Речь ребенка

Продолжение.
Начало в №№ 1024-1035

Способность рифмовать слова ребенок обнаруживает в первые годы своей жизни. Мы это показали в главе «Экикики». В песне поется «Поцелуй меня в уста», малыш поет «Поцелуй меня в сустав».

«Ах, вернисаж…» превращается в «Ах, вернись, Саш…», и так далее. Способность слышать созвучные слова дана человеку с рождения, как и способность дышать.

Рифмованные разговоры детей – продолжение игры словами, так сказать, в новой форме. Самые распространенные стихи — уличные дразнилки.

— Жених и невеста

Объелися теста.

Или — персональные:

— Лариса — крыса.

— Рая — упала с сарая.

— Алик  — вралик.

— Люда   — сьела верблюда.

— Зина  — из магазина.

— Ленка  — коленка.

— Шурочка — дурочка.

В более зрелые годы игра не кончается. Звучат шутки, ставшие поговорками:

— Тетя Мотя, куда прете?

Или:

— Эдуард Иваныч, снимай штаны на ночь. А как день — опять надень.

Великий поэт М. Ю. Лермонтов, как и все, прошел эту школу дразнилок. У В. Лопухиной, в которую мальчиком был влюблен Лермонтов, на лбу чернело маленькое родимое пятнышко.

— И мы всегда приставали к ней, — вспоминает А. П. Шан-Гирей, – со словами «У Вареньки родинка, Варенька уродинка».

Об одной из первых рифм маленького Пушкина вспоминает М Макаров:

«Однажды И. И. Дмитриев сказал:

— Посмотрите, ведь это настоящий арабчик.

Дитя рассмеялось и, оборотясь к нам, проговорило очень скоро и смело:

— По крайней мере отличусь тем и не буду рябчик.

Р я б ч и к  и  а ра б ч и к  оставались у нас целый день на губах.

В главе «Первые фразы» мы уже вспоминали первую рифму Владимира Высоцкого. Выйдя на крыльцо и глядя в небо, он сказал:

— Вот она — Луна.

Маленький Володя не собирался рифмовать. Он сказал о том, что увидел. Рифма пришла сама.

Примеры из жизни Лермонтова, Пушкина, Высоцкого важны тем, что рифмуют пока еще не поэты, рифмуют дети. Склонность к игре рифмами — такой же элемент овладения родной речью, как спунеризмы, экикики,  апокопа, метафоры и так далее. У некоторых людей эта склонность с годами развивается, совершенствуется без всякого намека на поэтический дар.

Замечательный случай игры рифмами запечатлел в своих записных книжках известный юморист Виктор Ардов:

«Литератор Арго, зайдя в рыбную лавку, заставил отвечать себе в рифму. Он спрашивал:

— Что это за штука?

— Щука.

— А это что за вещь?

— Лещ

— А вон тот пузан?

— Сазан.

— А это что за рыба была?

— Камбала.

И озадаченный работник прилавка еще долго размышлял о своем внезапно открывшемся «поэтическом даре».

Язык рифм — язык искусства, которым можно воспользоваться и для сочинения уличной дразнилки «Один глаз на Кавказ, другой — на Воронеж», и для профессиональной бытовой поговорки «глаз—ватерпас», и ради шутки, как это сделал литератор Арго в рыбной лавке.

В некоторых восточных странах, в Иране и Турции, например, с игры рифмами начинается любовная игра. Н. Верзилин в книге «По следам Робинзона» рассказывает:

— Влюбленные посылали цветы с таким расчетом, чтобы получившие их могли подобрать слово в рифму с названием цветка. Это слово должно объяснить, что хотел сказать пославший цветок. Например, лилия  — по-арабски   с а м б а к   — рифмуется со словом   и ш н а к  (тоска). Значит, пославший лилию тоскует.

Если перевести эту игру на русский язык, то можно, скажем, послать любимой женщине букет сирени. И это будет означать:

— Сирень — жду тебя каждый день.

Или:

— Гладиолус  — хочу услышать твой голос.

Разгадывать интересно. Влюбленные способны по одной букве угадать обращенное к ним слово.

— Софья Андреевна, вы можете прочесть, что я напишу вам, но только начальными буквами? — сказал Лев Толстой, волнуясь.

— Могу, — решительно ответила Соня, глядя ему прямо в глаза.

Лев Николаевич написал:  «В. М. П. С. С.» и т. д.

Софья Андреевна прочла:

— Ваша Молодость и Потребность Счастья Слишком Живо Напоминают Мне Мою Старость и Невозможность Счастья.

Некоторые слова Лев Николаевич ей подсказал. Позднее эта оригинальная игра-переписка вошла в качестве художественного образа в роман «Анна Каренина».

В жизни Л. Н. Толстого есть и примеры  игры рифмами. Он ехал в коляске со своими детьми. Дурачась, сочинял и напевал куплеты:

Посеяли гречиху,

Скосили всю траву.

Се тре коли,

Се тре коли,

Коман ву, порте ву!

(Французское: «Очень мило, очень мило, как ваше здоровье?»)

Играют взрослые, не утратившие детской способности дурачиться. Проявляют удивительную способность к игровой рифмовке малыши, которым и двух лет не исполнилось…

Надя Ставонина, 1 год 6 месяцев:

Мамочка-мамуля,

Я тебя люблюля.

Обнаружив, что форма этих стихов универсальна, Надя Ставонина тут же переделала стихи еще для одного родного человека:

Бабушка-бабуша,

Я тебя люблюша.

Алеша, 3 года.

Записывают его на магнитофон. Мама нажимает кнопку:

— Ну, говори что-нибудь.

Алеша начал говорить и неожиданно у него получились игровые стихи:

Петуше шел, шел

И детишку нашел.

Он же…

Смотрит вместе с мамой «Кинопанораму». Мережко говорит:

— В 58 году к нам приезжали Ив Монтан, сестры Влади…

Алешка весело комментирует:

— Сестры Влади

Приехали на «Ладе».

В обоих случаях мальчик не выказал никакого поэтического чувства. Он просто поиграл словами.

В моей коллекции много рифмованных разговоров детей, записанных в детских садах. Некоторые стали широко известны, например, такие:

Как дам по башке —

Так уедешь на горшке.

Другие – индивидуальные, с именем:

А Вовка не доел горбушку

И бросил ее прямо в кружку.

Родителям иногда кажется, что их дочь, сын обнаруживают в этих рифмованных разговорах поэтический дар. Но это не так. Дети вживаются в игровую стихию языка. Не более того. Апокопа, экикики, спунеризмы, метафоры, игровые рифмы — все это краски на палитре будущего художника слова, которому для создания художественного произведения понадобится еще сильное чувство, историческая судьба, как, например, в «Двенадцати» у А. Блока.

Некоторые детские писатели обходятся без этого, без сильного чувства. Среди них самый известный К. Чуковский. Он сделал своей профессией детскую игру словами. И в заповедях, адресованных другим сочинителям, пишет:

— Чем ближе наши стихи к экикикам, тем сильнее они полюбятся маленьким.

Заповедей такого рода он оставил много. Он старался научить будущие поколения, как писать стихи для детей:

— Такие, например, великаны, как Тютчев, Баратынский и Фет, — говорил он, — несомненно, потерпели бы в этой области крах, так как приемы их творчества враждебны по своему существу тем приемам, которые обязательны для детских поэтов.

Все это так. Игровые стихи, весело, в плясовом ритме, выполняют важную воспитательную функцию, являются, если можно так выразиться, занимательной дидактикой.

Игровые стихи развивают воображение детей. Но, если поэты такого рода всегда играют, то дети играют не всегда. Им нужна и другая поэзия, которую я назвал бы поэзией чувства.

Пусть всегда будет солнце!

Пусть всегда будет небо!

Пусть всегда будет мама!

Пусть всегда буду я!

Эти стихи четырехлетнего малыша, опубликованные К. Чуковским в 1928 году, ставшие в шестидесятых годах припевом к песне Л. Ошанина, сделались знаменитыми благодаря чувству, заключенному в них.

Рита, 2 года, 5 месяцев.

Я ехал в поезде «Москва—Воронеж». Напротив меня за столиком у окна сидела девочка. Она болтала все время. Шел снег. Девочка засмотрелась в окно и стала сочинять стихи:

Мой любимый снег!

Мой любимый снег!

Снежни меня!

И снег, и нежность были в словах  с н е ж н и  м е н я.

Алешка, 3 года 1 месяц.

Его однажды посетило вдохновение, не игровое. Он вытянулся и прочитал:

Небо надо мной!

Ура! Ура! Ура!

Мальчик ощутил восторг жизни. Он нашел для выражения этого чувства слова. Помните, у Пушкина «Кавказ подо мною». А у Алешки: «Небо надо мной». И рифма не понадобилась.

Не понадобилась рифма и маленькому Анатолю Франсу, когда он решил объясниться в любви к зрелой женщине. Он послал ей записку, которая была, по сути, стихотворением, поэзией чувства:

Мадам Эрнестина!

Мадам Эрнестина!

Мадам Эрнестина!

Сжальтесь над маленьким Анатолем.

Ему было 8 лет, и он был безнадежно влюблен.

«Захотел я быть пиратом, грабить корабли…»

А вот Евгений Евтушенко в 4 года хотел стать пиратом. В 1937 году он написал свои первые стихи:

Я проснулся рано-рано

И стал думать, кем мне быть?

Захотел я быть пиратом,

Грабить корабли.

Маленького мальчика привлекала игровая стихия: брать корабли на абордаж. Приключение! Интересно!

Ритм в стихах есть, рифмы и чувство отсутствуют. Не всерьез же ребенок хотел стать грабителем? Это давала себя  знать игра воображения после прочитанных приключенческих книжек.

За два года Евгений Евтушенко преодолел расстояние от игровой поэзии к поэзии чувства. В 1939 году шестилетний поэт написал:

Захворал воробушек,

Воробушек-хворобушек.

Ранен был он гадкой,

Знать бы, чьей рогаткой.

Чистит перышки свои —

Выпал камушек в крови.

Здесь он выразил сострадание маленькой птахе. Сам Евгений Александрович так прокомментировал свое детское сочинение:

— Это  — уже понимание человеческой трагедии, которой в те годы был наполнен воздух.

В стихотворении шестилетнего Евтушенко есть уже и чувство, и рифма, которая усиливает чувство сострадания: «воробушек-хворобушек».

Если всю поэзию представить, как целое яблоко, то одна половинка будет   п о э з и е й  и г р ы. А вторая половинка будет  — п о э з и е й  ч у в с т в а.

У нас культивируется для детей только поэзия игры. Может быть, это и правильно. «Поэзия есть форма человеческого страдания» , — сказал Сергей Довлатов. А это уже – во взрослой жизни.

Эдуард ПАШНЕВ