Так вызревала и начиналась Вторая мировая война

Между этими трагическими событиями, оставившими в истории человечества кровавый след, лежит временное расстояние немногим более четверти века, но между ними есть прямая связь. В ходе и в результате последствий Первой мировой войны появились три диктаторских режима, большевистский, фашистский и нацистский, которые ставили в качестве своей основной цели завоевание мирового господства.

Первым на свет появился большевистский диктаторский режим. Как известно, затягивание на несколько лет Первой мировой войны, особо болезненно отражавшейся на Российской империи, привела в ней в 1917 году не только к февральско-мартовской буржуазно-демократической революции, но и к свершению в октябре государственного переворота, в результате которого власть захватили большевики. Они пытались разжечь пожар мировой коммунистической революции и создать Союз Советских Социалистических Республик в мировом масштабе.

Созданный в марте 1919 года по инициативе Владимира Ленина Коммунистический Интернационал был не чем иным, как штабом, предназначенным для подготовки и организации переворотов в других странах. «Конечной целью, к которой стремится Коммунистический Интернационал, – говорилось в его программе, – является замена мирового капиталистического хозяйства мировой системой коммунизма». Для осуществления первоочередных переворотов были избраны страны, также наиболее ослабленные войной: терпевшая поражение Германия, тем более, что в ней уже было родственное российским большевикам экстремистское крыло социал-демократии – группа «Спартак» во главе с Розой Люксембург и Карлом Либкнехтом; Венгрия, образовавшаяся в результате распада союзницы Германии – Австро-Венгерской империи; восстановившая свою государственность Польша, а также Италия, хотя и относившаяся к странам-победительницам в прошедшей войне, но обделённая Версальским мирным договором 1919 года и поэтому считавшая его диктатом по отношению к себе со стороны главных стран-победительниц – Англии и Франции.

Однако, поскольку уже с первых дней своего существования большевистско-коммунистический режим в России показал своё агрессивное диктаторское лицо и стал в глазах мировой общественности своеобразным «пугалом», все его попытки спровоцировать с помощью Коммунистического Интернационала перевороты в названных странах закончились, в качестве ответной реакции на них, установлением тоже диктаторских режимов, но совершенно другой, антикоммунистической, направленности: в Польше – режима, возглавляемого Юзефом Пилсудским, в Венгрии – режима Миклоша Хорти, в Италии – фашистского режима во главе с Бенито Муссолини. Поэтому у самого дальновидного, на наш взгляд, политика ХХ века Уинстона Черчилля были все основания сказать, например, о фашизме Италии, что он «стал тенью или уродливым ребёнком коммунизма».

Ещё 16 ноября 1919 года в своём предвыборном манифесте Б. Муссолини заявил, в числе других програмных пунктов, о том, что он ратует за «расширение и утверждение Италии в мире». А придя в 1922 году к власти, Муссолини получил и возможность осуществления своей мечты. В написанной в 1932 году для «Энциклопедии Италиана» статье «Фашизм. Доктрина» он утверждал, что фашизм «не верит ни в возможность, ни в пользу вечного мира. Он отвергает пацифизм, прикрывающий собой бегство от борьбы и трусость перед необходимостью жертвы. Только война даёт максимальный выход человеческой энергии и ставит печать благородства на тех, кто имел мужество бросить ей вызов».

Но наиболее агрессивной по своим замыслам была, конечно, Национал-социалистическая рабочая партия Германии, страны, потерявшей в результате проигранной войны не только колонии, но и часть бывшей «своей» территории; более того, Германия была подвергнута странами-победительницами экономическому ограблению путём выплаты им репараций, а также моральному унижению. Поэтому, естественно, в создавшейся ситуации большинство немцев ждали вождя, способного избавить их от непосильного экономического бремени, а нацию, веками воспитывавшуюся в гордыне, – от морального унижения. И такой вождь появился в лице Адольфа Гитлера, возглавившего названную партию. В законченной им в 1926 году книге «Майн кампф» («Моя борьба»), определяя политику своей партии, Гитлер писал: «Немецкая Австрия во чтобы то ни стало должна вернуться в лоно великой германской метрополии… Одна кровь – одно государство! До тех пор, пока немецкий народ не объединит всех своих сынов в рамках одного государства, он не имеет морального права стремиться к колониальным расширениям. Лишь после того, как немецкое государство включит в рамках своих границ последнего немца, лишь после того, как окажется, что такая Германия не в состоянии прокормить в достаточной мере своё население, – возникающая нужда даёт народу моральное право на приобретение чужих земель. Тогда меч начинает играть роль плуга, тогда кровавые слёзы войны орошат землю, которая должна обеспечить хлеб насущный будущим поколениям». И далее: «Мы, национал-социалисты, совершенно сознательно ставим крест на всей немецкой иностранной политике довоенного времени. Мы хотим вернуться к тому пункту, на котором прервалось наше старое развитие 600 лет назад. Мы хотим приостановить вечное Германское стремление на юг и на запад Европы и определённо указываем пальцем в сторону территорий, расположенных на востоке. Мы окончательно рвём с колониальной и торговой политикой довоенного времени и сознательно переходим к политике завоевания новых земель в Европе». При этом была обозначена и жертва этой зловещей политики. «Когда мы говорим о завоевании повых земель в Европе, – подчёркивал он, – мы, конечно, можем иметь в виду, в первую очередь, только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены».

Таким образом, по мнению того же У. Черчилля, названная книга Гитлера представляла собой «новый Коран веры и войны». И действительно, придя в начале 1933 года к власти, А. Гитлер сразу же принялся за реализацию своих захватнических планов: обходными путями, а часто и прямо нарушая Версальский мирный договор, он начал наращивать военную мощь Германии, и уже в начале марта 1935 года  официально возвестил о создании воздушных сил страны, а на следующий день заявил и о том, что германская армия будет построена на основе обязательной воинской повинности. Более того, принятым 21-го мая 1935 года законом предусматривалось усилить техническую мощь армии и подчинить её верховному руководству фюрера.

Естественно, Муссолини не мог вначале приветствовать таких шагов Гитлера, хотя ему в общем импонировала политика нацистов по многим направлениям: подавление коммунистов и  социалистов-интернационалистов, отрицание парламентаризма и враждебное отношение к либерализму. Поэтому, как и следовало ожидать, несмотря на некоторые расхождения в их политических подходах, эти два диктаторских режима должны были, раньше или позже, стать союзниками, тем более, что их захватнические устремления направлялись в разные стороны; и это произошло в том же 1935 году.

Что же касается главных стран-победительниц Англии и Франции, то их тогдашние правительства, хотя и вели переговоры с представителями советской России о совместном противодействии захватнической политике фашистов и нацистов, но боялись больше коммунизма, в связи с чем, по существу, потворствовали и Муссолини, и  Гитлеру в их территориальных притязаниях.

Довольно странную, если не сказать преступную, позицию занимали в те годы (до нападения Германии на СССР) и коммунисты этих стран. Скажем, когда тогдашний глава французского правительства Народного фронта, социалист Леон Блюм сказал, что «французские рабочие поднимутся, чтобы сопротивляться гитлеровскому нападению», то генеральный секретарь Французской коммунистической партии Морис Торез ответил ему: «Мы не допустим, чтобы рабочий класс был втянут в так называемую войну для защиты демократии против фашизма». Абсолютного нейтралитета по отнощению к европейским делам придерживались США.

* * *

Используя создавшееся положение, Б. Муссолини развязал итальянско-эфиопскую войну (1935-1936), в результате которой Италия оккупировала Эфиопию; а весной того же 1936 года гитлеровские войска вошли в Рейнскую область, считавшуюся, согласно Версальскому мирному договору, демилитаризованной зоной; в марте 1938 года, как и предусматривалось Гитлером в его «Майн кампф», к Германии была присоединена Австрия; в качестве следующей жертвы планировалась Чехословакия, где проживало несколько миллионов немцев. Проявила свою захватническую политику и Япония, являвшаяся третьей союзницей агрессивного блока: в 1937 году, после захвата Манчжурии, она вторглась в Северный и Центральный Китай.

В отличие от попустительства лидеров западноевропейских стран и нейтрального поведения правительства США, руководители СССР – лидер ВКП(б) Иосиф Сталин, тогдашние глава правительства Вечеслав Молотов и нарком иностранных дел Максим Литвинов – были встревожаны такими шагами агрессоров; и, как повествует об этом У. Черчилль, советское правительство, после исчезновения Австрии как государства, «обратилось к другим европейским Великим Державам с предложением немедленного совместного обсуждения возможных последствий этого события, чтобы коллективно принять предохранительные меры». Но, к сожалению, указанное предложение не было услышано и оценено по достоинству.

Однако самое страшное, можно сказать, роковое событие произошло в сентябре 1938 года в Мюнхене, где премьер-министром Англии Н. Чемберленом, премьер-министром Франции Э. Даладье, Б. Муссолини и А. Гитлером было подписано соглашение об отторжении от Чехословакии и передаче Германии Судетской области, о также об удовлетворении за счёт этой страны территориальных притязаний  Венгрии и Польши. Это свидетельствовало о наивных представлениях лидеров западной демократии о том, что путём подачек можно умиротворить диктаторов; хотя, как показывает история, их аппетиты ненасытны, и они (диктаторы), сами опирающиеся в своих действиях на силу, уважают и боятся только силы. Поэтому У. Черчилль и на сей раз был прав, когда, выступая 5-го октября 1938 года в палате общин с оценкой Мюнхенского соглашения, сказал: «Бесспорно, многие искренно уверены в том, что они предают лишь интересы Чехословакии. Между тем, я очень боюсь, как бы нам не пришлось убедиться в том, что мы панесли глубокий урон, а может быть, и создали роковую угрозу для безопасности и самой независимости Великобритании и Франции». 

Семён ШАРЕЦКИЙ, Ливермор

Окончание следует