Просто так

Солнце светило прямо в глаза, и поэтому не сразу заметил нечто на асфальте. Оказалось, гремучая змея, или, как их здесь называют, рэтлер. Больше метра в длину, это точно, и не худая.

Вообще март – начало их выползания и брачных танцев. Мне приходилось достаточно часто их встречать весной и ранней осенью. Ни радости, ни желания ознакомления это ни разу не вызывало. Обычно они выползают на мало хоженые тропы и даже вблизи очень напоминают сухую ветку. Лежат разморенные. Чем-то напоминают поклонников глубокого загара: вроде ничто не может вывести их из этого состояния. Но на самом деле и тех и других пробуждают к активности обычные шаги. Змеи сворачиваются в клубок. Сторонники глубокого загара, слегка приоткрыв глаза: «Какого (на выбор читателя) уставился?» Это на английском. На русском посылают, но не открывая глаз. Как змеи, чуют кожей.

Гремучие змеи, в отличие от людей, в общем не агрессивны. Если только на них не наступить. И, конечно, если не встрять между ними, когда они только наладились воспроизвести потомство. На парковке эта змея просто пригрелась. Достаточно подойти и слегка потопать, как она мгновенно свернется в клубок. Или быстро уползет.

Я тихонько подошел, оставив между нами где-то метра два с половиной. Интересно рассматривать животное, которое дремлет. Я, ничего не делая, просто смотрел на нее. Она что-то почувствовала и, не двигаясь, начала сканировать окружающее своим длинным раздвоенным язычком. Змея была взрослая. Ее хвост-погремушка был внушительным. Но она не сворачивалась, не предупреждала меня тарахтением свoей погремушки, что она вот здесь и будьте осторожны.

Я уже собирался уходить, но тут подкатили она и он на горных велосипедах. С расстояния метров десять она издала визг. Я вздрогнул, змея дернулась, он мгновенно зафиксировал на свой айфон змею, наверное, меня и сделал селфи. То, что произошло потом, объяснить я не берусь. Она, девушка, отъехала еще метров на пять и выставила впереди себя велосипед. Змея, не сворачиваясь в клубок, явной угрозы-то нет, слегка приподняла свою треугольную голову и просканировала язычком направление, откуда еще доносились отголоски визга. Он сделал круг на велосипеде и, набрав скорость, переехал змею. Привстав при этом на педалях. Как и любое существо с перебитым хребтом, змея закрутилась, задергалась и на несколько секунд замерла. Не знаю, болевой шок, наверное.

– Она же не нападала. Зачем?

Он спокойно глянул на меня, а ответила она:

– Так это же змея!

И они устремились по велодорожке к океану.

Змея, пользуясь только передней частью туловища, тащила парализованный остаток своего тела черeз парковку, к ближайшим кустам. Но, как она ни дергалась, знакомого всем волнообразного движения не было. Было то, что называется «на локтях при перебитом позвоночнике». Я подошел к кустам, взял оттуда длинный сук и начал потихоньку подталкивать змею к кустам. Такие зубы я у змей видел только в мультиках. Длиннющие, кривые, какие-то страшные. Наверное, ей было очень больно, и лучше бы ее не трогать. Но на парковке змея долго не выживет. Как-то дико изогнувшись, она попыталась укусить палку, но потом вдруг обмякла. Я подтолкнул ее к кустам. Она лежала без движения. Когда через час я вернулся к машине, она уже исчезла.

Да, я знаю, заживо сгорают дети; знаю, отрезают головы на камеру и едут по тротуару, давя пешеходов. Но вот не могу представить, чтобы гремучие змеи, скажем, Аризоны или Юты перекусали детей в каком-нибудь детском саду. Они же не люди. Просто так у них не бывает.

Alveg Spaug©2018