Вас любят и помнят, Наташа

40 дней назад умерла Наталья Борисова. Балерина. Учитель. Человек редкой души и огромного таланта.

Мы с Наташей не были близко знакомы, но когда наши пути пересекались, я всегда про себя отмечала ее внутреннюю деликатность, такт, доброту и абсолютное бескорыстие. Я никогда не задавала ей вопросов и только догадывалась о том, как она оказалась в США. Хотела поговорить с ней на одну  тему, но, к сожалению, времени додумать эту мысль и найти подходящий момент не нашлось. Казалось, успею…

Наташа ушла неожиданно для своей семьи,  учеников, коллег, друзей, просто знакомых.

Очень многие люди рассказывали о ней и о том, как она им помогла. Она находила работу, у нее жили, она давала уроки, дарила вещи, помогала, знакомила, подбодряла, влюбляла в балет, вышивала потрясающие русские костюмы.

Я надеялась, что составлю эту статью из воспоминаний нескольких людей, но пришло одно – от Антона Скорупко:

«Октябрь 1989 г. Полным ходом идет перестройка и полным ходом бегут, бегут из страны победившего социализма все, кому не лень. Страшно? Да, но понимаешь лишь одно: бежать необходимо, потому что щелка может закрыться в любой момент, как было уже неоднократно. И, с сознанием всего этого и с горечью потери всего прошлого, мы очутились в чужой стране и в чужом, известном всему миру городе, имя которого знали только понаслышке.Чужие лица, чужие улицы, чужой язык, и в этой чужой жизни, как тонкий лучик света, знакомство с обворожительной женщиной – Наташей Борисовой.

Цветаева писала: “Все восхваляли! Розового платья никто не подарил!”. Наташа дарила своим друзьям то, что дороже всех платьев, – надежду и освещала тропинку по этой новой жизни. Она была послом и представителем русской культуры в Сан-Франциско. Она блестяще говорила по-английски, но ее русский язык был таким, как будто не мы, а она, только что сошла с самолета, прибывшего из Москвы. Небольшой дом на улице Клемент, с неброской вывеской Bаllet Russe.  Kто только здесь не бывал: знаменитые и не очень знаменитые актеры, артисты балета, музыканты, люди, просто ищущие своих соотечественников, в надежде на помощь и совет. Она бескорыстно дарила свое время  людям, становившимся ее друзьями на всю жизнь. Её пианино, подаренное нам, дало возможность давать уроки музыки. Работа в школе. Всего не счесть.  Она показывала нам окрестности Сан-Франциско: Калистога, Терралинда, – где мы только не побывали.  День за днем  чужой город, чужая страна, благодаря ей, становились и стали родными и близкими. Невозможно перечислить все, что нас связывало. Казалось, что еще впереди много встреч, и, увы, только последняя встреча состоялась. “Придите.  Отдадим последнее целование”. Вечная ей память и вечная благодарность за свет, который она оставила с нами».

Наташа ушла так неожиданно, и только после ее смерти более очевидной для меня стала ее роль  в жизни наших общин. О каких общинах я говорю? О той, дедушки и бабушки нынешних представителей которой бежали от революции в 1917 г. из России, и о тех людях,  которые эмигрировали в 70-90-е гг. из СССР.  Наташа – редкий человек, она была  своей в обеих общинах. Как мостик, связывающий разные берега одной реки. Она не только понимала и чувствовала людей, она принадлежала к «тому» миру, и, возможно, поэтому именно ей мне хотелось рассказать то, на что так и не нашлось времени и подходящих обстоятельств при ее жизни.

…Все помнят,  как когда-то в школе нам рассказывали об эмиграции российской  интеллигенции и отъезде не принявших революцию людей за границу. Помню нравоучительные  рассказы некоторых учителей о том, как русские офицеры работали таксистами в Париже, как шли на панель в Стамбуле бывшие гимназистки, помню рассказы моряков, как в портах эмигранты встречали и провожали корабли из Советского Союза. Бунинский «Господин из Сан-Франциско»… Помню и это владевшее классом и мною злорадно-мстительное чувство: так им и надо, предателям. Прошло несколько лет, кто-то из нас научился читать между строк, думать, задавать вопросы. И не получать ответы. Наш подростковый черно-белый мир стал обретать оттенки, цвета.

И вот однажды неожиданно буквально ужалила мысль: «Боже, как стыдно! За что злорадствовать над людьми? Они, оказавшись в изгнании, тоскуют по своей стране. Они нормальные, здоровые люди с человеческой реакцией на происходящее. И разве может чужая боль стать поводом для злой радости?! А мы – и я в том числе – стадо баранов, которое жует предложенную жвачку».

Конечно, некоторым извинением может служить, с одной стороны, малолетство, с другой – отлаженная система промывания мозгов, но все же… Слава Богу, хоть стыд вовремя ожег.

Об этом почему-то хотелось рассказать (а если точнее и честнее, то  – признаться) Наташе Борисовой, хотя я знала, какой будет ее реакция – прощающей, примиряющей, реакция человека, исключительно доброго и открытого людям.

40 дней со дня смерти Наташи Борисовой. Ее светлая душа уходит от нас…

Все, кто знал Вас, благодарны судьбе за эту встречу. Вас любят и помнят, Наташа.

Жанна Сундеева