Серёжа

В самом начале своей педагогической деятельности, я, неопытный учитель математики, получил классное руководство в седьмом классе.

Свою работу я полюбил ещё тогда, когда учительница математики незаслуженно наказала меня, ученика пятого класса. С того дня твёрдо решил стать преподавателем, и именно математики. Мне казалось, что я не допущу ни единой ошибки в общении с учащимися и никогда не обижу их незаслуженно.

Свой первый опыт классного руководителя я, мягко говоря, провалил. Отношения с детьми у меня складывались относительно гладко. Будучи ненамного старше их, я был довольно спортивным юношей. Играл за сборную учителей района в волейбол, неплохо боксировал, был кандидатом в мастера по шахматам. Откуда учащиеся всё это узнали ещё до моего прихода в их класс, остаётся загадкой. Скорее всего директор школы хорошо изучил характеристику, данную мне в институте, и заранее подготовил детей к моему появлению в лице классного руководителя. Поэтому ребята встретили меня вполне дружелюбно.

Предмет я знал хорошо, планы к урокам писал развёрнутые, знакомил ребят с интересными математическими задачами и разными головоломками, не входящими в школьную программу, поэтому легко увлекал учащихся на уроках. И всё было бы хорошо, если бы…

Был у меня один ученик-переросток, Артемьев Серёжа, почти на два года старше своих одноклассников. Причём, глупцом не был, просто не хотел учиться, и ни от кого это не скрывал. Тащили его из класса в класс, пытаясь хоть как-то выпустить с неполным средним образованием. Восьмилетка тогда была обязательна для всех. И вот я как-то попросил его задержаться после уроков и найти меня. Во время беседы рассказал ему, что, раз уж он не хочет учиться, то тем более надо стараться закончить восемь классов, чтобы не продлить себе этот процесс, если вновь останется на второй год.

Рос он без отца. Может быть, поэтому так серьёзно отнесся к моим словам. Во всяком случае, он заметно изменился. Перестал прогуливать, начал серьёзнее относиться к учёбе. Я же, вместо того, чтобы лишний раз похвалить его, а, соответственно, и подбодрить, поступил с точностью наоборот. Видя, что парень подтянулся, стал предъявлять к нему более высокие требования, и чем лучше он становился, тем строже я относился к его неудачам.

Кончился учебный год. Он наряду со всеми перешёл в восьмой класс, но к началу нового учебного года в школе не появился. Оказалось, его мама добилась в РОНО разрешения забрать сына из школы и трудоустроить, объяснив это тем, что ей одной не поднять двоих детей – была у Серёжи младшая сестрёнка.

Учащимся, получившим разрешение на трудоустройство, вменялось в обязанность посещение школы рабочей молодёжи, где они получают неполное среднее образование, а с ним и путёвку в жизнь. Казалось бы, ничего страшного в этом эпизоде не было. Ребята рассказали мне, что Серёжа работает и учится в вечерней школе. Подтверждением этому служила выписка из приказа заведующего РОНО.

В конце учебного года классным руководителям выпускных классов предписывалось знакомить учащихся с разными производственными профессиями. Для этого необходимо было посетить вместе с ними ряд предприятий. Пошёл со своими восьмиклассниками и я. Приехали мы на Часовой завод в Петродворце. Там нас встретили представители администрации, подробно рассказали о выпускаемой продукции, после чего повели на экскурсию по цехам.

Заходим в один из них и видим Серёжу, стоящего у станка. Когда ребята подошли к нему, стали здороваться, расспрашивать о его жизни, то, неожиданно для всех, на его глазах  выступили слёзы. Такой картины никто не только не ожидал, но просто не мог себе представить. Когда немного  успокоился, повернулся ко мне и сказал:

– Что же вы, Владимир Ильич, придирались ко мне? Я ведь исправился. Сам, без всякой помощи, сдал экзамены за седьмой класс. Если бы вы хотели видеть меня в восьмом классе, то пришли бы домой и отговорили уйти из школы. В первых числах сентября это было ещё не поздно.

Откровенно говоря, я не предвидел, что мои нарастающие требования к нему получат такую неожиданную трактовку в его неокрепшей психике. Убеждать в неправоте таких рассуждений в то утро было бессмысленно, поэтому я пообещал вернуться к этому разговору позже. Через несколько дней я посетил семью Артемьевых.

Есть такая поговорка: «Что с него взять?» Относится она к бездарям, которым ничего путного нельзя поручить. Серёжу я к этой категории не причислял, и считал, что, раз человек становится серьёзнее и ответственнее, то и требования к нему соответственно повышаются. Моя ошибка состояла в том, что я не сумел вовремя объяснить ему эту истину. Поэтому, вместо гордости, что к нему стали относиться наравне со всеми, в его сердце зародилась обида на то, что к нему якобы придираются.

После того, как я изложил всё это Серёже во время моего визита, его обида, кажется, прошла. Но жизненный урок я получил хороший.

Владимир ЗАСЛАВСКИЙ