Странный, странный Ленчик

Продолжение. Начало Часть 1,  Часть 2,  Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6

ЛЮБОВЬ

Лёнчик был поражён, убит. Он ехал в Коктебель. Там, на турбазе, его работа, зал игральных автоматов, там же ему выделен двухкомнатный отдельный номер с верандой в двадцати метрах от моря. Ехал с пересадками, автобусы были полупустыми. Купил три стакана чудных крымских семечек, полных, с полированными и такими ароматными ядрышками и с взрывающейся при лёгком нажатии зубов кожурой. Лузгу сплёвывал в кулёк из газеты. Автоматически жевал, перед глазами проносились не замечаемые им крымские пейзажи, чистые домики, ухоженные дворики, сады, коровы, козы, ослики.

Лёнчик думал. Был погружён в тяжкое раздумье. Ясно как день: всё не так, как говорила Саша, всё совсем не так, как он понял, во что поверил. Что-то случилось, и такое, что любимая жена не в силах рассказать ему, его же оберегая. Но что?! С какой стороны удар? Какова кошмарная причина, заставившая его милую Сашу произнести те ужасные слова? Завтра же вернусь, надо всё выяснить и спасти, сохранить семью, жену.

В голове винегрет. Злое лицо Сашеньки, перешёптывания друзей, смешки и засевшие в голове нелепые две строки:

 

А утром в сортире на станции Зуя

Со страстью в уста целовал козу я…

 

Что за чушь? Завтра, завтра же надо всё до конца выяснить. Сашенька, детки…

На следующий день ни жив ни мертв проделал весь путь в обратном направлении, влетел в квартиру, с надрывом выбросил из себя свои догадки. «Ты только скажи, Сашенька, кто угрожает, умру, но вас не дам в обиду!» Сегодня её лицо было добрым, даже весёлым. Она звонко рассмеялась. Он так любил эти серебряные колокольчики в её радостном смехе.

– Ой, как ты перепугаешь всех врагов наших! Они умрут от страха. Значит, ты правду хочешь? Вчерашняя тебя не убедила. Знаешь, как тебя называют мои подруги, да и твои корешки? «Рыжий таракан»! Это тебе твой друг Костик такое точное прозвище придумал, Костик, которого ты от суда спасал. А я не хочу быть больше женой таракана. Ты всем помогаешь, раздаёшь вещи, деньги. А кто тебя любит? Рустамчику сколько денег надавал?

– Айрапетяну? Он взаймы просил.

– Ну да. Ты одалживаешь ему деньги через день, ещё и жену по ночам. У нас с ним это давно, мы поженимся.

– Ты что, Саша! Он облапошит тебя и бросит.

– Это решено. Дети давно всё знают и… всё видели. Кстати, я жду его, оставь ключи и… убирайся. Господи, да ты посмотри на себя в зеркало!

– Ты тоже не Бриджит Бардо.

 

* * *

Жизнь продолжалась. Он быстро привык к жизни без Саши и детей, по непонятной причине предавших его. Он жил в шикарном номере, на берегу на редкость ласкового коктебельского моря, летом не носил ничего, кроме плавок. И на пляже, и на работе. В женщинах недостатка не было. Кроме его либидо, у него были квартира и деньги. Что ещё нужно уважающей себя молодой женщине? Да, вечером ресторан, днём – поездка по южному берегу чарующего полуострова. Эти приличные, респектабельные дамы ублажали уже не того открытого душой и кошельком, простодушного и желторотого, а нового Лёнчика, будто бы знавшего цену женской привязанности, мужчину со сжатыми квадратными челюстями.

Через полгода его неожиданно посетил Костик. Он как-то пожелтел, поблек, сгорбился. У Лёньки сжалось сердце: «Костик от неё», наверное, предложит ему вернуться. Через минуту понял: нет, он не вернётся. Костик рассказывал, что всё получилось, как предрекал Лёнчик. Рустам обобрал свою сожительницу и исчез. Саша была не лыком шита, любовнику открыла одну четверть своих богатств, и оказалась умницей. Неделю назад познакомилась с пятидесятилетним литовцем из Шауляя, говорят, подали заявление в загс, думают об обмене квартиры на Вильнюс.

Ещё одни близкие люди ушли из жизни Леонида, больше он их никогда не встретит и ничего о них не узнает…

Костик просил денег. Его не посадили, но в бизнес больше не принимали. А работать за 200 рублей для него зазорно. Лёнька дал тысячу. Через неделю – новое посещение. Ещё тысяча. К счастью, знакомые в Гурзуфе рассказали:  Костик всё, что имеет, просаживает в карты. В очередной получке ему было отказано.

– Лёнька, пойми, у меня долги, могут убить.

– Думать надо было раньше.

– Чего ещё ждать от таракана, пархатого таракашки?

С тех пор и о Косте он ничего не слышал. Может, убили?

 

* * *

Годы шли, один наступал на пятку другому. Шли в трудах, больше похожих на постоянный отдых. Проходили бесцельно, если не считать перманентно и даже угрожающе растущих цифр его достояния. По нашим понятиям он снова уже был миллионером, а может, и мультимиллионером. Он менял автомобили, а вот недвижимость приобрести опасался.

Лёнчик дремал, плывя по течению бытия. Но судьба его, как некая отдельно живущая материальная субстанция, не дремала. Это не могущественная карма, а нечто ей противоположное. Карма суммирует поступки и этим определяет всю последующую жизнь. Судьба каждую жизнь знает изначально. Ей известны все особенности её течения, главное, когда и где жизнь круто меняет направление или скорость. Если судьба благоволит вам, она подготовит вас к повороту, пусть к крутому. Вы должны в нужную секунду оказаться в том единственном для вас месте, в котором и ляжет на ваше темя рука судьбы.

– Ч-чёрт! Придётся поехать в Скадовск, – сказал Лёнчик кассирше Эллочке, полной и рыхлой блондинке, здорово перезревшей, но при некоторых допущениях всё ещё годной к функционированию в качестве кассира при одиноком мужчине, – из восьми аппаратов пять не работают, тут не только денег, техники можно лишиться.

Троллейбус с восемью автоматами в граде Скадовске был на попечении Юры, пофигиста, совершенно пассивного юноши, получавшего зарплату секретаря обкома. Лёнчика заждалась местная шпана.

– Вот сегодня бы не приехал, сбили бы ломиками твои замки, монеты бы забрали и стёкла троллейбуса побили.

– Мужики, как-то неохота толковать насухую. Кто у вас главный?

– Дай пять, меня Степан кличут.

– Извини, Степан, я тут человек новый. Организуй кой-чего и закусить. Двадцатки хватит?

– Лишнего нам не надо, хватит червонца, но каждый вечер. Десять минут, и Сева соорудит пир на весь мир. А своего козла, кассира, гони. У вас шарашка-то государственная, а с этим плана не будет, прогоришь. По-дружески советую. Пьёшь ты плохо, Леонид! Ладно, нам больше достанется.

– А у вас не найти надёжного парня, чтоб кассиром был?

– Где его искать? У нас все неучёные.

– Какая учёность рубли на пятнашки менять да смотреть, чтоб хулиганы чего не покурочили? Главное, чтобы честный был. И не грозил выбить стёкла, которых в троллейбусе нет.

– Тогда мой братишка подойдёт, Никита. Как платить будешь?

– Триста ему и триста вам, на культурное провождение вечеров.

С того дня за эту точку Лёнчик был спокоен. Она была под надёжной охраной, доход утроился, Никита был образцом трудолюбия и порядочности.

Здесь, в дышащем сероводородными испарениями Скадовске, наш герой и нагнал свою судьбу и крепко ухватился за её павлиний хвост.

С этого момента мне трудно вести повествование, я часто сбиваюсь, пытаясь соблюсти последовательность событий, слов, особенно междометий. Помогите мне, читатель! На вас вся надежда!

 

Итак, Лёнчик, как всегда, в плавках, сорокалетний мальчик, худенький, с тонкими ножками и ручками, шёл по пляжу, глазами по привычке высматривая особо аппетитных девиц. «Вот эти две – типовые девицы на ночь, цена им ужин в ресторане, простой, без фантазий. Вообще материал неплохой. Можно!»

– Девочки, добрый день, не обгорите! Яркое солнышко и прохладный ветерок очень опасны.

Девицы прыскали, делали игривые мины, строили глазки.

«А вот эта, рядом с ними, явно не с ними. Это женщина! В ней чувствуется достоинство. Такие не приезжают для курортных романов, с ними не заговоришь, это женщина не для меня. А вот и мальчик, сын, уже большой, лет четырнадцати. Красивый мальчик. На папу похож. Живут же где-то люди! Какое счастье иметь такую красивую, прекрасно сложённую жену, образованную, интеллигентную, не финтифлюшку, думающую только о деньгах».

– Мама, я есть хочу, – донеслось до Лёнчика нытьё сыночка.

– Потерпи, милый.

– Но очень хочется!

– Этот тараканчик – местная достопримечательность. Он настоящий миллионер. Кто бы мог сказать? – говорила одна девица другой. Девицы болтали, строили в мыслях планы по завлечению богатого и щедрого мужичка пока в постель, а там… А та моложавая красавица молча гладила вихры подростка, небольшие волны лениво набегали на песок, изрядно замусоренный окурками, объедками, лузгой, косточками вишен, персиков и цыплят табака. Люди загорали, люди не знали, что в эти минуты Лёнчик готовит одну из лучших своих «фишек», как это называли те девицы. Ничего, ничего! Ещё десять минут, пять минут, и все, весь пляж откроет рты и в изумлении округлит глаза от небывалого зрелища. Вдоль берега – необычное шествие. Впереди – скромно улыбающийся Лёнчик. За ним – лицо кавказской национальности с огромными цвета вороньего крыла усами, выше на две головы и шире на метр впереди идущего. В поднятой руке – большой поднос с дымящимися шашлыками, халат безукоризненно белый. За ним – ещё двое в белых халатах. В салатнице у одного нарезанные овощи, у второго – острый томатный и ткемалевый соус.

Возле красавицы с сыном Лёнчик остановился, принял салатник с овощами, официант ловко положил на песок белый коврик, как скатерть. На него перед изумлённой женщиной были расставлены яства. Автор сего действа пожелал им с сыном приятного аппетита и пошёл вслед белым фигурам.

Дама была совершенно растеряна.

– Послушайте… да как вы смеете… что позволяете себе (говорила, будто он стоял рядом). Глеб, кто тебе разрешил есть это? Положи сейчас же, побеги, верни его (она, как потом призналась, мучительно думала, как сохранить лицо).

Глеб притащил упирающегося Лёнчика на манер буксира.

– Присядьте, пожалуйста, – говорила, будто это она угощала. – Моё имя Елена Евсеевна Великанова, сын Глеб. Мы из Москвы.

– Леонид Михайлович Лурье. Мальчик сказал, что хочет кушать, вот я и… всё вкусно, пока не остынет. Пожалуйста, кушайте.

Он видел: у неё слегка подёргивается уголок губ от его «кушайте», но он ещё не знал её.

– Тогда всё же сядьте, поешьте с нами. Запах этот заставит есть даже сытого. А нам с Глебом, признаться, пора уже обедать. О такой роскоши и не мечтали.

Трапезничали. Через минуту Лёнчик вскочил:

– Ну, Буба, салфетки не принёс!

– Обойдёмся, Леонид, не будем есть руками.

– Салфетки под большим блюдом, – жуя, изрёк отрок.

Разговорились. О море, о быте, о работе, о Москве. Каждый раз, когда свой взгляд он обращал на неё, тёплая волна входила в него, вторая обёртывала снаружи. Он не понимал, что с ним. Он не был, как в иных случаях, в сексуальном угаре, не влюбился вдруг. Хотя последнее утверждать не мог, не знал, что это. Как он через годы описывал своё состояние, ему хотелось подчиняться, служить этой не молоденькой, но стройной, без признаков наступления среднего возраста женщине, оберегать её, баловать, ничего не получая взамен. Она казалась давно знакомой без дежавю. Хотелось её понюхать, а ещё лучше перецеловать каждую частичку её тела. Он искренне огорчился, услышав, что они с сыном снимают одну комнату, да ещё в сыром и нереспектабельном старом Западном районе.

– Сегодня же найду вам квартирку из двух комнат в Центральном. Не возражайте, дороже не будет, у меня везде друзья.

Через два часа он подъехал к их халупе на «жигулях»-шестёрке и перевёз их в просто роскошный флигель. Попрощался, пошёл. Она недоумённо смотрела вслед и вдруг услышала:

– Можно вечером пригласить вас поужинать? В ресторан «Взморье»?

Ответила:

– Я обожаю рестораны.

Если верить Лене, а я за годы знакомства достаточно её узнал, она впала в странное пассивное состояние, сродни полуоцепенению. Никогда до этого ей бы в голову не пришло воспользоваться услугами незнакомого мужчины, принять его приглашение, весьма двусмысленное. Этот непривлекательный мужичонка будто околдовал её, он ей уже не казался уродливым, в его глазах читались доброта и искренность. Она его жалела, в хорошем смысле жалела, такого маленького и худенького. Она не опасалась вероятности его ухаживаний, приставаний, даже пресловутой «платы по счетам», она ему верила. Априори. Более того, в ней возникло что-то, не поддающееся пониманию, туманное. То ли воспоминание, то ли грёза. Но было уютно внутри и спокойно.

Ресторан «Взморье» считался роскошным в округе. Стоял на высокой скале в 12 километрах от города. Уложила сына, села рядом, поехали.

– Что бы вам хотелось на ужин?

– Хорошую жареную рыбу с хрустящей корочкой и сухой холодный «Кокур».

– Всего-то? Если бы я знал, я сам бы пожарил вам рыбки, я это делал с детства, и крымские вина в моём холодильнике представлены все.

«Боже! Боже! Что со мной! Неужели? Но это невероятно! Так не бывает! И имя, имя!»

– А где, где (у неё пропал голос), где вы брали рыбу?

– Какую рыбу?

– Которую жарили в детстве?

– А-а! Сам ловил. Рыбы было полно. Река у нас была. Горынь. Слышали?

– Нет.

– А потом в реке Случь.

– Что! Какая река?

– Что вы так испугались? Река Случь, в Новограде-Волынском.

– Господи, господи! Прошу вас, поедем обратно.

– Да что вы, Лена, мы приехали.

– И тем не менее… да нет, пойдём в ресторан!

Столик Лёнчику дали из лучших, подальше от оркестра.

– Прошу вас, выбирайте, вот меню.

– Сначала пригласите меня на танец. На танго.

Лёнчик выпрыгнул в зал, через минуту заиграли танго.

– Зачем, Леонид, зачем было платить, подошёл бы и другой танец.

– Нет, Лена, вы хотели танго. А я захотел, чтобы это был наш танец, поэтому и заказал. Вас что-то качает ещё до вина.

– Закажем водки, сегодня только водки. Вы при вашем лёгком сложении в танце тяжеловаты. Больше не могу, Леонид, сдвиньте рукав пиджака на левой руке. Конечно же! Я уже и не сомневалась. Откуда у вас этот шрам? Не знаете? Правда, совсем не знаете? О, боже мой! Лёнчик, мой Лёнчик, мой любимый, дыра в моей совести, камень на моей шее! Как я могла! Что я сделала с собой! Дальше, как жить дальше! Этого не должно было случиться. Но не мы, Он располагает!

Они стояли в сумасшедшем объятии посреди зала. Танго закончилось, снова заиграло по кивку Лёнчика. А они всё стояли.

«Счастье своё я нашёл в нашей встрече с тобой…»

 

– Не надо, Леночка, смотрят.

– Я давно, всегда мечтала поцеловать этот шрам на твоей руке…

– Но я ничего не понимаю. Что вдруг случилось?

– Случилось давно, ты был маленьким, вот и забыл свою Лену, нашу любовь в изоляторе детдома, рыбу, которой меня кормил, как мы спали вместе голенькие, как я целовала тебя. Пойдём, Лёнчик, я хочу напиться. Где здесь курят?

– Прямо за столом.

Они пили и не пьянели. Она рассказывала ему его жизнь. И, как ни странно, он всё вспомнил. Он смотрел на неё так, как смотрят на спустившуюся с неба богиню, готовый пасть на колени.

– А ты не узнал меня.

– Что-то внутри меня, душа, если она есть, узнала тебя. Я ведь не зря стал при виде тебя, как столб. Потом этот шашлык, квартира. Так не было никогда.

– Как?

– А так, что я тебя увидел, но не влюбился. Потому что уже давно любил. Я ещё расскажу тебе, если мне на то будет дан шанс.

– Поехали домой. Я должна тебе рассказать свою жизнь, не пугайся, очень коротко. Давным-давно в мой Николаев приехал признанный красавец Женя Великанов, москвич, все девицы стонали, но он выбрал меня. Я не сразу, но вот согласилась, мы поженились и уехали в Москву. Мы и сейчас муж и жена. Женя высокий, красивый, но так и не стал мне родным. Может, оттого, что у меня был ты? Да, у тебя жизнь ещё более драматичная. Двое детей! Лихо! Уже приехали?

– Ну вот, Глеб мирно посапывает. На мужа похож? Спокойной ночи, до завтра.

– Знаешь, милый, сегодня у меня всё наперекос. У меня всё не как у меня. И ты сейчас никуда не пойдёшь. Мы будем вместе.

– Решишься в первый раз изменить мужу?

– Поверь, изменять не в моих правилах. Он мне больше не муж, я подам на развод, как только вернусь в Москву. А ты возьмёшь меня, не откажешься? И Глеба? Будет твоим сыном.

– Конечно, ненаглядная. Если сердце выдержит и я к тому времени не умру от счастья.

Продолжение следует

Владимир ТАЙХ