Вечер-салон «Портрет семьи художника»

Issue #785

Встреча с талантливым человеком – это событие. Встреча одновременно с несколькими незаурядными людьми – это большое событие. Свидетелями как раз такого явления мы оказались 13 декабря 2009 года в Пало-Алто, где проходила выставка работ Аллы Виксне, Дмитрия Янушкевича и студентов Аллы.

Алла – художница и педагог из Москвы, выставляется в России и США. С 1992 года живет в Калифорнии, где хорошо известны ее творчество и школа. Она привила любовь в искусству многим своим ученикам, которые учатся сейчас в престижных художественных школах страны. Алла регулярно устраивает их выставки; они также участвуют в различных конкурсах и получают призовые места.

Помимо своей школы, А. Виксне уже несколько лет преподает в Pacific Art League of Palo Alto. В 2006 году она стала членом Американской ассоциации живописцев. За последние годы ее работы выставлялись в Сан-Франциско (2008 – Gallery “About Face”, 2008 – Gallery “Food for Thought”, 2008 – Gallery “Art Production”), в Кармеле (2009 – “La Vernissage” Gallery, 2009 – American Art Gallery). Полотна Аллы покупают в Москве, США, Италии и Израиле. Подробней ознакомиться с ее творчеством можно на сайте: https://www.avartstudio.com/

Но вернемся к декабрьской выставке, где в течение дня поклонники изобразительного искусства наслаждались пейзажами, натюрмортами, портретами, графикой, выполненными маслом и акриликом, пастелью и карандашом, акварелью и смешанной техникой (mixed media).
В первом зале экспонировались работы Аллы и ее детей, Дмитрия и Анны Янушкевичей. Казалось бы, ничего удивительного: Дима Янушкевич, сын и внук известных русских живописцев Александра и Павла Янушкевичей, продолжает династию, наследуя тягу к искусству от деда, отца и матери, но… этот застенчивый молодой человек с мягкими манерами и чудесной улыбкой с 12 лет страдает тяжелым заболеванием глаз.

Кажется, первое, что маленький Дима научился делать в жизни, – держать карандаш. С тех пор он рисовал всегда и везде. Позже его увлечением стала музыка. У него было удивительное, тонкое, красивое и глубокое туше (в музыке-способ прикосновения к клавишам фортепиано, влияющий на силу и окраску звука). Это был природный дар, который вызывал искреннее восхищение у Диминого педагога и других музыкантов.

Дима показал на выставке графические листы, сделанные на компьютере, а также рисунки, натюрморты, портреты, пейзажи, выполненные акварелью, пастелью, углем и акриликом. Его работы необычайно поэтичны и музыкальны. Мы знаем немало случаев, когда музыка и поэзия вдохновляли живописцев. Дима принадлежит к таким же тонким натурам. Когда смотришь на его картины, захватывает дух от необычайного света, глубокой цветовой гармонии. Все продумано, ничего лишнего, но при этом его образы вызывают волнение, которoе испытываешь, только соприкасаясь с подлинным искусством.

С 1996 Дмитрий Янушкевич неоднократно участвовал в различных художественных выставках в Калифорнии и Вашингтоне, где за свое мастерство был удостоен нескольких наград. Две его работы были отобраны в Сенат, где ныне украшают кабинет одного из сенаторов. В конце 2009 года его работa была куплена одной из первых с «An exhibition of works by artists who are blind or visually impaired, presented by the Light House for the Blind and the San Francisco Arts Commission Gallery’s Art at City Hall program». Несмотря на тяжелейшую травму зрительного аппарата, Дмитрий – состоявшийся художник. Вот его профессиональное кредо: «Я уверен, что художник должен принести в мир свое собственное видение, на которое влияет его внутренняя среда. Для этого необходимо наличие творческих идей плюс соответствующие художественные навыки. Также важно найти баланс между мастерством, творческим потенциалом и эмоциями в то время, когда создается произведение искусства. Я думаю, что всегда есть место для большего художественного совершенствования».

Среди гостей, как всегда на выставках Аллы, присутствовала Раиса Давыдовна, мама Аллы. Ей было чем гордиться. Успех дочери и внуков – очевиден. Самую младшую в семье, Аню Янушкевич, которая не смогла присутствовать на выставке, представлял написанный ею очаровательный кот светло-песочного цвета. Вся семья – большие любители животных. Кошки, собаки, лошади присутствуют на их полотнах и в рисунках. Своих студентов Алла выводит на летние пленэры, где они учатся рисовать лошадей.
Второй зал был посвящен творчеству учеников школы Аллы. Зал поражал разнообразием стилей, творческих подходов, индивидуальностью манеры каждого студента. Любителям искусства, посещающим регулярно выставки учеников Виксне, бросалось в глаза их возросшее мастерство. Например, в коллекции Елены Мандрусовой, кроме пейзажей и натюрмортов, появился портрет мужа, Валерия. Он тоже был на выставке, поэтому легко было уловить не только чисто внешнее сходство, но и психологическую характеристику модели.

На той же стене располагались работы Полы Лесли. Пола, которая уже была фотохудожником до того, как пришла на занятия к Алле, не упускает ни одной возможности попробовать себя в разных жанрах. Среди ее полотен, разнообразных по теме, особенно выделялся автопортрет.
На соседней стене была вывешена целая галерея работ двух Марий, среди которых мы увидели портрет мужа еще одной ученицы, Маши Дворкиной. Михаил Дворкин с удовольствием позировал для фотографов у своего портрета, выполненного кистью жены. Не отставал от мамы и ее сын Артур, тоже ученик Аллы, который с гордостью показывал свои работы.
Работы второй Марии, Маши Старостиной, также привлекли своих почитателей. У нее купили прекрасное полотно «Пионы». Трудно было оторваться и от полотен Кати Ивановой, которую совсем недавно приняли в одну из самых престижных художественных школ США – The Art Institute of Chicago. Радовали любителей и другие студенческие картины и рисунки.

А к концу дня в этой прекрасной обстановке состоялся вечер-салон под названием «Портрет семьи художника», где слово «семья» понималось в широком смысле: художник и его ученики. Открыла и вела этот вечер Инна Трегуб, которая уже на протяжении двух лет проводит в Силиконовой Долине интересные салоны с разными творческими людьми.
Во вступительном слове Инна, химик по образованию, сотрудница одной из компаний в Силиконовой Долине, рассказала о своем нелегком пути в эмиграции. Она умело подвела повествование к главной теме вечера. Инну и всех присутствовавших занимал очень интересный и важный вопрос: насколько сложно в эмиграции найти свое место человеку даже с техническим образованием, а гуманитарию, и особенно художнику, это, по-видимому, еще сложнее. Ведь, кроме мастерства, надо обладать, безусловно, и многими другими качествами, чтобы тебя узнали и чтобы твое творчество пользовались успехом.

После своего вступления Инна передала слово Борису Бернштейну, выступления которого с нетерпением ждали все собравшиеся. Борис Моисеевич известен как искусствовед и критик, превосходный оратор и публицист. Вот его слова, сказанные на этом вечере:
«В связи с прозвучавшим сейчас предисловием я хотел бы сделать одно замечание. В Америке, как и вообще на Западе, трудно каждому художнику, не только приехавшему из России. Выбиться, найти или выстроить свою нишу совсем не просто, потому что искусство – суровая вещь, а современное положение дел на редкость сложно, беспрецедентно и отнюдь не свободно от абсурда. К традиционным проблемам прибавились новые, никогда ранее не виданные. Мир искусства меняется со временем, особенно стремительно и радикально – в последние полтора столетия, и ситуация художника, никогда не бывшая благополучной, становится особенно драматичной в новейшие времена. Это отдельная тема, не для сегодняшней выставки.

Мы говорим об Алле. Когда я рассматриваю ее произведения – в такой совокупности, как сегодня, у меня рождается неожиданная параллель. Мне вспоминается видный ученый-филолог, академик Эстонской Академии наук, наместник Бога на Земле по части финно-угорской филологии. Он был полиглот, знал, по-моему, языков 40 и старался постоянно в них упражняться… Алла – тоже своего рода полиглот. Она говорит с нами на нескольких языках сразу. Это чрезвычайно интересно. И чем дольше я наблюдаю, тем лучше вижу, как разрастается эта живописная полиглотия. Алла получила основательную школу в русле русской реалистической традиции. Эта ее родовая принадлежность хорошо прочитывается, этим изначально обеспечивается ее профессионализм, это фундамент. А далее, возможно, что именно в Америке – тут мне трудно судить – она обрела ту внутреннюю свободу, которая позволяет ей говорить если не на сорока языках, как упомянутый академик, то на нескольких живописных языках одновременно, выбирая нужный или подходящий в зависимости от предмета, от настроения, от внутренней программы. Алла работает в нескольких жанрах. Это пейзаж, натюрморт, портрет, обнаженная натура. Единственное, чего она пока не пишет, это исторические или жанровые картины – что-нибудь вроде «Приезда гувернантки в купеческий дом» или, свежее, «Парада чьей-либо гордости на улице Маркет в Сан-Франциско»… (Алла улыбается и кивает в знак того, что она над этим подумает.

Как видите, не исключено, что она этим займется. И подберет соответствующую стилистику, потому что каждому предмету своя речь, свой синтаксис, свой стиль разговора. Я думаю, что это ее многоязычие здесь прекрасно видно, нет нужды специально указывать пальцем. Совершенно очевидно, что для московских городских видов она использует «московскую» стилистику, а для западноевропейских – «западноевропейскую». Это столько же предварительное художественное намерение, внутренняя программа, сколько обстоятельства, побуждающие к непосредственным импровизациям. В коротком путешествии по Европе надо было писать быстро. И оказалось, что она это отлично умеет. Таковы некоторые европейские, очень быстрые, свежие, необычайно живые картины (я не хочу называть это этюдами, это картины). В них ощущается трепетность мгновенного впечатления, которое получено было от того или иного памятника архитектуры, улочки, словом – мотива, к которому художница оказалась наиболее чувствительной. Тем более, что в жанре городского вида у нее есть совершенно замечательный опыт – московский.

Должен признаться, что московские виды Аллы мне лично очень близки. Вот эта старая Москва, неухоженная, непарадная и по-своему интимная – я ее хорошо знаю, я живал поблизости от излюбленных мест Аллы. Не знаю, сколько раз я проходил по Озерковской набережной, и могу засвидетельствовать, что эти городские виды, действительно, полны подлинно московского настроения.

Слава Богу, в Америке и в Европе, когда она там бывает, у Аллы оказывается достаточно гибкости и восприимчивости, чтобы уловить атмосферу Сан-Франциско или Кёльна. При этом, заметим, она каждый раз интересно варьирует технику. Когда я говорю о многоязычии, я говорю о том, как кисть движется по холсту, как набирается краска и как темпераментно, быстро или, наоборот, медленно и расчетливо красочное тесто или пленка наносится на шероховатую поверхность холста, а если речь идет об акварели, то текучая красочная субстанция – на поверхность бумаги, и что из этого получается.

Тут, на выставке, показаны и сравнительно новые стилистически приемы, которые Алла испытывает прежде всего в портретах. Это тяготеющая к монохромности, таинственно недосказанная предметность, манящие своей неясностью формы; пластический образ, фигура, лицо, вещь, тело, плоть как бы спонтанно возникают из непрерывной красочной материи. Я полагаю, что этому стилистическому изводу в ее творчестве сулится большое будущее. А насколько она многоязычна, нетрудно увидеть, если поставить эту картину рядом вон с той, на другом мольберте, где буйствует необузданная, яркая стихия танца, где сам принцип формирования зрительного образа прямо противоположен тому, что вы видите здесь. Все это – Алла с ее внутренней свободой, с ее раскованностью, с ее автоматическим бунтом против педантизма, одномерности, упорядоченности. Я просто не подберу других слов, чтобы определить ее способность переходить от одного предмета к другому, менять стилистику, сосредоточиться один раз на психологически точной портретной характеристике человека, которого она хорошо знает, как на этом замечательном портрете ушедшего недавно художника, и до такого спонтанного разгула живописного темперамента. Сама художница называет эту картину «Чистила палитру», но это не «чистила палитру», это эмоциональный взрыв, который она сумела перенести на холст.

Я думаю, что продолжением и отпечатком только ей присущего темперамента могут служить и работы ее учеников (они в соседнем зале)…
Необходимо отдельно сказать несколько слов о картинах, которые сделаны Димой, сыном Аллы. Тут мы присутствуем при чуде. Мы понимаем, что человеку с катастрофическим поражением зрения создавать картины или рисунки невозможно. Дима делает невозможное возможным. Нельзя не дивиться тому, как профессионально, с какой элегантностью это выполнено, каким эмоциональным подтекстом наделено. Всмотритесь в его акварелям, его композиции, сделанные на компьютере, и вы увидите, что здесь царит особый персональный лиризм. То, что делает Дима, при его, увы, ограниченных возможностях, можно назвать подлинным самопревышением. Это победа над собственной немощью, случай дерзкого отвоевания похищенных судьбой возможностей, творческого усилия, позволяющего выйти за поставленные тебе пределы. Дима, еще раз поздравляю тебя, потому что это очень хорошо!».

После перерыва Инна Трегуб задала Алле несколько вопросов, ответы на которые интересовали всех присутствовавших. Примерно так Алла рассказала кое-что о своем творческом подходе: «Мне интересен человек, и, наверное, поэтому я пишу портреты. В отличие от фотографии, живописный портрет – это образ конкретного человека, в котором я стараюсь сделать акцент на самые яркие и интересные его черты, уловить характер, сохранить дыхание. Что касается пейзажа, то это ощущение света, поэзии и музыки, которые я чувствую, когда вижу что-то интересное для себя и стараюсь передать в своих работах. Пейзажи, написанные в России, – это мои корни, это, вообще говоря, ностальгия, как, например, старые московские улочки, которые невероятно живописны, какое-то особенное настроение они в себе содержат. Некоторые из них написаны давно, с ними я не могу расстаться. Иногда возникает желание возвращаться туда, тем более, что так много изменилось с момента их написания! Относительно европейских пейзажей – это совершенно другое чувство, скорее, чувство восторга. К примеру, Кёльнский собор, который мы увидели на закате. Грандиозный памятник архитектуры менял цвета от голубого, розового к желтому. Это было удивительное зрелище! И в тот момент так важно было для меня перенести на холст переполнявшие меня эмоции. Таким образом возникла эта работа. И вообще ведь это всё мгновения, которые так хочется иногда остановить».

От учеников Аллы попросил слова Артур Дворкин, самый младший из находящихся в зале. Девятилетний Артур родился в США. Он пытается говорить в русскоязычном обществе по-русски: «Сегодня момент подумать про Аллу. Самую лучшую! Очень хорошо учит. Может, люди думают, что очень сложно это делать, но Алла говорит: «Ты это можешь». Она помогает тебе и учит. Поэтому у меня и картины получились».

Дальше Инна задала пару вопросов Диме: «Как живется, когда оба родители художники?» и «Вы будете продолжать?» Дима, смущаясь, но все же достаточно уверенно ответил так: «Хочется выразиться в своей манере, хочется воплощать свои идеи. Появляется своя территория. Ну, конечно, я буду продолжать. Остановиться уже нельзя. Это уже во мне. Я не смогу иначе».

Тут пришлось и мне взять слово. Трудно было устоять и не рассказать присутствующим, какое влияние как художник, личность и педагог оказала на меня Алла. Я никогда не считала себя творческим человеком до встречи с ней, никогда в жизни не рисовала и даже не испытывала желания взять в руки карандаш, кисти, краски, пастель. Мы познакомились на одной из ее выставок, подружились. Алла не раз говорила, что мы зачастую не знаем своих способностей, пока чего-то не попробуем. Тем самым она убедила меня прийти к ней в класс и попробовать. И под влиянием ее слов, уроков и просто общения совершенно неожиданно у меня появилось несколько работ в живописи. Я просто открыла себя заново. Я пробую! На этом мои открытия не кончились. Вдруг захотелось «говорить стихами», чего никогда раньше за мной не водилось. Когда я случайно прочла слова Лессинга, утверждающего в своем произведении «Лаокоон, или о границах живописи и поэзии», что «живопись – это немая поэзия, а поэзия – говорящая живопись», я с очевидностью осознала, что в моем случае Алла просто помогла открыть мне глаза, расширить мой мир, показать новые перспективы.
В конце вечера Инна Трегуб по просьбе участников салона задала еще вопрос Борису Бернштейну: «Хотелось бы знать о судьбе русских художников нашего зарубежья, нашей русской диаспоры, кого надо знать, куда надо ходить, что смотреть, как их судьбы складываются».

Борис Моисеевич постарался удовлетворить интерес присутствовавших: «Как говорят в этой стране, – хороший вопрос! Не знаю, как на него коротко ответить, потому что судьбы очень разные, и мне не все известны. Есть художники, которые сделали карьеру на чужбине. Есть художники, которые просто погибли. Есть золотая середина. За эти годы пребывания в Америке меня судьба свела с несколькими серьезными художниками». Борис Моисеевич привел несколько примеров о судьбах русских художников в США.

Напоследок хочется только напомнить старое высказывание: «Лучше один раз увидеть, чем 100 раз услышать». Приходите на выставки Аллы Виксне и ее студентов, Дмитрия Янушкевича. Кстати, ближайшая, под названием «Монмартр в Менло-Парке», состоится 9 мая с 11 a.m. до 3 р.м. на раtio ресторана British Banker’s Club по адресу 1090 El Camino Real, Menlo Park