Век Просвещения

Часть 2

Окончание. Начало

Христианская цивилизация рухнула. Созрел цивилизационный запрос на ее замену. Концепция Сэра Тойнби, представляющая всю мировую историю в виде последовательности двухзвенных цепочек: «вызов – ответ», в данном случае более чем полезна.*

Обрушение такого монстра, как христианская цивилизация, было процессом, растянутым во времени. Началось оно с Великой французской революции и завершилось в Сараево 28 июня 1914 года. Первая мировая война нанесла европейской цивилизации смертельный удар. Послевоенная Европа уже никак не представляла собою христианскую цивилизацию. Последний гвоздь в гроб христианской цивилизации вгонит нынешняя русско-украинская война: вурдалаки из РПЦ, взасос целующиеся с чекистами, развязавшими дикую, бессмысленную бойню, окончательно угробят всё то, что еще оставалось от российского христианства после семидесяти лет правления Полиграфа Полиграфовича. Разумеется, христиане в России не переведутся, но христианской цивилизации уже не будет никогда.

Однако крах этой цивилизации созрел раньше. Я специально перечитал романы Хаксли и Олдингтона. Толстого и Чехова мне перечитывать нет надобности, я знаю их «на прокол». Поражает их всеобщая сосредоточенная ненависть ко всему, хоть чуть-чуть пахнущему официальным христианством. Если у них появляется набожный верующий, то он более всего напоминает графиню Лидию Ивановну из «Анны Карениной»: «А в самом деле, смешно: ее цель добродетель, она христианка, а она все сердится, и всё у нее враги, и всё враги по христианству и добродетели».

Набожный христианин у Олдингтона, Хаксли, Толстого, Чехова – всенепременно Тартюф, и никак иначе; злобные ханжи Денис Барлеп из «Контрапункта» Хаксли и графиня Лидия Ивановна из «Анны Карениной» вполне представляют христианский полуофициоз. Но самую страшную карикатуру на христианство доставил, разумеется, Чехов в «Убийстве».

Олдингтон, Хаксли, Толстой, Чехов, Хемингуэй – это были все глубокие, настоящие люди, и они понимали, что разверзается пропасть. Никакого ответа на вызов времени они не дают, что ожидаемо и неизбежно; как говаривал Бердяев, развержение небытия.

«Ничто – и оно ему так знакомо. Всё – ничто, да и сам человек – ничто. Вот в чем дело, и ничего, кроме света, не надо, да еще чистоты и порядка. Некоторые живут и никогда этого не чувствуют, а он-то знает, что всё это ничто и снова ничто, ничто и снова ничто. Отче ничто, да святится ничто твое, да приидет ничто твое, да будет ничто твое, яко в ничто и в ничто. Ничто и снова ничто» (Э. Хемингуэй, «Там, где светло и чисто»).

И «ничто» заступило на дежурство. На вызов времени последовал ответ, этот ответ оказался трехглавым: на опроставшееся христианской цивилизацией место заявили претензии сразу три конкурента: либеральная демократия, коммунизм и фашизм.

Мы начнем с попытки понять, что представляет собою современная либеральная демократия. В странах демократии евреи выживают, и выживают недурно, для нас она наиболее приемлема для выживания, поэтому мы начнем именно с нее. Коммунизм и фашизм по разным причинам не готовы терпеть евреев. Коммунисты поначалу лобызались с ассимилированными евреями, но чувства угасли быстро, и после дел врачей и космополитов разогреть еврейский энтузиазм не удавалось, разогретое блюдо есть разогретое блюдо, вкус и запах не те. А либеральные демократии обеспечивают сносные рамки еврейской жизни, скорее всего, наилучшие за две тысячи лет последнего Изгнания. Поэтому мы начнем именно с либеральных демократий. Что же они представляют сегодня и как изменились со времен Великой французской революции? Современные либеральные демократии покоятся на следующих частично законодательно закрепленных, а большею частию неписаных, но принятых по умолчанию основаниях:

1) Государство есть результат и плод общественного договора. Люди согласились и создали государство и его органы. Источником закона является воля народа, озвучиваемая представительной демократией.

2) Религия отделена от государства, но главным образом отделена от закона. Поэтому полностью утрачивает смысл понятие греха. Есть социально нежелательные и не одобряемые поступки: разбой, грабеж, убийство, изнасилования. Но уже промискуитет, гомосексуализм и скотоложество вполне допустимы в той мере, в которой они не связаны с насилием. Табу утрачивают авторитет и смысл. Именно поэтому никак невозможно обосновать вредоносность наркотиков и порнографии.

Питирим Сорокин в «Социокультурной динамике» полагал, что крушение табу началось после Октябрьской революции в СССР: «Поворотный момент в продвижении к чувственному уголовному праву наступает с введением советских законов 1925–1930 годов, когда все религиозные преступления были отменены, а с ними и многие нарушения, связанные с попранием… ценностей. Обольщение, адюльтер, полигамия, полиандрия, кровосмешение, содомия, гомосексуализм, внебрачные связи, непристойность в публичных местах перестали считаться преступлениями. Все такие действия стали некриминальными. Подобное изменение произошло и в области гражданского и конституционного права».

Во-первых, Питирим Сорокин, будучи проницательным и правым по существу, ошибался: поворот произошел во времена Французской революции, христианские ценности были отменены именно тогда. Во-вторых, великий и ужасный основатель социологии (человек, заметим, твердых левых убеждений, эсер) обладал недостаточной фантазией: сегодня обольщение, адюльтер, полигамия, полиандрия, кровосмешение, содомия, гомосексуализм, внебрачные связи, непристойность в публичных местах вышли из серой, некриминальной зоны и превратились в норму. А это уже совсем иной качественный уровень.

Но вектор развития западной культуры Сорокин указал верно: вскорости следует ожидать легитимации скотоложества и каннибализма, опять же, если они не связаны с насилием.

Вялая, дряблая позиция нынешнего римского понтифика, благословляющего гомосексуальные пары, будет споспешествовать краху христианской цивилизации не менее русско-украинской войны: религия, благосклонная к грехам, прямо осужденным Священным Писанием, не нужна ни верующим, ни атеистам. За одобрением гомосексуализма пойдут к профессору, а не к священнику. Я не удивлюсь, если следующим предстоятелем престола Святого Петра станет лесбиянка-трансгендер, одобряющая каннибализм и скотоложество. Крот истории роет в последнее время очень быстро.

3) Довлеющим представлением, фундаментом либеральной демократии являются права человека. Если мы откроем страничку «либеральная демократия» в «Википедии», то электронная библиотека выкатит нам следующий список прав человека:

 

1) Право на жизнь

2) Достоинство и свобода личности

3) Свобода слова

4) Свобода средств массовой информации и доступ к альтернативным источникам информации

5) Свобода вероисповедания и публичного выражения религиозных взглядов

6) Право на объединение в политические, профессиональные и другие организации

7) Свобода собраний и открытой общественной дискуссии

8) Политическая свобода и политический плюрализм

9) Экономическая свобода

10) Свободная торговля и конкуренция

11) Академическая свобода

12) Независимое правосудие

13) Равенство перед законом

14) Социальное равенство

15) Право на соблюдение надлежащих правовых процедур в условиях верховенства закона

16) Неприкосновенность частной жизни и право на личную и семейную тайну

17) Право на владение собственностью и на частное предпринимательство

18) Свобода передвижения и выбора места работы

19) Право на образование

20) Право на охрану здоровья

21) Право на свободный труд и свободу от чрезмерной экономической эксплуатации

22) Равенство прав (равноправие)

23) Равенство возможностей

 

Что и говорить, список серьезный, обширный и всеобъемлющий. Этот выстраданный либералами список и погубит западную цивилизацию. Казалось бы, здоровое дело: «свобода вероисповедания и публичного выражения религиозных взглядов», но ведь она по необходимости включает свободу исповедания ислама, который своей открытой, первоочередной и провозглашаемой целью ставит именно искоренение западной либеральной демократии. Или, например, «равенство возможностей». На наших глазах оно выродилось в борьбу за equity, inclusion, diversity, когда мне в научную лабораторию предлагают непременно внедрить трансгендера, чернокожего и лесбиянку. Не того, кто умеет делать свое дело (а научное дело аристократично, и умеют его делать очень немногие), а представителя униженных и оскорбленных.

«Академическая свобода» – замечательное изобретение, но ведь она предусматривает и свободу хунвейбинов, не дающих открыть рта в университетских кампусах не согласным с левацкой повесткой дня. Как-то позабылось, что наибольшей поддержкой Гитлер пользовался в университетах. Сегодня об этом напомнили прохамасовские митинги в университетах Лиги плюща.

Я серьезно и с почтением отношусь к «правам человека» и их защите государством, но на той же страничке «Википедии» вам не сыскать ни полслова об «обязанностях человека».

В частности, об обязанности эту самую либеральную цивилизацию защищать. Вполне естественно, что престиж и репутация военного ремесла в странах Европы обнулены, ведь высшая доблесть мужчины – сменить пол. Цивилизации, в которых о военных вытирают ноги, обречены. Хороший пример – история заката и упадка Римской империи. Нет ни слова в нашем списке и об обязанности завести семью и размножиться. В этой ситуации вытеснение французов и немцев более чадолюбивыми народами, опять же, неизбежно. И это вытеснение происходит у нас на глазах: сытый европеец, ознакомившись с премудростью презервативов и противозачаточных пилюль, в условиях полной свободы не размножается. Умные люди поняли это почти столетие тому назад. Марк Алданов приводит пожилого писателя Вермандуа в Версаль для прощальной встречи с чудом, созданным гением Ленотра и прихотью Короля-Солнце. Вермандуа, не желая себе лгать, признается себе в том, что: «В этом дворце, в этом парке нет на самом деле той ясности, которую обычно им приписывают, но в них есть необыкновенное величие и необыкновенная уверенность – их строил человек, знавший или, по крайней мере, убежденный, что строит на столетия. Ни наша трещащая по всем швам демократия, ни тем менее Гитлер и Сталин этой уверенности не имеют: как приступить к постройке Версальского дворца (во всех фигуральных смыслах слова), когда во вторник в палате опаснейшая интерпелляция? Зачем строить Версаль, если задолго до окончания постройки, быть может, окажешься на фонаре? Версаль неповторим, как неповторимы площадь Святого Марка или собор Парижской Богоматери. При Людовике XIV этому не грозила ни малейшая опасность, тогда как теперь все может быть разрушено аэропланами в несколько минут». ***

Но как же так получилось, что сегодня ни Версаль, ни собор Парижской Богоматери невозможны? А произошло это потому, что «простые люди Франции, познав прелесть земной курицы в супе, о которой только мечтал Генрих IV (да и то не мечтал, а врал для потомства) и которую им все-таки дала демократия, стали производить за одну ночь меньше потомства, чем прежде. И с неумолимостью закона больших чисел на авансцену истории выдвигаются другие народы, гораздо менее одаренные, но и менее заботящиеся о супе своих детей и внуков. Под руководством полоумных вождей они в рекордное время (судьба породила их для идиотских рекордов) построят Коричневый дом, вдвое больший, чем Версальский дворец». (М. Алданов, «Начало конца»). Далеко же видел Марк Александрович Алданов, но и он не догадывался о том, что не будет не только Версальского дворца, не будет и всей христианской цивилизации. Ее уже нет. Она еще ожесточенно сопротивляется нашествию варваров в южных штатах США. Может быть, там и уцелеет.

Христианской цивилизации нет, ее место заняла «цивилизация науки». Уж, казалось бы, с наукой на западе все ладно, но и это не так. Наука, прежде бывшая приключением духа, уделом аристократии, превратилась в массовое производство.

«Факт превращения свободного исследования отдельных людей в научное предприятие привел к тому, что каждый считает себя способным в нем участвовать, если только он обладает рассудком и прилежанием. Возникает слой плебеев от науки; они создают в своих работах пустые аналогии, выдавая себя за исследователей, приводят любые установления, подсчеты, описания и объявляют их эмпирической наукой. Бесконечность принятых точек зрения, в результате чего все чаще люди друг друга не понимают, – лишь следствие того, что каждый безответственно смеет высказывать свое мнение, которое он вымучил, чтобы также иметь значение. Все стремятся «поставить на обсуждение» всё, что приходит в голову.

Огромное количество печатной научной продукции становится, наконец, в ряде областей выставкой хаотического потока, по существу, непонятой». ****

Возник и окреп слой профессоров-доильцев-грантов, прилизанных, лощеных говорунов, единственным ремеслом которых является выкачивание денег из доноров. Поток статей крепнет, читать их – ни малейшей возможности. Дикословие братьев Богдановых лишь обнажило проблему. Французские телеведущие, братья-близнецы – затейники Григорий и Игорь Богдановы (Les frères Bogdanoff), гениально разыграли научное сообщество, опубликовав научные статьи во вполне респектабельных Annals of Physics и Classical and Quantum Gravity. Эти статьи, представляющие собою бессмысленный набор слов, наукообразную, выспренную тарабарщину, успешно прошли придирчивое рецензирование почтенными экспертами и были опубликованы. *****

И того более: я провел блиц-проверку при помощи Google Scholar и обнаружил, что эта абракадабра цитировалась другими исследователями. ******

Редакторов журналов тоже обвинять трудно, они не могут разбираться во всех публикуемых статьях. Необходимо обращаться к экспертам, но узок круг этих экспертов, страшно далеки они от народа…

Не в лучшем положении находятся изящные искусства.

 

Литература

* Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории, М., Прогресс, 1995.

** Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М. Политическая Литература, 1992.

*** Алданов М. Начало Конца, М. Новости, 1995.

**** Ясперс К. Смысл и Назначение Истории, М. Политическая Литература, 1991.

***** Monastersky (2002). «The Emperor’s New Science: French TV Stars Rock the World of Theoretical Physics». The Chronicle of Higher Education.

******  Бормашенко Эд. Истинное и Понятное, 7 Искусств, 2023, 7 (157).

Эдуард БОРМАШЕНКО