Ценители прекрасного

Начало увлечению положил, по сути дела, сущий пустяк…

Однажды Аллочку, в прошлом учительницу младших классов средней школы города Киева, а ныне эмигрантку и помощницу по хозяйству в американской семье, ее работодательница попросила убрать разбитую по неосторожности фарфоровую статуэтку. А заодно выкинуть теперь уже ненужную коробку от нее. Статуэтка, очевидно, была дорогая, потому как хозяйка дома заметно расстроилась по поводу собственной досадной оплошности. Аллочка немедленно замела разлетевшиеся по паркету осколки, сложила их в пустую коробку, но решила пока ее не выбрасывать. Что-то в последнюю минуту остановило, и, как оказалось, не напрасно.

«Всегда успею отправить на помойку, – практично рассуждала она потом, перебирая куски некогда изящной фигуры уже у себя в квартире, – пусть полежит – на всякий случай».

Случай не заставил себя ждать, послав Аллочке участие в автомобильной аварии в качестве потерпевшей. И так все удачно сложилось! Какая-то зазевавшаяся на перекрестке старушка не успела вовремя нажать на тормоз и въехала в задний бампер Аллочкиной машины, не причинив, к счастью, вреда здоровью ни себе, ни другому водителю, но обеспечив тому будущие выплаты от своей страховой компании. С возмещением убытков в Америке полный порядок. Главное, чтобы, так сказать, подрихтовали автомобиль постарее, который уже давно не жалко. А именно таким и управляла Аллочка – первой в ее жизни легковой машиной, купленной по баснословно низкой цене.

Страховой агент не замедлил появиться у Аллочки уже на следующий день. Любезный и обходительный, он приехал оценить размер необходимого ремонта машины.

Когда закончил фотографировать помятый бампер и треснутый задний фонарь, Аллочка решительно открыла багажник, куда предварительно поставила ту самую припасенную коробку.

– Вот, полюбуйтесь, чего мне стоило лихачество этой леди, – произнесла она укоризненно и открыла крышку коробки, демонстрируя кучку разноцветных осколков. При этом Аллочка нарочито глубоко вздохнула, словно готовясь к прослушиванию стетоскопом на приеме у педиатра, и голосом безутешной вдовы, лишившейся единственного кормильца в семье, ее надежды и опоры в жизни, скорбно добавила:

– Хотела подарить сестре на именины редкий экземпляр «Лядро», а привезла рожки да ножки.

Агент не возразил ни слова, однако и не проявил должного сопереживания. Похоже, трагизма от потери предмета декоративно-прикладного искусства он не разделял, однако аккуратно щелкнул портативной камерой и красивую коробку, и штрихкод на одной из ее сторон, и содержимое тоже. Правда, магазинного чека, подтверждающего покупку, с указанием стоимости товара у Аллочки не нашлось, и ей пришлось сослаться на возникшую вдруг амнезию, вероятно, вызванную стрессом в результате аварии:

– Не помню, куда его дела. Ну совершенно не помню! – она, тщательно порывшись в сумочке, беспомощно развела руками. – Ох, боюсь, эта несчастливая поездка еще долго мне будет аукаться.

Страховой агент не стал настаивать и успокоил Аллочку, сказав, что цену фарфора без труда найдет в фирменном каталоге завода, чем открыл ей глаза на факт существования подобной полезной книжицы. На том и распрощались, а через три недели к Аллочке по почте пришел чек на кругленькую сумму, включающую, помимо оплаты услуг автомастерской, стоимость статуэтки, фатально пострадавшей якобы во время злополучного удара машины. Успех Аллочку необыкновенно вдохновил, и не попользоваться еще раз фарфоровым боем она посчитала непростительным расточительством.

Теперь на многострадальную фигурку упал «казенный» оконный карниз. Ни с того ни с сего рухнул вместе со шторами как раз на Аллочкино сокровище, стоявшее на телевизоре. Во всяком случае, именно так Аллочка объяснила хозяину арендованной ею квартиры печальный инцидент.

– Мамина память, – убивалась она, указывая на разбитую статуэтку и смахивая слезы, – ничего-то теперь у меня от нее осталось.

Печаль от невосполнимости утраты Аллочка изобразила настолько трепетно, что хозяин квартиры, хоть и не без подозрения отнесшийся к очень странному происшествию, спорить не стал. Извинился за плохо установленный карниз и, что-то смекнув, без промедления полез за бумажником.

– Этого хватит? – он протянул двадцатидолларовую купюру, мгновенно вспомнив про собственный страховой полис. И не один! Аллочка же скорым, а главное – очень легким деньгам чрезвычайно обрадовалась.

«С паршивой овцы хоть шерсти клок. Не густо, конечно, но и эти бабки на дороге не валяются», – подумала она и скрепя сердце согласилась.

«…И так хорошо, что расколола его на двадцатку, не напрягаясь», – Аллочка продолжала оправдывать себя, волнуясь, что продешевила, и собираясь в дальнейшем найти более достойное применение драгоценным осколкам.

– Искренне сожалею, – виновато улыбнулся хозяин квартиры и не мешкая, тут же подхватил заветную коробочку. Пока Аллочка, оторопев, соображала, как его остановить, он молниеносно с ней ретировался. Лишь дверь хлопнула за ним, заставив Аллочку нервно вздрогнуть от непростительного промаха.

«Вот холера ясная», – вовсю досадовала она, что так бездарно опростоволосилась. Шок от неожиданного проворства человека не менее сметливого и наверняка ушлого постепенно прошел, и погрустневшую Аллочку уже вовсю терзала зависть при мысли, сколько тот получит с источника ее потенциального дохода. Ей на секунду даже стало плохо. Ведь коллекционный фарфор ценителю прекрасного всегда дорог, пусть даже битый…

Виктор БЕРДНИК