Предсказуемо

Сейчас он попросил закрыть дверь и затем спросил меня, когда я ушел с работы накануне. Я ответил, что в начале двенадцатого ночи. Он спросил, видел ли я кого-нибудь еще на нашем этаже. Никого. Он сказал, что это все и я могу идти и спокойно работать.

Конечно, я спросил, мол, что не так. Он объяснил, что накануне кто-то из нашего отдела поздно вечером кинул идиотскую программу на наш суперкомпьютер. Супер считал всю ночь, типа 1+1+1+1… И при этом посылал все на принтер. К утру, через 11 часов работы, принтер отгрохал бумаги в метр высотой – и в наш отдел пришел счет на несколько тысяч долларов. Изюминка на торте: все было сделано от имени начальника нашего отдела. А так как было известно, что я работаю очень поздно, то, может быть, я… И вообще, этим начало заниматься ФБР. Но я ничего не видел. К тому же уровень моих знаний в работе с суперкомпьютером исключал меня из числа подозреваемых.

Через 15 минут после того, как я вернулся в свой загон, срочно объявили собрание всего отдела, более сотни человек. Это было впервые. Я, естественно, решил, что будут говорить о том, что произошло вчера ночью. Ошибся. Нам сообщили о том, что произошло полчаса назад. Убили нашего менеджера. Сообщение было на удивление туманным. Мол, убили тремя выстрелами. На улице. Полиция в работе. Детали неизвестны. Слухам не верить и не распространять. Возвращайтесь на рабочие места и спокойно работайте. Будете проинформированы.

Специфика нашего отдела, который занимается тепловым и нейтронным анализом активных зон реакторов, состоит в том, что мы находимся в постоянном компьютерно-телефонном контакте с несколькими ядерными электростанциями. Естественно, через 10 минут уже все знали все, не зная ничего. Поскольку покойный менеджер был Антонио Бандерас типа, то сразу возникла версия шерше ля фам. Правда, несколько смущал тот факт, что убили его утром. Прошло больше часа, новых деталей не поступало, и все нехотя вернулись к работе. И я тоже. Но ненадолго. Помните, у К. Чуковского: «…И такая дребедень целый день… То тюлень позвонит, то олень». Мне позвонил мой дядя из другого города. На работу до этого он не звонил никогда. Первым делом он попросил меня не волноваться и не брать себе в голову. Естественно, я сделал все наоборот. После чего он мне сообщил, что со мной хочет встретиться сотрудник ЦРУ. Когда я начал цитировать America, the Beautiful, он сказал, чтобы я его не позорил, так как текст песни на английском. А я, судя по всему, использую смесь идиша с украинским. В общем, волноваться у меня нет никаких оснований, но будет неплохо, если моя жена будет в курсе. И закончил загадочной фразой: «ЦРУ – это не КГБ».

Я ничего не брал себе в голову. Там уже не было места. Слабое успокоение приносила мысль, что меня хотят пригласить на работу в ЦРУ в качестве советника. Оставалось выяснить, советника в чем. Я позвонил жене:

– Все в порядке.

– Тогда чего ты звонишь?

– Тебя успокоить.

– С чего вдруг? К чему бы ты вдруг стал такой внимательный? Тебя уволили? Ты разбил машину? У тебя что-то ампутировали? Она беременна? Тебя похитили? Так у меня денег только на стирку осталось. Короче, пан Зюзя, вус трапылось¹?

– Со мной хочет говорить ЦРУ.

– Так и знала. Как моя мама была права! А ведь могла…

– В общем, возможно, задержусь сегодня.

– Так, не трепещи крыльями. Где встреча?

– Еще не знаю.

– Сразу же дай мне знать. Я подъеду и буду караулить.

– Кого?

– Как кого? Тебе же сделают укол с водкой, кинут в багажник, а потом на конвейере медленно засунут в топку паровоза. Уже на Лубянке.

– Я на работе и не могу трепать. В общем, хватит нести ахинею. Буду знать что-то, сразу перезвоню.

Только я положил трубку, как мой руководитель группы вызвал нас всех на собрание группы, что обычно происходило в конце недели. Сегодня был вторник. Там он помахал перед нашим коллективным носом ворохом бумаг. Это оказались распечатки наших телефонных разговоров за прошлый месяц. Оказывается, каждый из нас в среднем провел на телефонной болтовне, не связанной с работой, около 70 часов. Один из нас был на недосягаемой высоте, то есть болтал со своей подружкой около 180 часов. Но так как его предков помимо их воли привезли из Гвинеи на плантации Миссисипи, ему просто погрозили пальцем и замели часы под ковер.

Нас в очередной раз сурово предупредили. После этого так, мимоходом, сказали, что похороны нашего менеджера будут завтра. На идиотские вопросы, за что убили, ответили, что и так потрачена уйма времени и пора наконец начать отрабатывать зарплату.

Долго отрабатывать зарплату не пришлось. Телефонный звонок. Извне. Звонил тот, о ком меня информировал мой дядя. Он сообщил мне, что хотел бы со мной поговорить. С моим начальником он уже договорился, и я могу уходить хоть сейчас. Ждет он меня через час в таком-то номере мотеля Days Inn. Нехотя я набрал свой домашний:

– Ну, как дела?

– Ты откуда говоришь? У тебя такой голос, как будто тебе вкололи не водку, а кефир. Короче, где встреча?

Я сказал. У нас все еще была одна машина, так что жена меня подобрала и через семь минут поездки высадила у мотеля.

– Значит так, если через час ты не возвращаешься, я поднимаю кипеж. В каком номере эта случка произойдет?

– У меня впечатление, что ты сама себе уже что-то вколола и…

– Не умничай. Я не собираюсь возить тебе тефтели в Воркуту. И вдовой тоже невыгодно в таком возрасте. Это как при наличии двух детей считаться старой девой. В общем, больше слушай и меньше расхваливай Союз.

И я пошел, как выразилась моя жена, на случку. Этот сотрудник ЦРУ был весь усредненный. Средний возраст, средний рост, непримечательная внешность, никакой костюм. В общем, в полном соответствии с требованиями профессии.

– Я буду записывать наш разговор. Вы не возражаете?

– Да нет, пожалуйста.

– Я понимаю, что работа в данной отрасли требует хорошего знания языка. Надеюсь, переводчик нам не понадобится. Да у меня его и нет.

Он рассмеялся.

– Да, извините, не представился. Джим Лацингер, армейская контрразведка.

– Не ЦРУ?

Он улыбнулся. Улыбка была приятная.

– Вы разочарованы?

– Нет-нет! Ну что вы?

– Они здесь ни к чему. Я вам объясню причину, почему вы здесь. Это абсолютно рутинное интервью, которое мы проводим с большинством эмигрантов из интересующих нас стран. Ну, надеюсь, вы понимаете, что ваша страна… – он поправился: – … извините, ваша бывшая страна нас интересует.

Это СССР еще не развалился. И потекло интервью. Все было очень неформально. И в общем-то, никаких скользких вопросов не было. И я расслабился. Даже позволил себе пошутить. Шутка была правильно воспринята. Незаметно прошло время. Я глянул на часы и, наверное, заметно содрогнулся, ибо Джим мгновенно:

– Вас что-то беспокоит?

Ну как мне ему сказать, что, скорее всего, в школе армейской контрразведки не проходили, что значит кипеж в исполнении моей жены. А уже прошло больше часа.

– Да нет, Джим. Все в порядке. Просто жена меня ждет на парковке, и я хотел бы ее предупредить, что я задерживаюсь и чтобы она…

Он рассмеялся:

– Вы даже себе не представляете, насколько это типично для эмигрантов из СССР. Почти всегда жены ждут где-то рядом. Боятся, что их драгоценных похитят. Или что мы на самом деле с Лубянки и так убираем предателей.

Я, с деланным смешком:

– Ну-у, где-то так.

Джим:

– Да мы уже почти закончили. Еще пара вопросов. Выдержите?

– Конечно.

– Вы не помните, как фамилия генерального директора вашего предприятия? Ну, там, где вы проработали много лет?

– Помню. Сказать?

– Ну, если вы не боитесь, пожалуйста.

Почти уже все. А, ну да, еще один вопрос.

– Так, ну и последний вопрос. У вас на заводе выпускалась военная продукция? Или, скажем так, продукция двойного назначения?

Я знал, что выпускалась. Но мне захотелось сыграть под героев Ли Марвина или Гарри Купера:

– Даже если бы и знал, то посчитал бы неэтичным говорить об этом.

Джим улыбнулся:

– Да я у вас не пытаюсь что-то выпытывать. Мы опрашиваем многих людей в отношении какого-либо объекта и, используя метод больших чисел, приходим к более или менее вероятному результату.

Я откашлялся. Ну, слава богу, все уже.

И Джим:

– Все, большое спасибо за интервью. Надеюсь, что я не задал вам ни одного дискомфортного вопроса. И, кстати, вопросы стандартные и проверены юристами на предмет уместности, скажем так. Можете спокойно сообщить своей жене, что все в порядке. Вон, по-моему, это она идет от парковки сюда.

И он произнес это все на чистейшем русском языке без малейшего акцента. Видя мое совершенно растерянное лицо, а я и не пытался скрыть этого, он довольно произнес:

– Ну, судя по вашей реакции, наши инструктора заслуживают свою зарплату. Всего хорошего. Если будет надо, мы с вами снова свяжемся.

По дороге домой я был непривычно молчалив.

– Что такое? Тебе предложили меньше денег, чем ты ожидал?

– Нет, я сказал, что буду работать бесплатно. За идею. Понимаешь, если серьезно, то, что они делают, это на самом деле. Это не игра в разведчики. Это все для того, чтобы… куда ты заворачиваешь?

– Угостить тебя пирогом с брусникой в этом кафе и напомнить, что ты в Америке, а не в Кандалакше. Кстати, деньги при тебе? А то я…

– Конечно. Я знал, что ты меня захочешь угостить, так что десятка у меня с собой.

А назавтра мы все, весь отдел, собрались на кладбище. Я стоял недалеко от могилы и видел вдову нашего менеджера и его троих детей, от 5 до 14 лет. Уже все знали, что застрелила его наша белокурая красотка-секретарша, которая уволилась вскоре после того, как я начал работать.

Он перед работой зашел к ней, а она, открыв входную дверь, выстрелила в него три раза. За то, что это был он. За то, что он зашел, как и заходил не один раз, но не захотел остаться. Не захотел бросить свою семью. За то, что… да за все то, за что женщина тридцати семи лет может застрелить женатого мужчину сорока пяти. Вдова чувствовала взгляды, даже когда на нее не смотрели. Она все знала. А оставалось ей самое трудное: объяснить это детям.

А еще через два дня мы знали, кто устроил шутку с нашим суперкомпьютером. Половину нашего отдела составляли физики-ядерщики. Им несколько лет не повышали зарплаты. Ну, вот один из них так и выразил общий протест. ФБР так и не докопалось.

И я думаю о том, что нет случайного. Просто чаще всего мы этого не видим. Не видим, что все предсказуемо.

¹«Вус трапылось?» – «Что случилось?» (одесский жаргон)

Alveg Spaug©2020