Ты меня никогда не любил…

А ты меня никогда не любил, я же знаю. Не надо опускать глаза и пытаться отвечать мне твердым голосом, что это неправда. Любая женщина чувствует, когда ей врут. Ты сейчас врешь. Ты каждый раз врешь, когда речь заходит обо мне. Вроде я виновата, что твоя жена умерла.

Я ведь появилась в твоей жизни точно после ее смерти. И я не подозревала, что ты будешь отходить годами. И не смиришься. И я буду тебе мешать.

Я только недавно поняла, что ты смотришь на меня так, как будто пытаешься понять, почему она умерла, а я есть. Она ведь красивая, умная, полная сил, энергичная, любимая. Она была такой, ты рассказывал как-то в порыве откровения или тоски. Твоя необыкновенная жена умерла. А я, обычная, живу.

У меня ничего нет от ее ослепительной красоты. У меня иной разрез глаз и цвет. Я худая и маленькая. Ничего особенного.

Говорят, что такими бывают дети, которых в детстве мало любят. Они чахнут. Нелюбовь взрослых придавливает камнем и не дает дышать полной грудью.

Но меня в детстве любили! Бабушка пекла рогалики с розовым вареньем и уверяла меня, что это еда настоящих принцесс.

Я выросла – появился ты. И я открыла свое сердце тебе навстречу. Ты сначала был чужим. Потом стал самым родным. И хотел меня полюбить, я знаю. И не смог.

Ну и что нам теперь делать?

А может, ты уже полюбил кого-то? И я просто не умещаюсь в твоем сердце? Так ты скажи! Я пойму. У взрослых людей именно так и бывает. Не надо ходить привидением. Мне и так тяжело. Ты потерял жену. Но давно. А моя бабушка умерла год назад. И мне тоже больно. Недавнее болит сильнее.

Ты ходишь смурной по нашей квартире. Да, она наша, эта квартира. Потому что я тоже здесь живу. Ты сам предложил. А бабушкина осталось пустовать. Может, я когда-нибудь от тебя перееду к себе домой. Там, где все мои детские вещи и бабушкины баночки, куда она в тот год так и не успела разложить розовое варенье. Варенье для принцесс.

Когда-нибудь, когда у меня появится собственная дочка, я тоже стану варить такое варенье. И разливать его в бабушкины баночки. Маленькие девочки только тогда вырастают принцессами, когда кто-то варит для них волшебное варенье.

Ты почти не разговариваешь со мной. Все наши слова только о том, кто и что поел, кто и куда пошел, кто и что будет делать на выходных. Так обычно ведут себя старые и уставшие люди. Но ты же не старый! Ты красивый и хороший. И я красивая и хорошая. Что у нас в семье не так?

…Беззвучно плачет у зеркала. Рассматривает свое лицо, глаза, губы, две малюсенькие родинки на щеке. По щеке текут крупные слезы. Пусть текут. Она даже не будет запрокидывать голову. Она даже не будет их вытирать. Может, он скоро придет и все-таки заметит, что ей больно. Она никогда при нем не плакала. А сейчас ей больно. Очень-преочень. Возможно, так, как ему было тогда, когда умерла его жена.

А я не знаю твоей жены, понимаешь? Когда я появилась, ее уже несколько минут не было. Мы разминулись. Навсегда.

И слово «мама» я никогда не произносила. Просто пропускала, если читала вслух. И бабушка пропускала. Такой у нас был тайный уговор. И ты теперь пропускаешь. Ты много чего пропускаешь. И ходишь по дому, как по минному полю. Боясь посмотреть мне в глаза. А я и так знаю, что ты меня не любишь. И не можешь простить, что 16 лет назад появилась я. А она исчезла.

Но я же не просила вас меня рожать!

Зоя Казанжи