Политизированная наука

(Отчет МГЭИК ООН 2021 об изменении климата)

Отчет привлек огромное внимание со стороны разных правительств и организаций, как требование  немедленных действий. “Доказательства неопровержимы: выбросы парниковых газов душат нашу планету и подвергают опасности миллиарды людей”, – заявляет секретарь ООН А. Гутерриш. “Мы не можем себе позвопить откладывать борьбу c климатическим кризисом… Признаки очевидны. Наука неоспорима. И цена бездействия продолжает расти”, – президент США Д. Байден. “Это не проблема будущего, это проблема настоящего”, – отмечает соавтор Отчета Л. Мирнс. Похоже, что зловещие слова на стене уже появились и решают судьбу человечества.

Однако мы уже слышали нечто подобное ранее. Как недавно заметил д-р В. Бригг: “Новый отчет об изменении климата еще раз обещает, как это было впервые в 1990 году, что у нас осталось всего несколько лет”.  В 1970-х годах мы слышали о глобальном похолодании с тем же “научным консенсусом”, который в 1980-х годах внезапно стал говорить о глобальном потеплении. Остаток теории похолодания дожил до 2000-х годов:”Британия станет страной с сибирским климатом менее чем через 20 лет“,- авторитетно предсказывалось  в секретном документе того времени.

Наука всегда была таким видом человеческой деятельности, в которой страсть к истине смешивалась с денежными, идеологическими, личными и политическими мотивами. Подчас бывает трудно отличить неосознанные ошибки от преднамеренного введения в заблуждение. В прошлом веке в СССР процветала политически и идеологически окрашенная наука, ведущая борьбу с генетикой, кибернетикой, квантовой физикой, рыночной экономикой и даже статистикой.  Это лишь некоторые из примеров. То же касается нацистской Германии, боровшейся против “еврейской” теории относительности. Еще один пример – китайская культурная революция, искоренявшая  буржуазные отклонения в сознании населения. Сегодня, когда холодная война официально закончена, эстафета политически искаженной науки перешла к США.

Постмодернистские конструкции, отвергающие возможность объективной истины, доминируют в философии и методологических исследованиях, взрыхляя почву для мистификаций, подобных тем, которые делались А. Сокалом (A. Sokal) и другими, когда любая абракадабра легко может сойти за “научный текст”. Абсурдная “критическая расовая теория” (critical race theory) царит в университетах и ​​душит остатки трезвого мышления в образовательных центрах и программах. Дело доходит до того, что любые типы меритократических оценок, такие как SAT/ACT для студентов отменяются. “Культура отмены” (Cancel culture) основана на взглядах о моральном превосходстве ее носителей над достижениями человеческой цивилизации. Она – “культура отмены” – “развенчивает” выдающихся ученых, таких как, например, основоположники современной статистики Ф. Гальтон, К. Пирсон и Р. Фишер за приписываемые им «зловредные» взгляды в евгенике. При этом полностью игнорируются не только разные стандарты в разные исторические времена, но и неправильно интерпретируются  истинные намерения ученых.

Искажения подобного типа традиционно преобладали в культурологии и гуманитарных науках, но в настоящее время они распространяются  и на точные науки. Ущерб от постмодернизма может быть огромным для культуры и цивилизации, но все-таки до настоящего момента он не менял физических формул и не портил инженерных конструкций. Однако, когда политика проникает в естественные науки – ущерб может быть огромным. Недавний обширный обзор американского математического образования показывает уродливые стороны умственного затмения, когда даже утверждение 2 + 2 = 4 может  интерпретироваться как признак “превосходства белых” (white privilege). Но если цивилизация не воспроизводит себя через обучение своих новых представителей всей полноте достигнутых знаний,  то эта цивилизация вырождается.

Наука о климате – безусловно, естественная дисциплина, требующая непредвзятого исследовательского подхода, но за последние 50 лет она превратилась в арену идеологической и политической борьбы. Однако наука не должна развращаться идеологией или сводиться к обслуживанию сиюминутных  политических интересов, иначе от нее будет мало толку в решении реальных  экзистенциальных проблем, непрерывно встающих перед человечеством. Самый важный недавний документ, выпущенный под контролем ООН, к сожалению, подтверждает, что политизация науки идет быстрыми темпами. В данной статье мы обсуждаем основные вопросы изменения климата;  вспомогательные статистические оценки и технические детали опубликованы в отдельном документе.

Нынешний Отчет ООН действительно впечатляет. Он содержит три версии (их размеры на страницах на веб-сайте отличаются от фактических размеров, указанных ниже в скобках): Резюме для политиков (Summary for Policymakers, SPM), 39 (41) с., Техническое резюме (Technical Summary, TS), 150 (158) с., Полный отчет (Full Report, FR), 1300 (3949) с. SPM – открытый документ; TS и FR имеют водяные знаки на каждой странице “Принятая версия подлежит окончательному редактированию” и предупреждения: “Этот документ подлежит редактированию и корректировкам”, “Не цитировать и не распространять”. Такая структура и комментарии создают впечатление срочности в подготовке Отчета и порождают парадоксальную ситуацию: открытый SPM  документ полон ссылок на TS и FR, но сами эти ссылки не подлежат проверке из-за указанных ограничений. Странный статус для Отчета, цель которого – изменить мир за пару десятилетий. А вдруг авторы изменят нечто в TS, и какая-то рекомендация в SPM окажется неправильной? Или эти рекомендации уже предрешены, несмотря на неусточивость FR?

Но ограничения упрощают нашу задачу, позволяя не рассматривать ошибки содержания, а сосредоточиться на упущениях и  умолчаниях, которых не должно было бы быть в таком важном документе.

Авторы настоящей статьи – специалисты по статистике, работавшие в разных областях физики, математики, теории причинности, многомерного статистического анализа и их приложений. Мы считаем, что достаточно обладать научной честностью и общими знаниями о работе с числами (в чем, собственно, и есть предмет статистики), чтобы судить о недостатках и проблемах любого эмпирического исследования, включая Отчет.

Отчет составлен огромным количеством ученых, ссылается на 14,000 исследований (!), содержит сотни таблиц и диаграмм. Почему же этот удивительный документ не отвечает на несколько элементарных вопросов, которые обсуждались неоднократно на протяжении многих лет? Это не может быть связано с неинформированностью авторов Отчета, видных ученых в своей области. Эти вопросы мы рассмотрим ниже. Поскольку не разрешено цитировать напрямую из FR, мы берем цитаты из открытого SPM, если не указано иное.

1. Долгосрочные закономерности изменения температуры температуры Земли на Рис. 1 (цифры 1-5 в кружке представляют различные стадии эволюции и несущественны для данной работы) ясно показывают, что текущее повышение температуры незначительно по сравнению с другими колебаниями в большом временном масштабе.

Первый вопрос к авторам Отчета и заинтересованным читателям: как могло случиться, что природные силы, которые вызывали большие колебания температуры, внезапно исчезли в наше время и уступили место исключительно “антропогенному объяснению” последнего повышения температуры? Если добавить, что уровень CO₂ также несколько раз менялся за геологическое время с 7000 ppm (частей на миллион) до примерно 300 ppm (при текущем уровне 408 ppm), станет ясно, что между CO₂ и температурой нет значимой корреляции (полный график см. на рис. 14 в книге Мура (D. Moore)).

2. Цикличность изменения климата была известна с 1920 года, когда М. Миланкович предложил свою теорию, основанную на достовернных астрономических данных: Земля вращается вокруг Солнца и вокруг своей оси, что порождает три типа циклов: изменение эксцентриситета (100000 лет); наклонa оси к плоскости орбиты (41000 лет); и осевой прецессии (28000 лет). Некоторые эксперты говорят о пяти циклах от 19000 до 400000 лет (см. здесь, стр. 210). Эти циклы точно соответствуют изменениям температуры Земли, что было убедительно продемонстрировано за последние 50 лет. Недавно было показано (2019), что циклы Миланковича ясно различимы не только в кайнозойский период (до 65 миллионов лет назад), но и в более отдаленные времена. Кроме того, существуют  влияющие на Землю 405000-летние циклы эксцентриситета  Юпитера-Венеры, активность Солнца, которая определенно влияет на температуру Земли, и другие геологические и астрономические ритмические явления.

Рассмотрим Рис. 2 с веб-сайта https://skepticalscience.com/. Этот сайт специально предназначен для борьбы co “скептиками” и “отрицателями изменения климата” (очень похожий график, но без CO₂, рассчитанный за 450 000 лет, может быть найден в документе, подготовленном для Верховного суда Норвегии группой из 17 известных ученых, отрицающих тезисы ““климатических алармистов”). В этом отношении график можно считать признанным обеими сторонами “спора о климате”. Мы видим, что похожие образы пиков и падений температуры и содержания углекислого газа повторяются с удивительной синхронностью в течение многих сотен тысяч лет.

Авторам Отчета следовало бы объяснить предыдущие колебания температуры, видимые на Рис. 2, за длительный период времени или отклонить такие данные как ненадежные, по их мнению. Однако это не было сделано. Во всем Отчете Миланкович упоминается только один раз (FR, с. 234) в крайне пренебрежительной манере: авторы заявляют, что его подход способствовал развитию теории орбитальных колебаний климата, ссылаясь лишь на работы до 1978 года, что создает впечатление “устарелости” гипотезы, хотя с тех пор она многократно подтверждалась. Далее заявляется, что другие факторы играют более важную роль, чем орбитальные циклы, но не упоминается, какие именно факторы, и почему в таком случае они не затушевывают цикличность.

В подтверждение тезиса о “других факторах” авторы Отчета ссылаются на три работы, хотя ни одна из них фактически не поддерживает их точку зрения. В одной статье (2016 г.) обсуждается феномен Палеоцено-Эоценового теплового максимума (ПЭТМ) – резкое повышение температуры около 55 миллионов лет назад (справа от обведенного кружком 4 на Рис.1) и всплеск эмиссии CO₂ в то же время. Другая статья (2015 г.) упоминается в работе 2016 года и передает ту же главную идею: ПЭТМ является ближайшей аналогией нынешней “антропогенной катастрофы”, связанной с выбросами углерода. Авторы допускают, что “поначалу поступление углерода могло быть обусловлено температурой” (в соответствии с обоснованным в другой работе тезисом, что пик температуры возник по неизвестной причине на 3000 лет раньше (!) ПЭТМ), но затем они предполагают, что “позже” процесс мог происходить в обратной последовательности, когда CO₂ повышал бы температуру. Но ни одна из этих статей ничего не говорит о циклическом изменении температуры, часто превышавшей современный уровень: они обе рассматривают одно уникальное нециклическое явление – ПЭТМ. Что касается вопроса “Выбросы углерода вызывают повышение температуры – или наоборот?”, то он носит весьма спорный характер (см. ниже).

Третьей ссылкой в Отчете является книга (1992), в которой, в частности, говорится: “Вариации годового цикла приходящей радиации, связанные с изменениями прецессии…, наклона оси… и эксцентриситета… подтверждают внешние вынуждающие силы глобальной климатической системы (циклы Миланковича). … Примерно 80% наблюдаемых климатических колебаний в этих границах линейно связано и предположительно вызвано этими изменениями … “(с. 138). Похоже, что авторы Отчета этой книги просто не читали; в противном случае они бы ее не использовали как противоречащую их собственным выводам. Резюмируя, можно сказать, что все ссылки Отчета просто скрывают тот факт, что никакого опровержения орбитальной теории предложено не было. Теория Миланковича была и остается главным аргументом, опровергающим антропогенную теорию изменения климата.

Интересно проследить за изменениями в отношении к теории Миланковича авторов отчетов  IPCC во времени. В предыдущем пятом отчете за 2013 год говорилось, например, что “Последние работы по моделированию убедительно подтверждают важную роль вариаций параметров орбиты Земли в формировании долгосрочной изменчивости климата. В частности, новые модели … подтверждают фундаментальную предпосылку теории Миланковича“ (с. 399). Конечно, авторы уже тогда пытались свести к минимуму роль этих циклов, чтобы продвинуть предпочтительную антропогенную повестку дня: “…вариации в астрономическом взаиморасположении Солнца и Земли (циклы Миланковича) вызывают циклические изменения в RF, но это существенно только в тысячелетних и более длительных временных масштабах“ (с. 688; где RF – общая характеристика потока энергии на единицу площади). Это довольно  странное заявление,  но по крайней мере авторы предыдущего Отчета пытались хоть как-то обсудить проблему, а не полностью ее игнорировать, как это делается в нынешнем Отчете.

Игнорирование того факта, что циклическая теория ответственна за нынешнее повышение температуры – это линия защиты авторов Отчета от нападок “скептиков”. Аналогичную, но более явную аргументацию можно найти на упомянутом веб-сайте https://skepticalscience.com/ , где после диаграммы на рис. 2, заявляется, что утверждение будто “температура опережaет рост СО₂” это миф. Там же предлагаются четыре аргумента в его опровержение, которые  мы и рассмoтрим, несколько отходя от  Отчета, где  этот узловой вопрос фактически не обсуждается. Мы цитируем аргументы против “мифа” курсивом, а затем даем свои замечания.

1. Это утверждение представляет собой ложную дихотомию, что если содержание CO₂ в атмосфере увеличивалось раньше температуры, то повышение температуры не может вызывать увеличение CO₂. Фактически, обе эти причинно-следственные связи верны.

В целом мы согласны с тем, что этот процесс может идти в обоих направлениях, но очевидное соответствие между двумя переменными (Рис. 2) требует объяснения (см. ниже).

2. Не делается различия между антарктической и глобальной температурами. Антарктические ледяные керны служат мерой температуры в Антарктике, которая повысилась раньше глобальных уровней CO₂. Однако глобальная температура, судя по записям по всей планете, повысилась после повышения уровня CO₂.

Это шаткий аргумент, потому что можно найти участки в пространстве (на Земле) и во времени (см. Рис. 3 и комментарии к нему) с любым типом отставания; к тому же, если в пункте 1 говорилось о причинной связи в двух направлениях, тут заявляется, что работает только одно из них.

3. Объединяются прошлые изменения климата с нынешними изменениями климата. … Мы не можем предполагать, что изменения, произошедшие в прошлом, совпадают с изменениями, происходящими сегодня. Фактически, данные ледяных кернов показывают, что нынешнее изменение климата фундаментально отличается от прошлых климатических изменений. Прошлые изменения были вызваны небольшими изменениями орбиты Земли, в то время как текущее изменение климата вызвано выбросами СО₂ человеком.

Это самое удивительное заявление изо всех: сегодняшнее человеческое вмешательство отличается от прошлого, потому что сегодня есть человеческое вмешательство. В такой логике раньше основную роль играли астрономические явления, а теперь мы, люди, играем роль космического масштаба, а астрономия куда-то пропала.

4. “Миф” основан на старых данных. Хотя старые данные не ошибочны, новые ледяные керны с данными с более высоким разрешением показывают, что изменения CO₂ и температуры в Антарктике произошли настолько близко друг к другу, что мы не можем полностью определить, что произошло первым.

В пункте 1 выше принимался тот факт, что “старые данные” показывают, что температура приводит к выбросу углекислого газа. Но как это соответствует пункту 4, что “новые данные” свидетельствуют, что мы не можем различить сдвиги по времени? Нельзя использовать оба аргумента одновременно.

После этих обсуждений, у нас есть два факта, которые непросто совместить: отсутствие корреляции между углекислым газом и температурой в огромном масштабе 500 миллионов лет, и сильно синхронизированное циклическое поведение в течение последних 800 тысяч лет (Рис. 2). Первое крупномасштабное явление – тема горячих, далеко не законченных дискуссий. Для второго ответ прост: температура следует орбитальным колебаниям планеты, а орбитальное расположение Земли не влияет непосредственно на содержание углекислого газа в атмосфере. Следовательно, высокая корреляция температуры и CO₂ (Рис. 2) объясняется  влиянием температуры (первичного фактора) на содержание газа (вторичного фактора), а не наоборот. Природа предоставляет нам уникальный “естественный эксперимент”: третий независимый фактор (орбитальное расположение) позволяет ввести направление в нейтральную корреляцию и тем самым указывает на причинную связь. В некотором смысле, астрономическое расположение Земли играет роль так называемой инструментальной переменной, используемой в статистике. Это справедливо до тех пор, пока не будет доказано, что изменения орбиты напрямую влияют на CO₂, что выглядит неправдоподобно. Что касается отсутствия такого рода корреляций в разные периоды истории Земли или эффектов “запаздывания” в разных условиях (в том числе на Рис. 1) –  это проблемы более точного измерения, оценки влияния таких мощных факторов, как активность Солнца, изменения геологических платформ, вулканической активности и другиx сил большого масштаба.

Мы проанализировали доступные данные за период 1901-2020 гг. с помощью нескольких статистических методов и не нашли никаких доказательств четкой направленности причинно-следственной связи в паре “температура – СО₂” (см. ниже).

Таким образом, “доказательства” в Отчете, что орбитальную циклическую теорию следует отбросить, представляются безосновательными. Второй вопрос касается последнего роста температуры на Рис. 2: действительно ли он отличается от температур в более ранние времена, и почему естественные силы тут не играют свою роль, как они делали всегда? Ответ на этот вопрос связан со следующей темой.

3. Анализ причин нынешнего глобального потепления лежит в основе Отчета. “Вероятный диапазон глобального повышения температуры поверхности, вызванного деятельностью человека, с 1850–1900 по 2010–2019 годы составляет…по наиболее вероятной оценке ​​1,07 ° C. “. Общее повышение температуры за этот период (Рис. 7 в TS) также составляет около 1 ° C, то есть авторы Отчета смело приписывают деятельности человека весь рост температуры, полностью игнорируя описанные выше природные факторы. На основании чего они делают такое заключение?

Все выводы Отчета основаны на данных наблюдений, a не на контролируемых экспериментах. Хорошо известно, что статистический анализ не может гарантировать правильное разделение причин и следствий в такой ситуации (как часто говорят, корреляция не есть причинность). Для решения таких задач служит специальный аппарат причинного статистического анализа, который, хотя и далёк от совершенства, является единственным способом принятия обоснованных заключений. Однако этот подход упоминается авторами Отчета лишь  в отношении конкретного исследования с утверждением, что оно поддерживает их выводы. Работа, на которую они ссылаются, использует сомнительную идею, направленную  на максимальное увеличение доли антропогенных факторов в модели (это требование буквально включено в формулировку задачи), а не на объективную оценку доли каждого фактора. Но причинный анализ, как таковой, авторами Отчета вообще не используется, и ссылка на упомянутую статью имеет вспомогательный характер.

Между тем, авторы Отчета применяют интересную тактику: если что-то не кажется им приемлемым , они используют термин “маскировка”. Например, “Исторические данные о глобальной температуре поверхности свидетельствуют о том, что десятилетняя изменчивость усилила и замаскировала лежащие в основе антропогенные долгосрочные изменения”; “… Вариации солнечных и вулканических факторов частично скрывали антропогенное глобальное потепление в 1998–2012 годах”; “Если такое извержение произойдет, это временно и частично замаскирует изменение климата, вызванное деятельностью человека”. Вот лучший из таких примеров: “… ранние реакции климатической системы могут быть замаскированы природной изменчивостью. Что касается глобальной температуры у поверхности Земли, различия в 20-летних тенденциях, вероятно, проявятся в ближайшем будущем в случае низких выбросов парниковых газов”. Расшифровка: даже если после срочной растраты триллионов долларов мы сократим выбросы CO₂ до нуля, нам все равно придется ждать около 20 лет, пока мы почувствуем результат из-за этой досадной природной изменчивости. Мы можем добавить, что ожидание счастливых дней может продлиться 200 или 2000 лет, согласно Рис. 2.

Однако цель любого причинного анализа состоит именно в том, чтобы демаскировать сложные факторы влияния. Вместо ссылок на “маскировку” авторы Отчета должны были бы сказать: “мы приписываем 80% CO₂ человеку и 20% природе” и привести убедительные доказательства в пользу такого утверждения. Но такой ​​логики в Отчете не имеется. Наша собственная оценка,  основанная на наиболее надежных доступных данных, показывает, что за последние 120 лет максимальный вклад изменения концентрации CO₂ (всего – как за счет антропогенных, так и естественных факторов!) в повышение температуры не может превышать 50%.

Более того, даже если допустить, что влияние CO₂ на температуру имеет место, мы обнаруживаем сглаживание кривой коэффициентов этого воздействия – см. Рис. 3.. На графике показано изменение температуры в зависимости от изменения концентрации СО₂.

Из графика видно, что относительный эффект влияния уже с 60-х годов стабилизировался вокруг нуля; ничто не предвещает никаких катастрофических последствий. Эта тенденция одинакова и с лагами (под лагом понимается сдвиг, когда изменение CO₂ в данном году предположительно влияет на изменение температуры следующего года). Более ранние сильные колебания (позитивные и негативные!) объясняются либо неточностью измерений, либо неизвестными нам причинами, но они не свидетельствуют, что какое-то сильное изменение температуры связано с изменением уровня углекислого газа.

Итак,  никому еще не удавалось убедительно показать следующее: а) углекислый газ является основной движущей силой повышения температуры, будь то в прошлом или настоящем; б) его антропогенный вклад может быть оценен отдельно от природного с высокой степенью достоверности. Имеющиеся данные и логика скорее показывают, что CO₂ вообще серьезно не влияет на температуру, о чем неоднократно и говорилось ранее (Moore и др.).

Таким образом, наш третий вопрос: какой именно статистический метод использовался в Отчете для разделения естественного и антропогенного воздействия на температуру Земли (данные, допущения, модели и т. д.)? Кризис воспроизводимости результатов в науке еще далек от завершения, и крайне важно не допускать ошибок в оценках, поскольку риски могут быть слишком высоки. К сожалению, в Отчете нет прямого ответа на множество фундаментальных критических замечаний в бесчисленных статьях и в книгах таких специалистов, как Дж. Бастарди, С. Кунин, Д. Мур, М. Морано (J. Bastardy, S. Koonin, D. Moore, M. Morano) и других. Но воспроизводимость полученных результатов является важнейшей частью любой науки, особенно если ее выводы используются для решения столь важной проблемы, как изменение климата Земли.

Остается под вопросом не только воспроизводимость результатов исследования, но и наличие всех необходимых для тестирования данных и их надежность. Знаменитый “Climategate” 2009 г. (всемирный скандал с подтасовкой данных ведущими английскими климатологами) фактически забыт и нигде в Отчете не обсуждается. Менее известный, но не менее важный  скандал с утечкой около 5000 электронных писем между участниками IPCC в 2011 году показывает, что никакие уроки не были извлечены, о чем свидетельствуют следующие фразы разработчиков: “Мне сказали, что IPCC выше национальных Законов о свободе информации (Freedom of Information Acts). Один из способов прикрыть себя и всех тех, кто работает в AR5, – это удалить все электронные письма в конце процесса”. “Любая работа, которую мы проделали в прошлом, выполняется за счет получаемых нами исследовательских грантов – и должна быть хорошо скрыта … Я уже обсуждал это раньше с основным спонсором (Департамент энергетики США), и они довольны неразглашениeм исходных данных станций “.

“Выше национальных Законов о свободе информации” … – никаких комментариев по поводу всех этих скандалов в Отчете нет. Авторы все еще “выше” законов? Стоит ли ждать Climategate-3, когда триллионы долларов будут бессмысленно потрачены?

Вместо строгих статистических процедур разделения эффектов различных факторов в Отчете необоснованно используется терминология из теории статистического оценивания: “практически достоверно (вероятность того, что определенное утверждение верно, 99–100%); “крайне вероятно” (95–100%) и др. (SPM, с. 4). Эти оценки разбросаны повсюду, что создает впечатление глубокой научности, стоящей за каждой из них. Из текста следует, что авторы Отчета присваивают очень высокую достоверность (likelihood) своим выводам: доля утверждений с атрибутами практически достоверно, чрезвычайно вероятно, вероятно, очень вероятно или, по крайней мере, вероятно, составляет ошеломляющие 94%, то есть маловероятных утверждений всего 6%. Точно так же они очень уверены (confident) в себе – низкая и очень низкая уверенность составляет всего 22,6% утверждений. На почти 4000 страниц авторы отчета не нашли места, чтобы подробнее рассказать о природе этих оценок – как именно они рассчитывали вероятности и оценивали “уверенность”? Один сухой комментарий на с. 4 SPM – это все, что у нас есть; они не утруждают себя объяснениями.

Всё это нетривиальные вопросы: общее количество таких оценок в Отчете составляет 9255, или в среднем 2,3 “статистически достоверных” утверждения на страницу документа. Но любые подобные утверждения должны быть получены на основе специальных методов. Сделать почти десять тысяч заявлений такого типа – нечто неслыханное в научной литературе. Единственный вывод – авторы делают все (или большинство) “оценок” по своему собственному желанию, а не на основе моделирования и объективных данных. Конечно, таких авторов невозможно проверить, но сам используемый ими язык создаeт впечатление, что их “наука безупречна” – или, как сказано на баннерах BLM (Black Lives Matter), “наука реальна”, где имеется в виду именно наукa о климате, как она понимается зелеными и расово-ориентированными движениями. Все это напоминает, скорее, магию с ее заклинаниями, чем истинную науку.

Подобные практики “усиления научного эффекта” за счет добавления фантастической самоуверенности, пренебрежения критикой, игнорирования неудобных вопросов и порождают ту самую атмосферу “научного консенсуса“, в которой “климато-скептики” третируются как маргинальные косные элементы. Но, как прекрасно сказал М. Кричтон (M. Crichton), “Всякий раз, когда вы слышите, что ученые имеют консенсус по тому или иному поводу, проверьте свой кошелек – вас надули“.

Любая совокупность фактов не может доказать теорию, но любое единичное противоречие достаточно для ее опровержения. Этот принцип фальсифицируемости К. Поппера показывает, что теория антропогенного объяснения роста температуры не работает: мощные силы, определяющие температуру Земли на протяжении миллионов лет, не могут внезапно полностью исчезнуть и уступить место другим. Текущий резкий рост выбросов углекислого газа из-за деятельности человека и повышение температуры (Рис. 2) могут быть лишь  небольшими колебаниями долгосрочных циклов изменения природного CO₂  и температуры, определяемыми природными факторами. Возможно, мы находимся на пороге новой тысячи лет потепления, но это не имеет ничего общего с антропогенным происхождением CO₂.

Пусть в  Отчете была проделана огромная и полезная работа, собраны доказательства реальных изменений, происходящих на Земле, таких как повышение температуры – но суждение об их причинах не выдерживает никакой критики, и, скорее всего, политически мотивировано. Ложное приписывание причин может иметь огромные негативные последствия, как это уже наблюдалось в истории человечества, когда, например, проблема неравенства доходов была ошибочно сведена марксистами к классовой борьбе; нацистами – к борьбе с евреями, сторонниками  современной “критической расовой теории” – к борьбе с “белым супрематизмом”. Увы, сегодня уже никого не удивляет, когда профессор Стэнфордского университета может позволить себе спокойно  объединять понятия двух капитальных “угроз”: “Белизна (whiteness) – самая серьезная угроза для нации, а не изменение климата”. Цена  подобных “причинных объяснений” может оказаться весьма высокой.

Выбросы СО₂ могут, напротив, иметь огромные положительные эффекты – например, озеленение Земли, что подробно покaзано в этом обзоре. Астрономические суммы денег и усилий, вместо борьбы с иллюзорной опасностью выброса СО₂, следует потратить на борьбу c реальными угрозами, с которыми сталкивается наша цивилизация. В их число входят избыточные лесные пожары, засухи, наводнения, повышение уровня моря. Ресурсы должны быть направлены на улучшение водоснабжения, создание устойчивого к засухе сельского хозяйства, защиту атомных станций от любых угроз (таких как цунами или ракетные удары), повышение кибербезопасности энергетических систем и т. д.  Это гораздо более жизненно важные направления для поддержания гомеостаза человечества с окружающей средой, чем бесплодная борьба за нулевые выбросы, которая, даже если будет доведена до победы ценой колоссальных усилий и жертв, ничего не изменит в естественном движении температуры Земли.

Наука служит поиску истины и накоплению знаний, необходимых для выживания человечества в любых новых услових. Она не должна развращаться идеологией или быть подверженной давлению каких бы то ни было посторонних сил. Отчет ООН представляет собой яркий пример квази-научного труда, в котором политические интересы отдельных стран и лоббистских групп влияют на полученные выводы. Он должен быть подвергнут серьезному разбору независимыми экспертами в процессе полностью свободной от политики научной дискуссии.

Игорь Мандель и Стан Липовецкий