Совесть, благородство и достоинство

Уже много лет я живу в Калифорнии и работаю в оздоровительном центре для пожилых людей Golden Castle («Золотой замок»). В течение 14 лет я не только провожу терапевтические мероприятия, но и многому учусь у своих подопечных. Помню, как в 2008 г. мне ВЫПАЛА ЧЕСТЬ (я не случайно пишу эти слова заглавными буквами) поздравлять впервые в моей жизни (!) со столетием участника нашей программы Акима Садовского. Мы все очень волновались. Шутка ли, сто лет! Потом таких людей становилось все больше и больше. Я думала: есть ли что-то, что их объединяет? О многом хотелось расспросить. Пережившие революцию, разруху, голод 30-х, сталинские репрессии, войну, хрущевскую оттепель, застой с его психушками и глушилками, прожившие большую часть жизни за железным занавесом, но дождавшиеся перестройки, затем решившиеся на эмиграцию – за их спиной необыкновенная эпоха.

Эти люди когда-то учились писать Ъ на конце слов, а теперь они пользуются мобильными телефонами! Постигли ли они смысл жизни? Что считают счастьем? В чем их мудрость? Я о многом с ними говорю и с радостью рассказала бы о каждом.

25 июля с.г. исполнилось 100 лет Бадане Михайловне Маковицкой. Она с радостью согласилась дать мне интервью.

Бадана выглядит намного моложе своих лет. Мягкая разноцветная шаль игриво укрывает плечи… Всегда с макияжем, маникюром, аккуратно одетая, она отказывается от предложения помочь ей сесть в автобус* (см. ниже). Она любит сама ходить в магазины и выбирать там продукты. Я всегда вижу ее с газетой или журналом. Она обожает читать. Никогда ни на что не жалуется, всегда приветлива, с улыбкой на лице.

– Бадана, в каком настроении вы встречаете столетний юбилей?

– В хорошем. Я ощущаю себя неплохо. Не чувствую, что мне скоро сто лет. Мой покойный дедушка дожил до 120 (!) лет, прежде чем погиб в гетто.

– Что вас больше всего сегодня радует?

– Я люблю читать, ездить к океану, люблю, когда семья собирается вместе.

– А кто ваш любимый писатель?

– Шолом Алейхем. По сей день храню его шеститомник.

– Расскажите, пожалуйста, о своей семье.

– Я родилась в Белоруссии в 40 км от г. Слуцка, в Любани. В семье говорили на идиш и на белорусском. У нас была глубоко религиозная семья. Я окончила 4 класса еврейской школы. Потом училась в белорусской школе. Научилась говорить и писать на идиш и иврите (ивриту научилась от братьев. В семье было 11 детей – И.Г.). Мамин отец был раввином, и мы строго соблюдали кашрут и еврейские традиции. Помню такой эпизод: в конце Первой мировой войны наша семья справляла еврейскую Пасху. Когда открыли дверь для пророка Элиягу, в дом вошел солдат. Им оказался мамин брат – мой дядя, вернувшийся с фронта. Бабушка же в темноте его не узнала (сидели при свечах) и воскликнула: «А трейфер Песах!» (трефный Песах, т.е. некошерный, нарушенный – пер. И.Г.). И долго дядя не мог простить бабушке, что она его не узнала.

– Получилось ли у вас передать традицию детям?

– К сожалению, нет. Ведь они росли при советской власти, ездили в пионерские лагеря. Религиозного воспитания у нас в семье уже не было.

– Как семья относилась к советской власти?

– Без радости. Мой папа был очень умным и уважаемым человеком. Его выбрали председателем еврейского колхоза. А вот семью моего будущего мужа, Мордехая Маковицкого, раскулачили. У них была мельница. Родителям и братьям удалось спастись, а его самого отправили в трудовую армию в Читу. Когда он вернулся, мы встретились и полюбили друг друга. Мне было 17 лет. Незадолго до свадьбы Мордехай уехал в Ленинград и поступил в Институт торговли. Я тоже уехала в Ленинград. Там мы и поженились. Это был 1934 год. А 1 декабря был убит Киров.

– А как в семье относились к Сталину?

– Я очень хорошо помню то время. Мы жили в постоянном страхе и боялись звонков в дверь. Сталина в нашей семье ненавидели, но не могли вслух и слова сказать.

– Как складывалась ваша жизнь в Ленинграде?

– Жили мы на Большом проспекте Петроградской стороны в коммуналке. Я не работала. Муж работал в магазине. Соседи плохо относились к нам. Завидовали. Мы выходили на кухню, когда соседи уже ложились спать. Сейчас страшно вспомнить об этом.

Война

Семейное счастье было недолгим. Ближе к началу войны в семье Баданы и Мордехая родилась дочь. Летом 1941-го они отвезли ее на лето к бабушке с дедушкой в Любань. А 22 июня началась война, и вернуться за дочкой родители уже не смогли. Только в 1944 г. Бадана узнала, что вся ее семья, состоящая из 120 человек, погибла в гетто. Еще два брата ушли в партизаны. Но в начале войны Бадана не знала о трагической гибели дочери. Начиналась ленинградская блокада. Муж был призван в армию и воевал на Пулковских высотах. А сама Бадана осталась в коммунальной квартире и первые, самые тяжелые месяцы блокады пережила именно там. Ее воспоминания о блокаде могли бы стать еще одной страницей «Блокадной книги» Гранина и Адамовича. Она очень часто вспоминает, как соседка проходила мимо комнаты, где была открыта дверь. На стуле сидел маленький мальчик. Он умер от голода как раз в тот момент, когда ел хлеб. Соседка зашла в ту комнату, сняла с губ мальчика хлебные крошки и моментально съела. Это были блокадные будни, и о них рассказывать было не принято, да и сами участники событий предпочитали после войны о том не рассказывать. Бадана осталась жива. В комнате у них хранились небольшие запасы крупы. Потом были эвакуация и до 1943 года – работа на заводе.

Только в конце войны, в 1944 году, Бадана и Мордехай Маковицкие узнали, что ни большой семьи в Любани, ни их дочки больше нет. Дедушка, которому в 1941 г. исполнилось 120 лет, был расстрелян немцами в гетто, а один из ушедших в партизаны братьев был убит своими же. Просто так. За кожаную куртку.

– Как вам удалось пережить эту трагедию?

– Сама поражаюсь. Молодая была.

Молодости присуще желание жить во что бы то ни стало. И в 1946 г. в семье Баданы и Мордехая родилась дочь Хася, а потом – сын Марк. Сын вспоминает, что, уже переехав жить в Америку, мама сама полностью составила список всех погибших родственников и отправила его в «Яд ва-Шем».

Мирное время

И все-таки жизнь шла своим чередом. Бадана вела хозяйство, занималась детьми. Она всегда много читала, ходила в театры, на концерты, любила красиво одеваться. Гости часто собирались в доме – пели еврейские песни и ели еврейскую еду. Отмечались еврейские праздники, и Бадана сама пекла в синагоге мацу.

– Никто, – вспоминает Марк, сын Баданы, – не готовил фаршированную рыбу так вкусно, как моя мама.

– Как вы думаете, Марк, каким образом молоденькая девочка из еврейского городка Любань превратилась в настоящую петербурженку с красивой ленинградской речью, внутренним аристократизмом и интеллигентностью?

– В нашей коммунальной квартире жила соседка Ксения Георгиевна, из бывших дворян. Она была намного старше мамы. У нее в комнате были пианино и огромная библиотека. Она всегда давала нам с сестрой и маме читать книги. В ее манерах, речи и поведении всегда чувствовалась высокая культура. Думаю, что и мама училась у нее этому.

Хася (дочь Баданы): – Сколько я помню маму, она всегда стремилась к знаниям. Она много и жадно читала. Приехав в Америку уже в таком преклонном возрасте, пошла учить английский язык и без переводчика сдала экзамен на гражданство. В ней всегда был этот стержень: мама любила жизнь и стремилась к знаниям. Кстати, мама очень хорошо пишет. Сочиняет стихи. В основном пишет белым стихом. У нее литературный талант. Она сама записала нашу родословную. Если она чего-то хотела, то всегда добивалась.

Любовь

Хася: – Лучшие годы в жизни мамы – это ее жизнь с отцом. Они очень любили друг друга, заботились друг о друге.

Марк: – Папа очень много работал. Раз в две недели он позволял себе выходной. Это был настоящий праздник для всей семьи. Мы часто ездили в Петродворец.

Казалось бы, жизнь наладилась. Родились дети, в доме – счастливая любовь, сам дом – полная чаша… «Муж баловал меня», – с улыбкой вспоминает Бадана. Но семейное счастье длилось недолго. В 1965 году Мордехай тяжело заболел и умер. В 47 лет Бадана осталась одна с двумя детьми и без работы. Устроилась паспортисткой. Но на зарплату паспортистки с детьми не проживешь. Снова повезло – помогли родственники из Аргентины. Много лет назад в Аргентину уехали ее родные по линии мамы. Они-то и пригласили Бадану к себе. За границу выпустили, а там родня стала просить остаться и не возвращаться в Советский Союз.

Бадана: – Я не осталась в Аргентине, ведь в Ленинграде были мои дети. Бросить их одних я бы никогда не смогла. А когда вернулась домой, то в ОВИРе мне сказали: «Мы были уверены, что Вы уже не вернетесь обратно».

Марк: – Мама всю свою жизнь посвящала нам. Всегда помню ее добрым, теплым и душевным человеком.

Дочь Хася: – Маме неоднократно предлагали выйти замуж, но она осталась верна памяти отца.

– Марк, чему мама научила Вас? Что пригодилось вам в жизни?

Марк: – Я думаю, что мама научила меня по-доброму относиться к людям.

Вспоминает Бадана Маковицкая: – После смерти мужа началась переписка с родственниками, посылки, встречи, подарки… У нас была соседка, которая постоянно лезла в мой почтовый ящик. Она знала, что мне приходят письма из Аргентины, и называла меня врагом народа….

Дальше были эмиграция и новая жизнь в Америке.

– Как сложилась ваша жизнь в эмиграции?

– Я чувствую себя здесь, как в раю. У меня квартира в доме с лифтом и балконом. Я хожу в «садик»**. Мне не одиноко.

– Говорят, что старость приходит тогда, когда человеку становится не о чем мечтать. А вы о чем-то мечтаете?

– Я мечтаю о счастье своих детей и внуков – чтобы у них все было хорошо.

– Что помогает вам сохранять оптимизм?

– Самое главное – ни от кого не зависеть, как можно дольше быть самостоятельной.

Наш разговор подходил к концу. Я не стала спрашивать у Баданы о секрете ее долголетия. Секреты надо хранить. Но есть ли что-то общее, что объединяет наших замечательных долгожителей? И тут вспоминается окуджавское «Совесть, Благородство и Достоинство – вот оно, святое наше воинство…» Все эти люди действительно обладали и обладают высоким чувством собственного достоинства, умноженным на любовь к жизни и стремление к новым знаниям. Они радуются пению птиц по утрам, шуму моря, новому платью, телефонному звонку, хорошей погоде. И в этом их глубокая жизненная мудрость – видеть красоту в простоте.

Бадане Маковицкой пришлось пережить много трагедий. Но горе не сломило ее. Воля к жизни была сильней. Она сумела научиться быть счастливой несмотря ни на что.

Остается только пожелать Вам, дорогая Бадана Михайловна, сохранять такую же бодрость духа, оптимизм и интерес к жизни, какие были у вас все эти годы. С днем рождения!

* В профилакторий «Золотой замок» посетители приезжают по утрам на автобусах.

** «Садик» – так ласково называют профилакторий его посетители.

Инесса ГОЛЬБРАЙХ