Так кто же она, Мона Лиза?

Уж не помню, как мне удалось пролезть в эту очередь, но я это сделал! Очередь вела себя чинно и благородно, люди поглядывали друг на друга со значительным выражением лица, я бы сказал, с самоуважением, – мол, знай наших, не за колбасой стоим. Много говорили о беспрецедентных мерах безопасности, об особом микроклимате помещения, где была выставлена картина (кстати, отдельное помещение для Моны Лизы в Лувре было выделено только с 2005 года). Вы думаете, я буду рассказывать, как я стоял в раздумье перед портретом, стараясь постичь тайну ее манящей улыбки? Не тут–то было! Как оказалось, останавливаться вообще нельзя было. Очередь медленно проходила мимо портрета, не останавливасяь. Мне запомнилось, что Мона Лиза мгновенно вперяет в тебя свой взор – и уже не отводит его, куда бы ты ни двигался вдоль ограждающего ее музейного каната.

Кто же она, эта загадочная женщина, созданная кистью великого Леонардо да Винчи, улыбка которой вот уже почти 500 лет сводит людей с ума? Существует несколько версий, наиболее экстравагантной из которых является такая: картина – это автопортрет самого Леонардо в женском одеянии; при этом утверждается, что в облике Моны Лизы не так много специфического женского (и это – о женском идеале!). И все же наиболее общепринято сейчас, что это портрет третьей жены торговца шелками Франческо Джокондо. Всего-то! Виктор Гращенков, исследователь ренессансного искусства, пишет (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B0%D1%89%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE%D0%B2,_%D0%92%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80_%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87): «В этой загадочной картине он создал нечто большее, чем портретное изображение никому не ведомой флорентинки Моны Лизы, третьей жены Франческо дель Джокондо. Внешний облик и душевный строй конкретной личности переданы им с небывалой синтетичностью. Этому имперсональному психологизму отвечает космическая отвлечённость пейзажа, почти полностью лишённого каких-либо признаков человеческого присутствия» Я бы назвал этот пейзаж зловещим…

Самой большой загадкой картины считается улыбка Джоконды. Причем было время. когда никакой загадочности ей не приписывали и считали просто «приятной». Потом она стала вызывать множество толкований, часто весьма причудливых, в нее вкладывали самые хитроумные и самые противоположные интерпретации. Как только ее не описывали! Она и легкая, и блуждающая, в ней хотели читать гордость и нежность, чувственность и кокетство, жестокость и скромность, она и вызывающая, она и извиняющаяся, она и … т. д. и т. п. Но были и весьма прозаические толкования. Так, специалист «ухо-горло-нос» предположил, что Мона Лиза больна тонзиллитом. Другой, дантист, обяснил загадочность ее улыбки тем, что у женщины выбиты передние зубы. Совсем нехорошо пишет об улыбке Джоконды философ Ф. Ф. Лосев, назвав ее «бесовской»: «Это не улыбка, но хищная физиономия с холодными глазами…»

Все эти толкования давно известны и являются вполне устоявшимися, и кажется, что обнаружить что-нибудь новенькое в интерпретации портрета Джоконды так же трудно, как обнаружить, например, неизвестное стихотворение Пушкина. Однако, оказывается, есть такое потрясающее открытие! Есть человек, который взглянул на портрет ну, совсем по-новому! Рискнул это сделать известный российский философ и литературовед Михаил Эпштейн (слово «рискнул» употребил он сам). В журнале «Звезда» за 2015 год, № 3, под многозначительной рубрикой «Приключение идей» помещена его работа «Богословие в красках: от грехопадения до вознесения и от Леонардо до Сальвадора Дали». Смотрим первую главу «Леонардо: Ева и змей».Причем здесь Ева, причем змей? Оказывается у Леонардо да Винчи была не дошедшая до нас картина «Адам и Ева». Там уже была змея. В портрете Моны Лизы тоже были сделаны попытки разглядеть животных. И обнаружили! Дизайнер Рон Пичирилло из Нью-Йорка рассматривал картину под углом в 45 градусов и обнаружил в декабре 2011 года в очертаниях скал льва и обезьяну, буйвола и крокодила. Но змеи там не было. Эпштейн восклицает: «Удивительно, что на протяжении веков фигура змея оставалась не замеченной на самой знаменитой в мире картине». Я добросовестно таращил глаза, стараясь увидеть змею. Безуспешно.Подозвал жену. Результат тот же. Может, перекинутая через левое плечо шаль считается змеей? Я рассматривал все имеющиеся в интернете портреты Джоконды и, о радость, на одном из них мне почудилась выглядывающая из-за правого плеча голова змеи с разинутой пастью! Знаете, как бывает, что в проплывающем облаке вдруг увидишь слона, а в горе, спускающейся в море – спящего медведя. Читаю дальше статью Эпштейна: «Не может не поразить контур змеи, который вырисосовывается за ее спиной. Он наиболее четко выступает в очертаниях дороги, вьющейся за ее правым плечом, и продолжается в накидке, переброшенной через левое». Значит, действительно, накидка, да еще извивы дороги выступают в роли змеи. Что же, змея символическая, как бы условная? Но далее идет описание уже не символической а натуральной змеи: «Из-за левого плеча Джоконды выглядывает голова пресмыкающегося». Вот тебе и раз! А я увидел выглядывающую голову из–за правого плеча. Далее о голове змеи: «Она дана в профиль, так что отчетливо виден один глаз, как раз над накидкой, переброшенной через плечо Джоконды, и сомкнутая пасть, примерно на четверть срезанная рамой картины». А я увидел разинутую пасть! Эпштейн же увидел справа хвост, принявший вид извилистой дорги. Что ж, рассматриваю картину снова и снова. Действительно, можно усмотреть слева и голову, и глаз. Хвост же выглядит как-то несоразмерно телу змеи, которое мы рисуем в своем воображении. Эпштейн считает, что в лице самой Джоконды тоже проскальзывает нечто неуловимо змеиное, «прежде всего в ее губах, изогнутых тонкой усмешкой». Оказывается, нечто змеиное в облике Джоконды заметил еще в середине 30‑х годов прошлого века искусствовед Абрам Эфрос. Он считал, что это портрет не супруги Франческо дель Джокондо, а «изображение какого-то получеловеческого, полузмеиного существа, не то улыбающегося, не то хмурого…». Итак, змея есть, что же это значит? По мнению Эпштейна, это сатана, змей – искуситель, протянувший Еве запретный плод. Стало быть женщина на портрете – Ева, наша праматерь, а в картине Леонардо мы видим мир после грехопадения.Фигура змея объединяет портрет и пейзаж. За Джокондой – Евой открывается та невозделанная, пустынная земля, какой она стала после грехопадения человека. Это каменистая почва, которую отныне человек обречен возделывать в поте лица своего. Улыбка Джоконды – отчасти вызывающая, отчасти извиняющаяся, смесь застенчивости и легкой насмешливости, спокойное принятие неизбежного.

Итак, последнее толкование образа Моны Лизы: это – Ева. Впрочем, побродив по интернету, я обнаружил мнения, что все интерпретации этого образа (про Джоконду – Еву я там еще ничего не встретил) – просто выдумки ученых людей, что, мол, Леонардо ни о чем таком и не думал, а просто изобразил третью жену Франческо дель Джокондо. Но как скучно так думать!

Сан-Хосе

Евгений ШЕЙНМАН