Речь ребенка

Продолжение.
Начало в №№ 1024-1034

Время от времени в газетах появляются статьи, в которых авторы пытаются защитить чистоту русского языка. Меня всегда удивляли эти попытки, кому бы они не принадлежали — Ленину, который испугался засилья иностранных слов, Чуковскому, который пытался избавить русский язык от канцеляризмов, или Солженицыну, сочинителю своего собственного, выдуманного словаря.

Защита чистоты русского языка такое же бессмысленное занятие, как защита чистоты русской расы.

В свое время Александу II  не понравилось слово  п р о г р е с с. Он поставил против этого слова в бумаге Министерства просвещения помету:

— Что  за  п р о г р е с с!. Прошу слова этого не употреблять в официальных бумагах.

Николай II ненавидел введенное Боборыкиным слово  «интеллигент» и грозился:

— Прикажу Академии вычеркнуть!

Красота и гибкость русского языка не в слове   п р о г р е с с   или

л а п о т ь. Дух родной речи не исчезнет, покуда есть возможность создавать с помощью слов метафоры. Я говорю не о художественном  творчестве, я говорю о метафорах в нашей обыденной речи. Мы слышим:

— Он потерял голову.

А понимать надо: влюбился.

Мы узнаем:

— Он подобрал ключ к ее сердцу.

Но разве у сердца есть замочная скважина? Мы употребили перенос понятий с одного предмета на другой. То есть, мы говорим словами, но создаем при этом язык понятий, который неизмеримо шире словарного запаса. Язык понятий стоит над информационным полем.

Суть языка – в создании художественного уровня общения, иначе говоря, дух языка не в словах, а между слов, в метафорах. По-французски можно сказать о хорошем сочетании цветов: «Краски женятся». По-русски так не скажешь. Язык сохраняет свою самобытность в метафорах. Мы всегда говорим метафорами.

Снег идет.

Дождь идет.

Трамвай идет.

На самом деле: снег не идет, а падает, дождь льется, трамвай едет.

В данном случае мы перечислили метафоры, которые перестали восприниматься, как перенос с одного предмета на другой, образный строй таких речений утратил новизну. И это замечательно. Это работа, которая идет внутри самого языка, формирует его строй. Метафора, перестав быть метафорой, пополняет основу информационного поля новыми постоянными понятиями. Наступает время создавать новые метафоры. Вот, скажем, во фразе «Дождь идет» никакой метафоры как бы нет. Художник слова должен дать свою метафору, чтобы поставленные рядом слова воспринимались, как художественное литература. У поэта Виктора Панкратова есть стихотворение из одной строчки:

Вокруг деревни бегают дожди.

Это все тот же дождь, который идет, но теперь он уже образ, литература. Художественный уровень общения народа определяет дух и законы языка.

Дети очень рано начинают пользоваться метафорами. Их учит этому строй родного языка, предполагающий художественный уровень общения в самом простом разговоре.

Ярошка Дроздов, 3 года.

Обглодал небольшую рыбку так, что остался один скелет, поднял его вертикально и показал всем:

— Елочка.

 

Даня, 4 года.

Пришел в гости. Увидел красивую елку и похвастался:

— У нас тоже елочка на   п л ю с е   стоит.

Алешка, 2 года.

Мама купила ему кепку. Он ее надевал на голову и с удовольствием повторял:

— Кепка! Кепка!

Как-то папа поставил его на подоконник, и они вместе смотрели в окно на проезжающие мимо автомобили. Проехал «Москвич», на багажнике был увязан брезентом груз. Алешка сказал:

— Кепка!

Груз, действительно, был увязан таким образом, что походил на кепку.

Катя пересказывает маме:

— Бабушка вскипятила дождик и помыла мне голову.

Отметим: не все метафоры дети употребляют сознательно. Некоторые как бы получаются сами собой. Для Кати  в с к и п я т и т ь  д о ж д и к — не метафора, а точное описание того, что сделала бабушка с дождевой водой. Также у Дани елочка на  п л ю с е  с т о и т — скорее всего потому, что ему незнакомо слово  к р е с т о в и н а.

Теоретически можно выделить три вида детских метафор:

Те, что образовались сами собой при точном описании предмета или события; случайные, возникшие по незнанию точного слова; сознательно примененные, как образ для художественного уровня общения. Но практически в жизни ребенка все это существует вместе, одновременно.

Рома, 5 лет.

Над кроватью у него висит маленький ночник. Мама погасила верхний свет. Мальчик попросил:

— Мам, включи  п о д ф а р н и к.

Трудно определить: Рома так сказал, потому что не знает слова      н о ч н и к  или ему милей автомобильный образ —  п о д ф а р н и к.

Яна, 3 года.

Увидела на пляже раздетых людей:

— Ой, какие у дяди  н о г и  у с а т ы е.

Люцина, 4 года (Польша)/

Во время спортивных соревнований у одного из бегунов оторвался номер.

— Бабушка, посмотри, — закричала Люцина, —  дядя  ц е н у   потерял.

Оля Болдырева, 4 года.

— Картошка жарится на  с о л н е ч н о м  масле.

У с а т ы е  н о г и

( Волосатые)

С о л н е ч н о е   м а с л о

( Подсолнечное)

Ценник на спине спортсмена.

Все эти образы возникли случайно, но тут же были замечены мамами, папами, бабушками, записаны и посланы в газеты для опубликования. В семьях родители участвуют в очень важном процессе отбора и закрепления метафор. Идет совместная художественная обработка современного языкового материала.

И вот наступает момент общения на уровне образов. У одних малышей раньше, у других позже, но это обязательный и увлекательный этап художественного творчества.

Миша Панфилов, 5 лет:

— Бабушка! Где горшок? У меня  к р а н и к  н а  и з л е т е.

Гриша Заградский, 5 лет:

— Мам, давай я сам буду мыть голову, а ты стой надо мной, к а к   б е р е з а.

Анастасия Харитонова, 2, 5 года:

— Вошла женщина — чистая, как потолок.

Оля Болдырева, 4 года:

— Я чистая и красивая, как лампа.

Руфа, 5 лет.

Увидела проросший картофель:

— Мама, гляди  — макароны на картошке выросли.

Алеша Коршунов, 4 года:

В метро:

— Поезд прозрачно-дверной.

Наташа, 4 года

В зоопарке:

— Мама, смотри! Какой свитер зебра надела.

Арсений, 4, 5 года.

Заболел ветрянкой. Ему смазали прыщики зеленкой.

— Мам! Ты что, хочешь, чтоб у тебя сын был, как леопард?

Ира, 5 лет.

По телевизору показывают парад на Красной площади. Провезли огромные ракеты с красными заостренными носами.

Девочка восторженно:

— Посмотрите, посмотрите, какие большие  к а р а н д а ш и везут.

Люда,  4 года:

— Папа, дай мне солнышко на палочке.

Так Лена называла бенгальский огонь.

Оля Эпштейн, 3 года.

Увидела вдали дым над высокой заводской трубой:

— Мама, смотри, дым на палочке.

Нина, 5 лет.

Папа лег отдохнуть и захрапел.

— Мамочка, папа буксует во сне, — говорит дочка.

Алеша Аладинский, 4, 5 года.

Откровенничает с бабушкой:

— У Машеньки (младшая сестренка) мало зубков, а у меня вон сколько  — ц е л о е   п и а н и н о.

Петя, 3 года.

Запоминает буквы. Ищет букву «О» в азбуке. Увидел «Ю»:

— Вот она, «О»! Только с прицепом.

Славик, 5 лет.

Сестренка Поля сосет грудь и моргает широко открытыми глазами:

— Мама, — спрашивает Славик, — а почему, когда Поля ест, у нее глаза такие зоркие, будто заостренные на концах.

Увидел и сумел передать свое впечатление через выразительную метафору:  г л а з а ,  з а о с т р е н н ы е  н а   к о н ц а х.

Когда я отбирал для этой главы разговоры, я не смотрел на возраст детей. Я обращал внимание только на метафору. Выяснилось: основной возраст, когда малыши сознательно начинают употреблять образные выражения — 4-5 лет.

Метафоры будят в ребенке фантазию, развивают воображение. Перенос понятий с одного предмета на другой, с одного явления на другое, учит человека с развитым воображением примерять чужие страдания на себя, самому становиться метафорой боли. Человек начинает испытывать нравственные страдания, если больно другому человеку. А это значит, что он стал Человеком

Вот почему при воспитании ребенка так важен художественный уровень общения. Ребенок всегда открыт для такого общения, легко откликается на любой образ, который улавливает в  словах матери или в событиях, которые раскидывает перед ним жизнь…

У нас есть возможность проследить за тем, как развивал свое воображение постоянный герой всех глав Алешка. В дневнике его матери зафиксировано много метафор, что означало: ребенок развивался нормально.

Алешка, 1 год 10 месяцев.

Ходит с мамой в магазин. Там у прилавка случаются конфликты. Мама умеет влепить крепкое слово, когда ее обижают. Вдруг она слышит от сына:

— Г … н о!

— Алешка, не говори слов, которые не знаешь. Ты же не знаешь, что это.

— Знаю, что это… Продавщица.

Алешка, 1 год 10 месяцев.

Алешке захотелось сыру. А сыр — твердый. Папа взял и настрогал пушистых хлопьев на тарелку. Алешка ел, забавляясь:

— С ы р — м е т е л ь.

1 год 10 месяцев.

Купили ему вертолет. Через час после этого он играл визитными карточками. Разбросал их так, что одна на другую легли вразброс по кругу, и говорит:

— В е р т о л е т.

Действительно, карточки легли похоже на вращающиеся лопасти вертолета.

Заставка программы «Вести

2 года 1 месяц:

Увидел в очередной раз на российском канале телевидения заставку «Вестей» и говорит:

— К о н и  с   п р и ц е п о м.

Алешка, 2 года 4 месяца

Ложится спать. Только что показали очередную серию фильма «Белые одежды». Там мелькнула фраза:

— Писем не будет.

Мама постелила постель, обрядила сына в пижаму:

— Алешенька, пойдем пописаем.

Он поворачивается и говорит:

—  П и с е м  н е  б у д е т.

Какое разнообразие метафор. Используется все: форма хлопьев сыра, похожих на снег, рисунок упавших веером визитных карточек, звуковая близость слов  п и с е м  и  п о п и с а е м.

Иногда метафора разворачивается в целое действие.

Алешка, 2 года 6 месяцев.

Бегает по комнате, вытягивая руки. Мама на кухне готовит ему кашу. Она стоит у плиты, помешивает кашу, чтоб не подгорела. Алешка подбегает к ней сзади и, наклонившись, кусает за попу. Мама оборачивается, шлепает его по макушке. Алешка не обижается, не плачет. Он очень удивляется:

— Мама, ты что? Я же  — пчела.

Алешка, 2 года 6 месяцев.

Гуляли по тротуару около дома. Алешка, опережая маму, бежит за девицей, голова у которой с начесом из выкрашенных вздыбленных волос. Спрашивает:

— Э т о  н е  с а х а р н а я  в а т а?

2 года 8 месяцев:

— Бульон — это такая вода, более менее, как в луже.

2 года 8 месяцев:

Неожиданно прижимается:

— Мама, я люблю тебя, как сына.

4 года 10 месяцев.

Папа готовит себе завтрак. Алешка зашел на кухню, посмотрел на плиту:

—  Ч а й н и к  д ы ш и т   н о с о м.

Алешка, 3 года.

Зимой гулял во дворе. Увидел собаку в тоненьком ошейнике. Она стоит, поджимает ногу. Алешка:

— Надо надеть собаке два ошейника, чтоб ей теплее было.

Алешка, 3 года 5 месяцев.

На подоконнике стоит банка с уксусом, повязанная марлей. Один конец свисает. Алешка увидел:

— Мама, смотри: банка — Ясер Арафат фруктов.

Действительно, банка была повязана похоже на то, как повязывал голову куском пестрой материи лидер палестинцев.

4 года 8 месяцев.

Шли домой. У подъезда черная кошка. Она мяукает, выпрашивает чего-то. Алешка остановился:

— Мам, смотри, кошка-цыганка.

4 года 10 месяцев.

Мама купила пластиковый баллончик с крышечкой-колечком — пускать мыльные пузыри.  Однажды Алешка завинтил крышечку, под руки ему попала квадратная картоночка из какой-то игры. Он приставил ее к головке баллончика и показал:

— Мам, смотри: судья.

Коней с прицепом, Ясера Арафата, судей в мантиях и квадратных шапочках — все это Алешка видел по телевидению, и все пошло в дело для создания метафор.

Алешка, 5 лет 1 месяц.

Пересказывает сказку про трехголового змея Горыныча. Говорит:

— У него знаешь, такие   р а з в и т а л и и.

И поясняет слово рукой, показывая, как шеи Змей Горыныча извиваются. Образовал существительное множественного числа  «развиталии» от движения змеиных голов. Дух и законы русского языка позволяют.

Окончание следует

Эдуард ПАШНЕВ