Виктор-Виктория

Share this post

Виктор-Виктория

Моя работа связана с компьютером, поэтому я стараюсь хоть раз в день пойти прогулятьcя и размять затекший организм. Обычно я ношу с собой собачьи лакомства, ибо люблю собак (дома у меня кошки) и завожу знакомства со всеми собачками и собачниками в нашем поселке.

Share This Article

Вчера я увидала незнакомую парочку детей, выгуливающих прелестного свежепостриженного щенка Шитцу. Я с радостью устремилась в их направлении. Щенятинка (это оказалась девочка) радостно повизгивала, принимая у меня собачьи конфетки, и облизывала мои пальцы. Я радовалась и отвечала на ее восторг счастливым сюсюканьем – не заметила, как это из меня выскочило по-русски, типа “Oй, ты моя лапочка, какая красотуленька, солнышко” и тому подобная слюнявая дребедень, которая из меня лезет, когда я имею дело с животинками.

Дети страшно обрадовались, услышав мою русскую речь. Оказалось, мы земляки. В минуту я выяснила больше информации, чем мне было нужно. Они из Москвы, 3 года здесь, мама вышла за американца по брачному объявлению и теперь с ними совсем не занимается, они с новым папой вечно куда-то ездят — то на острова, то в Европу (вернее, раньше ездили, до вируса)  или пропадают в спальне, “и мы знаем, чем они там занимаются!” гордо объявил старший ребенок лет 15-ти. Новый папа постоянно на работе, а мама сидит на компьютере или на телефоне или ездит по магазинам. Зато они все-все нам покупают, включая вот эту собачку, только теперь нам надо с ней гулять и какашки подбирать. Вот,” заключил с некоторой обидой ребенок,  показывая полиэтиленовый пакетик с собачьим “добром”.

Младшему, Марку, было лет 7 или 8. Старшему, или старшей, я затруднилась с определением пола, на вид было лет 15. Звали Вик.  Льняные волосы, не очень короткие, стрижка стильная, не мальчишеская, но и не девичья — девочки ведь не любят короткие волосы — небесно голубые глаза, мягкие прелестные девчачьи черты. Я все-таки обнаглела и в лоб спросила, мальчик он или она девочка. А что мне терять? Они всегда могут обидеться, и мы распростимся. Ребенок сначала смутился, а потом начал изливать, как и сначала, вполне откровенно этой дружелюбной тетке-землячке, годящейся ему почти в бабушки, которой, очевидно, у него не было. А жаль.

Фото: jougesin.solidariteit.co.za

“Понимаете, я сначала была Викой. Потом учительница в классе сказала, что я могу быть, кем захочу. Ну я подумала и решила, что можно попробовать быть мальчиком, тем более, что меня мальчишки вечно обижали, подсмеивались, называли дурой, спихивали с велика, а как начали расти эти самые (она ткнула себя в грудь), вообще стало невозможно. Тем более, что у нас в школе есть еще один такой, который был девчонкой. Вот я и подумала… значит… вырасту — куплю пистолет или там, автомат и буду всех убивать!” И она (я решила в уме остановиться на женском гендерном выборе) продемонстрировала, как именно она будет всех убивать, схватив двумя руками воображаемую базуку и громко гаркнув “Ба-ба-ба-бах!!! Я вырасту, стану сильной, я буду большой, сильный и всех поубиваю!”

Эти дикие речи ну никак не вязались с личиком юной принцессы, хоть и коротко остриженной и ряженой в типичные для подростка юнисекс шмотки — драный свитер с висящими нитками, драные джинсы с дырками на коленях — все это конечно чистое и модное, такое сейчас продают, как бы уже ношеное и вынутое из мешка с мусором, сникерсы дорогого бренда, все как у всех детей ее возраста.

Она продолжала:”Я буду ездить на скоростных машинах и скакать на лошадях как ковбои в кино…” взгляд подростка затуманился, она размечталась. “В общем, я рассказала маме. Мама сказала, что она ОК с этим решением. Мне показалось, что она не очень-то меня и слышала, она говорила по Скайпу с подругой в это время. Но, наверное, слышала, потому что мы поехали в Нордстром, и она на папину кредитку купила мне все новые прикиды на боев. Классные! Ей понравилось! Она вообще любит ходить по магазинам и покупать все, что ей нравится! Особенно когда не она за это платит.” Неглупый ребенок хихикнул, и совсем она уже не ребенок, что это я все ребенок да ребенок!

“Наш новый папа тоже сказал, что это “kewl”, сейчас все так делают.”

Младший брат Марк тем временем гулял собачку шитцу на пару шагов впереди от нас, а мы тащились сзади, негромко разговаривая, чтобы он не слышал, темы-то пошли не для детских ушей.

Вика-Виктор замолчала на пару минут. “Только у меня уже сильно растут эти самые”, она опять смущенно ткнула себя в совершенно невидимые  мне пока грудки, “И идет кровь. Это ужасно!” вдруг шепотом вскрикнула она, если можно шепотом кричать. Ее лицо внезапно исказилось в ужасе. “Это значит, что мне должны будут делать операцию! И резать все это! И пришивать все другое! И гормоны принимать, чтобы росли волосы на лице! А я так боюсь! Боюсь я! Может я уже и не так хочу быть мальчиком! Может я уже и передумала совсем! Может я, наоборот, опять хочу быть девочкой! Да, они тупые, девчонки, но все равно, классно быть девчонкой, и носить классные шмотки, как мама, когда она идет аут в ресторан, и краситься, и одевать классные шузы, и вообще…”

Виктория уже почти рыдала…

Я положила руку на плечо бедной девочки — ДЕВОЧКИ, черт возьми!!!  Во мне пылала страшная ярость, которую я не имела права выпускать наружу.

“Вика, ” – сказала я как можно мягче, потому что не знала, может, еще соседи что подумают — это же общество полит-корректных сумасшедших. — “Может быть, ты можешь сказать своей маме, что ты передумала? Что ты не хочешь быть мальчиком?”

“Нет! – взвизгнула Вика. “Нет, нет, нет! Она уже назначила визит к хирургу и потратила столько денег! И вообще, она не любит со мной разговаривать! Она говорит, что я ее отвлекаю всякими глупостями, она же купила мне столько разных гаджетов. И даже не это ужасно. Меня же в школе засмеют! Надо мной и так уже смеются — я ведь и так чужая, я ненормальная, я столько времени привыкала, язык учила, я ничего не знала и не понимала… меня обзовут лузером! Нет, нет, нет!!!”

Что же делать, в отчаянии думала я? Это совершенно не мое дело. Я не имею никакого права — мало того, я сделаю хуже и Вике, и на себя накличу бесчисленные проблемы. Я была зла до белого каления — на эту никчемную мать, на кошмарную учительницу, на всю эту адскую систему обучения, которая учит непонятно чему, на это общество, калечущую юные души… И на себя, не имеющую ни малейшей возможности бороться с эти ЗЛОМ,  глотающим наш мир, да еще и облизывающимся в самоудовлетворении от чувства своей правоты.

Это ЗЛО страшнее любого вируса.

Алла Аксельрод

Share This Article

Независимая журналистика – один из гарантов вашей свободы.
Поддержите независимое издание - газету «Кстати».
Чек можно прислать на Kstati по адресу 851 35th Ave., San Francisco, CA 94121 или оплатить через PayPal.
Благодарим вас.

Independent journalism protects your freedom. Support independent journalism by supporting Kstati. Checks can be sent to: 851 35th Ave., San Francisco, CA 94121.
Or, you can donate via Paypal.
Please consider clicking the button below and making a recurring donation.
Thank you.

Translate »