Шел предпоследний год существования СССР

Звонок от друзей из Москвы был абсолютно в русле фантасмагорических событий того времени: мне предлагалось провести неделю на даче Сталина в поселке Холодная Речка на границе Абхазии с Россией.

Объяснилось просто: друзья, крутые программисты, выполнили заказ по компьютеризации санаторного комплекса ЦК КПСС – пансионата «Солнечный» и находящейся в километре от него дачи Сталина.

Время было удивительное: власть у КПСС еще была, а вот денег уже не было.

Вместилище ума, чести и совести предложило в качестве оплаты полный недельный пансион для 15 человек на даче «лучшего друга программистов».

Оценить мероприятие в денежном эквиваленте было решительно невозможно: комплекс предназначался исключительно для слуг народа.

И если в 12-этажном здании пансионата обитала всякая шушера рангом не выше завотделом ЦК, то уровень дачи был куда круче – там залечивали раны, полученные на идеологических фронтах, секретари ЦК братских зарубежных компартий.

Зайдя как-то в здание пансионата, мы услышали за спиной благоговейный шепот: «Это с дачи, с дачи…»

Итак, дача… Отец народов, несомненно, знал толк. Идеально скрытая от посторонних глаз, вырубленная в скалах, площадка на высоте метров 300 над уровнем моря с фантастически красивым на это самое море видом.

К берегу спускался лифт, а вокруг территорию обступал сплошной сосновый лес.

Три главных строения – дом Самого, дом Василия и дом Светланы – были связаны между собой дорожками и построены без каких-либо архитектурных изысков.

Большой дом – выкрашенное в зеленый цвет двухэтажное сооружение с двумя боковыми крыльями и более высокой центральной частью.

А вот внутри… Все комнаты – гостиная и столовая внизу и восемь спален на втором этаже – отделаны деревом, как шкатулки: пол, стены, потолок.

Ни в одной комнате отделка не повторяется – дуб, карельская береза, вишня, бук… Каждой спальне приданы большая ванная комната и туалет.

Упырь, как известно, никогда не спал в одной комнате две ночи подряд.

На просторах огромной гостиной, отделанной красным деревом, терялись концертный рояль, круглый стол, за которым мы все запросто размещались, и несколько изящных чайных столиков с креслами.

Еще на первом этаже были кинозал, бильярдная с двумя квадратными зелеными абажурами и оранжерея.

Такого уровня сервиса просто не бывает…

Многочисленный, судя по всему, персонал был невидим и неслышим. После завтрака все находили свои спальни тщательно прибранными, при этом никто из нас ни разу не столкнулся ни с одним из живых существ.

Кухня была домашней и необыкновенно вкусной. Официант в столовой, обходя большой стол, спрашивал о предпочтениях каждого так, что об этом не слышал даже рядом сидящий едок.

Все это очень впечатляло. Достаточно емкое в других ситуациях понятие «п…дец» на этот раз не выражало решительно ничего, звучало мелко и примитивно.

Мы с Женькой, например, оценивая какое-либо впечатление, просто переглядывались и начинали хохотать.

Но главное – это, конечно, атмосфера вечеров.

Все собирались в гостиной. Замечательное вино, сыр и зелень… Легкий веселый треп… Марина садилась за рояль…

На третий вечер к нам заехал Леша – врач из пансионата, интересный остроумный парень. Он как-то сразу вписался и предложил сыграть в некую игру, для которой, по его словам, наличествовали главные условия: большой круглый стол и много людей.

Итак, игра называется «Убийца». Нарезаются маленькие бумажки по количеству игроков, на одной из них пишут «судья», на другой – «убийца», остальные остаются пустыми. Бумажки скручиваются в трубочки, все тянут по одной. Имя убийцы становится известно только судье.

Дальше все рассаживаются вокруг стола, и вечер продолжается: вино, шутки, разговоры…

Убийца усыпляет бдительность, а потом в какой-то момент, встретившись с кем-либо взглядом, просто ему подмигивает.

Подмигнутый должен объявить: я убит.

Разумеется, он не обязан истошно орать, чтобы не привлекать внимания к убийце, а, выдержав паузу, спокойно заявить: так, мол, и так, смерть, дескать, вырвала из ваших рядов. Мой светлый образ…

Случайный свидетель преступления может проявить гражданскую позицию и заявить: я свидетель.

Если на протяжении одной игры таких свидетелей образуется двое, судья отзывает каждого из них в сторону. В случае совпадения показаний убийца считается изобличенным. Суд, тюрьма…

Изощренный преступник может избежать разоблачения, и тогда он считается победителем, если остается один живой собеседник.

Я, пожалуй, не смогу описать, какой необыкновенный вкус добавила игра нашим посиделкам. Мы все были достаточно взрослыми людьми, но…

Может быть, благодаря атмосфере дома.

Ко всей прелести вечеров добавились адреналин и невероятно смешные ситуации.

На следующий день мы усложнили игру, добавив еще одного персонажа – «Кащея», которого убийца мог мочить до потери пульса.

Помню ощущение жути.

Имка… Милая солнечная девушка… Я наливаю вино в ее бокал, мы встречаемся взглядами, она благодарно улыбается и… убивает.

Трупы оставались за столом, продолжая веселье, или шли танцевать.

В следующей игре в какой-то момент кто-то спросил:

– Сколько живых?

– Я-я-я-я… – протянула Имка. – Ой!!! Нет! Я – нет…

Помню, как искал смерти Витя… Он, в отличие от остальных, пил пиво (много) и за недолгую отлучку готов был отдать жизнь.

– Убит! – наконец возликовал он и отбыл в сторону туалета с резвостью, завидной даже для живых.

В одной из игр возникла странная ситуация: прошло двадцать минут, полчаса, а маньяк никак себя не проявлял. За разговорами кто-нибудь периодически вспоминал: что, дескать, преступность в наших рядах искоренена?

Вакханалия убийств началась внезапно, трупы сыпались один за другим… Наконец после пятой-шестой жертвы убийца был изобличен свидетельскими показаниями, схвачен и скручен.

– Постойте, дебилы! – надрывался Гришка. – Я не убийца!

– Ну конечно, тебя заставили, – процедил Игорь насмешливо.

– Да нет же, у меня алиби, – подследственный развернул и показал всем пустую бумажку. – Я сидел, сидел, вижу – ничего не происходит…

Ну, я и начал мочить с двух стволов.

Следствие зашло в тупик и впало в ступор…

У всех были проверены документы. Оставался только Женька, сидевший за компьютером. Он был погружен в мир арканоида и на внешние раздражители не реагировал.

Долго хлопал себя по карманам и наконец вытащил и развернул бумажку со словом «убийца», которого он просто не заметил. Он и стал первой жертвой самозваного маньяка.

Ах, какая была неделя…

Я даже искупался в море, хотя температура воды была 16 градусов. Я ведь уезжал навсегда, меня лишали советского гражданства, и это была, в моем представлении, последняя возможность…

Разъезжались все живые и здоровые.

До начала войны на этой земле оставалось два года…

Валерий АЙЗЕНШТЕЙН