Стакан, упавший с неба

Помню картинку, изображающую «пейзаж после битвы» – окончание свадьбы. Под столом валяется спящий белый медведь, рядом пустая бутылка с надписью «Водка». Кончилась история появлением чучелят-пугалят. Вторая книга – это «Конек-горбунок» с иллюстрациями Соколова-Скали. (Его картина «Краснодонцы» висит в Третьяковке). Многие эпизоды из Конька я помню наизусть, особенно нравился рассказ Ивана про схватку с дьяволом:

 … Вот и стал тот черт скакать

     И зерно хвостом сбивать.

     Я шутить ведь не умею –

     И вскочи ему на шею.

     Уж таскал же он, таскал,

     Чуть башки мне не сломал…

Веселили реплики о Жар-птицах: «Эк их, дряней, привалило!» , о Царь-девице:»Всем бы, кажется, красотка, да у ней, кажись, сухотка…Пусть полюбится кому, я и даром не возьму». (Все-таки, пришлось на сухопарой девице жениться). Автор этой сказки – Петр Ершов. Вся его жизнь была связана с Тобольском, бывшим форпостом при завоевании Сибири. В окрестностях Тобольска он родился, после учебы в Петербурге преподавал в Тобольской гимназии. Одним из его учеников (позднее женившимся на его падчерице) был великий Менделеев. В Тобольске родился также Александр Абдулов, наш Ланцелот (см. фильм «Убить дракона»).

Меня судьба забросила в Тобольск лишь однажды, когда у нашей лодки сломался мотор в месте впадения Тобола в Иртыш, как раз напротив Тобольска. Поэтому задуманный как двухнедельный, геологический маршрут вдоль берегов Туры, Тобола и Иртыша, закончился через неделю.

Нас было трое – геолог Николай, техник Леша (он же – моторист) и я в качестве рабочего. Леша мотор разобрал, но починить и собрать не смог, ссыпал все в мешок. Мы разбили на берегу лагерь, Николай и я переправились на пароме в Тобольск и послали телеграмму на базу, сообщили координаты. На вторую ночь, когда мы сидели у костра, из темноты выступили два мрачных мужика в телогрейках, я пододвинул топор поближе. Но мужики со словами:»Мы не просто так, мы – в гости» достали по бутылке водки, мы узнали начальника отряда Андрея и водителя, приехавших за нами.

Утром мы забросили лодку и остальное барахло в грузовик и отбыли на базу, находившуюся в 14 км от Тюмени на берегу Туры. Это была моя последняя экспедиция, «охота к перемене мест» угасла с возрастом.

Работы в тот год было немного, развлекались как могли. На берегу Туры я вынул лопатой около 20 кубов грунта, и мы соорудили сауну, обшив земляные стены горбылем. Парились по вечерам, из сауны прыгали прямо в реку. Ванька, 14-летний сын Андрея, выловил из реки новый некрашеный гроб, унес к себе в палатку и спал в нем некоторое время, пока отец не отнял и не пустил плыть дальше по реке.

Однажды, когда мы обедали, с неба со свистом, пробив брезентовый тент, упал и разбился у моих ног граненый стакан, испугаться я не успел. Мы услышали и увидели удалявшийся вертолет. Я летал на вертолетах, двери там обычно закрыты, это был загадочный случай.

Пишут, что дизайн такого граненого стакана с круглым ободком сверху разработала Вера Мухина, автор «Рабочего и колхозницы». В Крыму в годы моей юности в таких стаканах продавали портвейн Таврический, разливая из трехлитровых банок через дозатор. Иногда любители говорили, обращаясь к продавщице:»Налей, мать, заподлицо», то есть не обычные 200 г, а полностью заполнив круглый ободок, это стоило дороже.

В экспедиции я подружился с геологом Николаем. Он был родом с Украины, научил меня песне «Як засядем, браття, коло чари»:

Кришталева чара – срібнеє дно,

Пити чи не пити – все одно.

Кришталева чара – срібна креш,

Пити чи не пити – все ж умреш.

Также он познакомил меня с текстом «Ответа запорожцев турецкому султану». Как известно, Остап Бендер, вдохновленный картиной Репина на данный сюжет, хотел распространять картину «Большевики пишут ответ Чемберлену», его останавливало то, что неудобно было рисовать тов. Чичерина голым по пояс.

Во время лодочных маршрутов иногда приходилось проплывать через лесосплавы. На одном берегу заключенные сплавляли лес, на другом – вышки с автоматчиками.  Я любил носить черный рабочий халат и кепку, напоминающую головной убор зэка. Однажды служивый на вышке, очнувшись от дремоты, вскинул на меня автомат, после этого случая я облачался иначе, в зеленую штормовку.

Иван СЕРБИНОВ

Саннивейл