Родственники

Продолжаем начатую в прошлом номере «Кстати» публикацию рассказов Олега Кофмана (1940–2011) из его книги «Ах, Одесса…».

Ни один сумасшедший в мире не считает себя сумасшедшим. Я первый! Я полностью согласен с диагнозом консилиума психиатров Калифорнии, Свердловки, Кащенко и Пряшки, установивших у меня маниакально-депрессивный психоз, родственно-параноидальную дистрофию, преждевременный климакс, переходящий в шизоидальную агрессию по отношению ко всем, кто претендует быть моим родственником. У меня начинаются припадки, если кто-то, здороваясь со мной, говорит: «Здравствуйте, я ваша тетя!»

Все началось в аэропорту Сан-Франциско. Огромный «боинг», который американцы используют последние десять лет для перевозки родственников из Союза, опоздал всего лишь на три часа (я уже представляю себе, почему). Моего огромного букета, разделенного на отдельные цветочки, хватило лишь на немногих десантников, вываливающихся из самолета без парашютов.

В обмен на полученный цветок каждый из них навешивал на меня огромную сумку, кое-кто – детей, а двое даже ухитрились навесить на меня трех старух, онемевших от счастья на моем онемевшем плече. Все прилетевшие говорили на каком-то знакомом мне языке, но я не понимал ни слова.

До утра я перевозил всех родственников и их багаж из аэропорта к себе домой, причем многие из них ухитрились сделать две-три ходки, думая, что я этого не вижу.

Апрель, 7. Полдень

Полдня мне никак не удавалось пересчитать их. Помогли биологические часы. В два часа дня они завалились спать, как куколки, устроившись где попало. Считая, я все время сбивался, пробовал считать сначала по головам, потом по ногам. Голов было четырнадцать, ног – двадцать семь. То ли у кого-то из них не хватало ноги, то ли мне подсунули двухголового родственника, родившегося после катастрофы в Чернобыле.

Апрель, 8. 3 часа ночи

Они стали просыпаться. Какой-то нахал не выходил из туалета минут сорок, думал, что он еще у себя на родине. Многие, не дождавшись, потянулись в back yard, где я недавно посадил клубнику, ибо наша теща жаловалась, что в Калифорнии клубника без запаха. «Теперь она будет с запахом!» – радостно подумал я.

Апрель, 9. То ли день, то ли ночь

Мои дети и дети моих родственников устроили в моем доме «Диснейленд», взрослые – «Грэйт Америку», а старики – «Марин Уорлд Африка ЮЭсЭй». Когда я им намекнул, что пора искать себе квартиру, они сказали: «Не волнуйся, нам и здесь неплохо».

Я отлучился на полчаса в магазин присмотреть цены на веревку и мыло.

Апрель, 10

Пошли делать шопинг. Хозяин магазина, видя такую огромную толпу, входящую в его магазин, заискивающе улыбался и потирал руки, заранее считая прибыль.

Как же он был неправ!

Шок от изобилия у моих родственников продолжался недолго. Вскоре они начали загружать коляски, пазухи и карманы, суя туда все что попало.

– У нас нет кошек, – кричал я, когда кошачьи консервы уже были сметены с полки.

– У вас же нет грудных детей! – восклицал я, когда детским питанием были забиты две коляски.

Мои родственники пробовали все – от уксуса до хлорки, бесцеремонно открывая банки, бутылки, консервы и ящики, даже не читая, что на них написано. Читать по-английски они еще не умели.

…Из магазина мы выходили навьюченные, как верблюды в Аравийской пустыне, причем каждый из моих верблюдов-родственников что-то жевал.

Апрель какого-то…

С работы пришло уведомление, что я им больше не нужен. Я его выбросил в мусор вместе с мечтой найти квартиру для моих родственников.

На пятый день мы начали знакомиться.

Дядя Хаим сказал, что он родной брат моей мамы, хотя я четко знал, что у моей мамы, кроме двух сестер, никаких братьев не было.

– Может быть, вы сестра? – заикнулся я, но он посмотрел на меня как на идиота – еще до того, как мне поставили этот диагноз. Тетя Хая, его жена, стала вспоминать, как она носила меня на руках вплоть до десятого класса и пеленала меня, пока я не женился. Она спросила, как часто я вспоминал ее, живя в Америке. Я ответил, что вспоминал ее каждый день, но никак не мог вспомнить. Их дочь Хаюся, моя ровесница, выглядела лет на десять моложе меня, ибо я, глядя на нее, старел не по дням, а по часам. А ее брат Хаимчик, который родился там, когда я уже был здесь, даже не отошел от холодильника, чтобы познакомиться со мной.

К вечеру я понял, что здесь что-то не то, сравнив моих родственников с фотографиями в семейных альбомах.

Я позвонил в ХИАС и выяснил, что родственники, которых я встретил, – не мои родственники, а мои настоящие родственники прилетают завтра утром.

У меня начались судороги. Вызвали скорую помощь. Санитары надели на меня смирительные трусы и такую же рубашку и тут же увезли в дурдом, хотя я их умолял сделать наоборот: меня оставить, а увезти от меня эту кодлу.

Конец апреля

Весь пятый этаж больницы, куда меня доставили, был заполнен бывшими представителями пятой графы, в разное время приехавшими в США. Многие сумасшедшие выглядели вполне нормальными, и мне показалось, что некоторые просто симулируют, только чтобы быть подальше от приезжающих к ним родственников. Один, с диагнозом «круглый идиот», причитал, забившись в угол: «Я сирота, я круглый сирота».

Одна полоумная жаловалась другой умной наполовину: «Как тебе нравится? На третий день после приезда в Америку они потребовали отвезти их в Масу’s».

Ко мне подошел какой-то дурак с умными глазами и попросил подписаться под Декларацией независимости от родственников, что я с удовольствием и сделал.

Многие находились здесь целыми семьями. Одна семья, как мне сказали, попала сюда, когда узнала, что их родственники, за которых они внесли последние деньги, как-то перевели в Америку сто тысяч долларов и, будучи на пособии, купили себе дом, заявив при этом, что не сойдут с вэлфера, пока полностью за этот дом не рассчитаются.

Группа знакомых идиотов сидела у телевизора и смотрела русскую передачу, в которой ведущий предлагал посылать продуктовые посылки в Союз для тех, кто еще не перевел все свои рубли в доллары, чтобы уехать…

Среди больных было несколько врачей, к которым тоже приехали родственники. Тут же крутилась бывшая агентша по устройству на работу, сошедшая с ума при попытке устроить свою родственницу на работу в Америке.

Один на вид толковый дурак, сошедший с ума еще до приезда родственников, сочинял телеграмму в ООН: «Прошу срочно отпустить…» – и я не понял, кого куда отпустить: его из дурдома или его родственников из Союза?

Я подошел к окну, через решетку которого был виден мост Золотые ворота, всегда распахнутые для тех, кто еще не попал в нашу психушку.

Записки сумасшедшего подготовил к печати еще здоровый

Олег КОФМАН