реклама. Сравним видеом «ЗаболоЦКий» с видеомом «ПриватиЗАция». «ЗА» выделено красным и подчеркнуто, само слово голосует «ЗА» приватиЗАцию. В самом слове с выявлением этого образа «ЗА» заключена неизбежность приватиЗАции.

Эта телевизионная реклама тех лет достойна того, чтобы попасть в сборник видеомов нашего времени.

Судя по всему, опыт Вознесенского по созданию нового жанра, особенно в большой книге видеом, послужил хорошим раздражителем для возникновения устойчивого интереса к видеоклипам в литературе.

В связи с этим возникает необходимость проверить новый жанр традицией. Симмий Родосский, Фиокрит, Дозиад, опираясь, очевидно, на античную традицию, начали создавать свои фигурные стихи – каллиграммы. Их надо было не только читать, но и рассматривать. Симмий Родосский, родоначальник этого визуального творчества, придавал своим стихам форму секиры, яйца, крыльев. У Симеона Полоцкого церковная тематика. Мы находим у него стихотворение в форме креста (1665 г.), в форме восьмиугольной звезды (1665 г.), в форме сердца (1667 г.).

Симеон Полоцкий был придворным поэтом Алексея Михайловича, воспитывал царских детей. Его каллиграммы вывешивались в рамках в покоях царевен и царевичей. По сути дела, Симеон Полоцкий выставлял свои видеомы, как это делал в наше время Андрей Вознесенский. Каллиграммы надо было не только разглядывать, но и разгадывать. Стихотворение в форме сердца предполагало поиск первого слова в самом центре лабиринта. И надо было вычитать затем евангельское изречение: «От избытка сердца уста глаголют» – и соотнести это с изображением сердца буквами.

В будущей классификации видеомов фигурные стихи так и будут называться – фигурными стихами.

Гораздо ближе к видухам и видеомам оказались образцы, вышедшие из-под пера Аввакума и старца Епифания. И к тому же отсюда начиналась естественным образом русская традиция словокартин. Конечно, Аввакум и Епифаний об этом не думали, в отличие от Симеона Полоцкого, который создавал свои каллиграммы именно для вывешивания на стену. Аввакум и его соузник Епифаний были одержимы борьбой за веру. Они о жанрах не помышляли. Это мне пришла в голову мысль просмотреть рисунки писателей на предмет обнаружения в них видеом. И, кажется, без особой натяжки можно начать историю этого жанра с Аввакума и Епифания.

В своем видеоме Аввакум изобразил внутри круга, обозначающего мир, пять святых с крестами, протянутыми к центру, где написано слово «БОГЬ». А за пределами круга оставил пять врагов старой веры, которых расположил без симметричной гармонии. И всех назвал по именам. И каждого наградил бранным словом: «окаянный Никон», «Паисий сребролюбец», «Макар льстец» и т. д.

Метафора святой веры отделена кругом от всего дьявольского, что осталось за его пределами, в том числе и от собственных бранных слов.

Не менее интересен «Голгофский крест» Епифания. Метафора опустевшего распятия. Старец изобразил крест, воткнул рядом копье острием вверх, еще одно копье с губкой на конце для смачивания губ страдальца. Вбил в ступени, ведущие к кресту, четыре гвоздя с большими шляпками. Разрывая слово, как это часто делал в своих видеомах Андрей Вознесенский, написал по одну сторону креста «гвозь», а по другую – «ди». И такими разорванными словами заполнено все свободное поле вокруг креста.

В подписи под крестом пояснил смысл метафоры (Андрей Вознесенский сделал это в предисловии): «Копие со крестом, гвоздие и иная в них живоносное Христово распятся тело. Приидите, поклонимся распятому нас ради».

Из рукописного наследия классиков русской литературы, где они не только писали, но и рисовали на полях, можно извлечь еще немало видеомов.

У А.С. Пушкина есть удивительная страница в рукописи «Дарьяльское ущелье». И есть готовое описание исследователя писательских рукописей Р. Дуганова («Рисунки писателей», Москва, «Советская Россия», 1988 г.): «Естественность и совершенство пушкинской графики коренятся в его почерке. Автографы Пушкина зрительно вызывают чисто эстетическую реакцию… Это не отдельные буквы, условно соединенные между собой для образования слова, а единая, непрерывная графическая линия, образующая внутри себя символы для звуков. Язык росчерков – источник рождения пушкинского рисунка. Это мост между графикой его слова и графикой его образа. Росчерки, хвосты заканчиваются арабеской (финалы ряда автографов); арабеска завивается птицей (надпись «История села Горюхина»); птицы пронизываются очерками женских ножек (черновое начало стихотворения «Осень») и т. п. Это прием глубоко традиционный, коренной, свойственный самой природе скорописи в те времена, когда она была еще искусством, а не только средством закрепления речи… Нагляднее всего это видно на листе, условно называемом «Дарьяльское ущелье», где повторяющиеся рисунки наклонных деревьев и косо сбегающие столбцы строк создают единое ритмически организованное пространство стихокартины в самом точном смысле слова, тем более замечательной, что в ней ни намека на сознательное «картинное задание».

Этот пушкинский видеом, названный стихокартиной, описан за несколько лет до выхода большой книги видеомов Андрея Вознесенского. В науке и в искусстве всегда так: вдруг одновременно начинают возникать похожие идеи. И к возникновению нового жанра можно считать причастным не только Андрея Вознесенского, но и теоретика, изучавшего рисунки и рукописи писателей.

Еще один видеом удалось извлечь из рукописного наследия Ф.М. Достоевского. Несколькими легкими штрихами Федор Михайлович изобразил свой крутой лоб, бороду (автопортрет 1872–1875 гг.). А рядом – столбцы цифр, начертанные жирно, грубо. Подсчитывал свои долги. Трагедия гения, который вынужден считать деньги. И над портретом, и над столбцами, занимающими столько же места на листе, сколько лицо писателя, как заголовок, цифра 250. Видимо, деньги, которые у него были. А отдавать надо было, после подсчетов, 600. Выше начертаны еще две суммы небольшие: дважды по 80. Это деньги, которые, может быть, ему были должны. Видеом можно было бы назвать «Автопортрет 1872–1875 гг. Долги наши». То есть то, что Достоевский должен и что ему должны поколения новых читателей.

Включил бы я в антологию видеом «От Аввакума до Вознесенского» и автопортрет К.Н. Батюшкова, созданный предположительно в 1882 году в предощущении надвигающейся душевной болезни. Он рисовал себя, глядя в зеркало. И внизу дал самооценку: «ОН ВЕРНО ЛУЧШЕ МНОГИХ». Не написал только «был», хотя это прощальная самооценка. Автопортрет – эпитафия самому себе.

Визуальная поэзия не придумана Андреем Вознесенским, а является результатом сближения изображения и слова.

Все начиналось с простого – с иллюстраций в тексте. Для того чтобы получился видеом, нужен синтез того и другого так, чтобы возникло третье, новое качество: каллиграмма, стихокартина.

Нагляднее всего это выражается в монограмме, когда буквы имени и фамилии сплетаются вензелем, художественной вязью самих букв. Есть и такой видеом в большой книге Андрея Вознесенского. Из двух ваз, стоящих на противоположных берегах пруда, переплетаются стволы и ветви декоративных растений таким образом, что получается монограмма имени и фамилии Анны Андреевны Ахматовой. А на глади пруда Вознесенский разбросал черные и светлые буквы «А» по числу содержащихся в имени, отчестве и фамилии.

В свое время Гоголь обнаружил, что в его имени, фамилии и отчестве (Николай Васильевич Гоголь-Яновский) содержатся четыре буквы «О». Так он и стал подписывать свои ранние произведения: «ОООО».

На глади пруда семь букв: Анна Андреевна Ахматова, «а а а а а а а». Своеобразное эхо монограммы из одних гласных, как и в подписи Гоголя. А может быть, это и крик отчаяния: «а а а а а а а». Восклицательного знака нет. Я бы поставил.

Беглый обзор видеоклипов в литературе позволяет предложить классификацию:

– каллиграммы – фигурные стихи;

– монограммы – вензеля и прочее;

– стихокартины;

– кругометы – видеомы, состоящие из слова, которое при повторении по кругу дает другой смысл, например: «матьматьматьма»; «цокольцокольцо». В первом случае из слова «мать» получается «тьма», во втором случае из слова «цоколь» – «кольцо».

В более общем виде Андрей Вознесенский делил свои работы на видухи и видеомы: «В новых работах, которые называю «видухи», пытаюсь постичь духовное через видео. В случае портретов человеческих судеб называю их «видеомы».

«Портреты человеческих судеб» для удобства классификации можно было бы поместить в разряд «Портреты».

Визуальная поэзия, при ближайшем рассмотрении, не такая уж большая новость. Новостью стало то, что к ней стали прибегать все чаще и чаще современные поэты. Традиция, так мощно поддержанная Вознесенским, выплеснулась далеко. Итальянец Ламберто Пиньотти опубликовал рядом с обычными стихами и два визуальных стихотворения, очень похожих на то, что можно найти в большой книге видеомов Андрея Вознесенского. Для них даже перевода не потребовалось, только несколько пояснительных слов переводчика: «Предпосылки, что все уже написано, обусловили обращение Ламберто Пиньотти и к такому жанру, как визуальная поэзия, синтезу изображения и слова. Удивительно, что Ламберто Пиньотти продолжил традицию русской стихокартины, а не шел от античных образцов, которые ему ближе. В то время как во всех остальных стихах в стиле «центон» (стихотворение, составленное из цитат) он шел от древнегреческой, древнеримской традиции. Его позиция – «все написано». Остается только цитировать или соединять изображение и слово в видеомах.

Объясняя появление видеомов и видухов в своем творчестве, Андрей Вознесенский признается: «Пригодились архитектурные навыки». Автор «Треугольной груши» всегда был архитектором в поэзии. Его усилиями создан новый жанр, в котором он более поэт, чем в обычных своих стихах, и более художник, чем в своих натюрмортах, скульптурах и архитектурных проектах. Видеомы, этот пестрый СЮРтук, ему по-настоящему впору. В этом качестве он в свое время был приглашен в Нью-Йорк, где выставляли свои визуальные работы (коллажи и живопись) Керуак, Борроуз, Ферлингетти, Гинсберг. «Народ штурмовал галерею, – потом написал Вознесенский. – Оказывается, эти литературные классики работали визуально. В каталоге упоминаются рисунки Пушкина».

«Наш жанр признали. Мы горды», – утверждал он еще до этой поездки.

Похоже, что и мы можем это констатировать. Жанр – то, что принадлежит всем, новая форма для создания непредсказуемых художественных произведений: стихокартин, каллиграмм, монограмм, кругометов и так далее. Кто же откажется от такого подарка?

Эдуард ПАШНЕВ