Первый исламский президент, или Мусульманин ли Барак Обама?

Косвенных доказательств того, что Обама мусульманин, предостаточно, начиная с его родословной. Впрочем, было и прямое признание в виде «фрейдистской оговорки» — непроизвольного озвучивания потаенных мыслей, выталкиваемых подсознанием на язык. В интервью с корреспондентом АВС Джорджем Стефанопулосом Обама упомянул о нападках недругов на «мою мусульманскую веру». Верный трезорка Стефанопулос кинулся спасать хозяина: «Вы, разумеется, хотели сказать, ваша христианская вера». «Да, моя христианская вера», — небрежно поправился Обама.

(Другой возможной оговоркой такого же типа было его, мягко говоря, странное упоминание о «57 штатах» Америки. Обама не может не знать, что его страна состоит из 50 штатов. Но на свете есть-таки конгломерат, действительно насчитывающий 57 государственных образований: это Организация Исламская конференция. Уж не она ли была на уме будущего президента?!)

Однако вернемся к косвенным доказательствам. Официальный отец президента Барак Обама-старший — мусульманин, а по канонам ислама сын считается (и вполне возможно, сам считает себя) единоверцем отца. В возрасте шести лет маленький Барак был увезен матерью в Индонезию, где он четыре года — период ключевой важности для формирования личности, жил в семье мусульманина-отчима и посещал медресе.

Это и старательная имитация арабского акцента при упоминании о Коране с непременным прибавлением эпитета «священный». И ностальгическая хвала «одному из самых прекрасных звуков, слышимых на закате» –пению муэдзина, созывающего правоверных на молитву. И признание духовного отца Обамы пастора Джеремайи Райта в беседе с журналистом Эдом Клайном, что когда Обама пришел в его церковь, он «был буквально напичкан знаниями об исламе, но практически ничего не знал о христианстве».

И его заявление с трибуны ООН, что «будущее не должно принадлежать тем, кто клевещет на пророка ислама». И золотое кольцо с надписью арабской вязью «Нет бога кроме Аллаха», которое он носил в течение 30 лет на безымянном пальце левой руки — на месте для обручального кольца.

Это и пламенные публичные тирады с обвинениями в адрес Америки и извинениями за ее «преступления». И нагромождения нелепых фантазий о том, что «с первых же дней основания Америки ислам был неразрывно вплетен в ее ткань», и что мусульмане якобы внесли «колоссальный вклад» в американскую историю и культуру. И множество других фактов того же рода.

Кому из иностранных государственных деятелей первому позвонил Обама в качестве президента США? Главе Палестинской автономии Махмуду Аббасу. Куда он направился в первую очередь в ходе своей первой официальной зарубежной поездки? В мусульманскую Турцию. Вторая страна, которую он посетил? Мусульманский Египет. Третья? Саудовская Аравия. Чему была посвящена его первая зарубежная речь, произнесенная в Каире? Предложению дружбы мусульманам всего мира.

Ислам децентрализован, аналога папы римского или православного патриарха в нем не существует, каждый имам сам себе голова и вправе выступать со своим мнением по любому вопросу. Но чем выше престиж того или иного духовного авторитета, тем большим влиянием пользуются выпускаемые им духовные эдикты — фетвы. И в этом отношении Университет Аль-Азхар пользуется наибольшим уважением среди мусульман-суннитов.

Когда Обама в нарушение традиций и этикета склонился в глубоком поклоне перед королем Саудовской Аравии, кому был адресован этот знак раболепного почитания (не забудем: само слово ‘ислам’ означает «покорность») — саудовскому монарху или все же хранителю главных святынь ислама. (Королеве английской, главе несколько более серьезного королевства, президент США не оказал никаких особых знаков почтения.).

Он приказал НАСА переориентироваться с космических исследований на укрепление связей с миром ислама и прославление мнимых заслуг мусульман в исследовании космоса. Он приложил руку к свержению давнего друга Соединенных Штатов — президента Египта Хосни Мубарака, не только союзника Америки в войне против исламского терроризма, но также гаранта мирного договора между Египтом и Израилем и свободы судоходства по Суэцкому каналу. Он стойко поддерживал притязания на власть в Египте организации «Братья-мусульмане» и по сей день не простил египетской армии и народу свержения президента-исламиста Мохаммеда Мурси.

Особенно показательна его плохо скрываемая враждебность по отношению к Израилю, и уж совсем нескрываемая ненависть к главе израильского правительства Нетаниягу. Он требует, чтобы Израиль отошел к границам 1967 года, прекрасно зная, что это равносильно самоубийству еврейского государства. Во время войны в Газе летом прошлого года он открыто выступил в поддержку ХАМАСа, фигурирующего в официальном списке террористических организаций Госдепартамента.

Обама пытался заставить Израиль принять условия прекращения огня, равносильные безоговорочной капитуляции перед террористами. В разгар боевых действий он ввел частичное эмбарго на военные поставки Израилю и под смехотворным предлогом запретил посадку американским самолетам в аэропорту Бен-Гуриона, фактически открыто объявив экономическую войну еврейскому государству.

Его враждебность по отношению к Израилю, от которой отдает откровенно антисемитским душком, сделала бы его кумиром арабского мира, если бы в калькуляции арабов страх перед Ираном не оттеснил на задний план ненависть к Израилю.

И самое главное: его категорическое нежелание признать, что захлестывающая мир волна терроризма по своей сути имеет религиозную подоплеку, что террористы черпают вдохновение в своей вере. Было время, когда в мире терроризма господствовала коммунистическая идея, но в последние несколько десятков лет ее вытеснил ислам, и ныне террор стал исключительной прерогативой последователей пророка Мухаммеда. Тем не менее Обама категорически отказывается признать, что ислам имеет какое-либо отношение к крови, обильно проливаемой во имя Аллаха.

Майор Нидаль, именовавший себя «воином Аллаха», с криком «Аллах велик!» открывает огонь в военном лагере Форт-Худ, 13 человек убиты, 35 ранены, а администрация квалифицирует это террористическое нападение как «акт насилия на рабочем месте».

Порой Обама даже напрямик озвучивает исламистскую пропаганду. Так, на недавнем молитвенном завтраке он посоветовал своим соотечественникам перестать критиковать исламистов: «Не стоит так уж заноситься», лучше вспомнить, что «во время крестовых походов и инквизиции ужасные преступления совершались во имя Христа».

Слова президента нетрудно истолковать в том духе, что, продавая в рабство и убивая женщин и детей, отрезая головы «людям креста» и заложникам, сжигая и погребая заживо своих пленников, исламисты всего лишь сводят счеты с Европой, которая девять веков назад [sic!] предприняла поход в Святую Землю во имя освобождения Гроба Господня. Исламисты так и называют своих европейских и американских врагов — крестоносцами.

Между прочим, читая нам нравоучение, президент мог бы объяснить, каким образом гробница Иисуса Христа оказалась в руках мусульман, какое отношение имеют ассирийские и египетские христиане к европейским крестоносцам, и какие претензии могут иметь к крестоносцам «экстремисты», коль скоро они, как утверждает Обама, не имеют ничего общего с исламом. Мог бы, но почему-то не объяснил.

Пытаясь найти объяснение, одни либералы видят в этом ностальгические мотивы: дескать, Обама малышом жил в мусульманской среде, и в его памяти навсегда запечатлелись религиозные обряды, ассоциируемые им со счастливым детством. Более того, все эти радужные воспоминания подкрепляются тоской по отцу-мусульманину, к которому он питает глубокий пиетет (при том, что он видел его всего лишь один раз в жизни).

Другие усматривают в действиях и словах президента изощренный стратегический замысел: выказывая знаки уважение к исламу, он, мол, стремится завоевать симпатии полутора миллиардов мусульман мира, расположить их к Соединенным Штатам и заручиться их поддержкой в борьбе с исламским радикализмом, который на самом деле им глубоко чужд (хотя они исключительно умело это скрывают). Потому-то, рассуждают его апологеты, он и отказывается признать, что «Аль-Каида» или ИГИЛ имеют какое-либо отношение к исламу.

Словом, куда ни повернись, кажется, невозможно избежать вывода, что Барак Хусейн Обама — мусульманин. Однако не будем торопиться, ведь все это можно объяснить и по-другому. А именно: что 44-й президент Соединенных Штатов — не мусульманин, а крайне левый радикал, или даже просто коммунист, с изрядной примесью негритянского реваншизма. Посмотрим на его биографию под этим ракурсом.

Мать его всеми фибрами души ненавидела свою страну и воспитывала сына в соответствующем духе. В десятилетнем возрасте она отправила Барака на попечение своих родителей, людей леворадикальных убеждений. Дед фактически отдал внука на воспитание своему близкому приятелю Фрэнку Маршаллу Дэвису — воинственному коммунисту и негритянскому реваншисту родом из Чикаго, главного центра негритянского радикализма. А поскольку юный Обама уже впитал от родных зачатки «прогрессивного мировоззрения», идеологические семена, посеянные его ментором, упали на благодатную почву и дали обильные всходы.

В трех учебных заведениях, где учился Обама, его коммунистическое воспитание получило мощное подкрепление: Оксидентал-колледж, Колумбийский университет и Гарвард хорошо известны как очаги крайне левого радикализма. По завершении учебы молодой юрист Обама направился в Чикаго — центр самой мощной и влиятельной негритянской политической машины страны.

На протяжении всех этих лет, по собственному признанию Обамы в его автобиографии, он искал себе друзей только из числа самых радикальных студентов и профессоров. В Чикаго он попал в столь же «прогрессивную» среду. В числе ближайших к нему людей достаточно назвать хотя бы его духовного наставника — огнедышащего пастора Джеремайю Райта, в яростных проповедях проклинавшего Америку и призывавшего Всевышнего покарать ее, или коммунистических террористов Билла Эйрса и Бернардин Дорн. Став президентом, Обама привел в свою администрацию целую свору ультралевых радикалов и открытых коммунистов вроде Дэвида Аксельрода, Вэна Джонсона, Эрика Холдера… Имя им легион.

Одним словом, ничто в биографии Обамы не дает оснований для каких-либо сомнений в том, что он исповедует коммунистическую идеологию, густо приправленную так называемой «теологией негритянского освобождения», которую мне представляется уместным назвать черным реваншизмом («Белые нас угнетали и терзали, но сейчас пришел наш час расового реванша, белые мучители нам за все заплатят»).

Идеология радикалов этого рода проста, как мычание: Америка — средоточие всего зла в мире; она поднялась трудом и потом эксплуатируемых трудящихся, ее процветание — результат угнетения рабов и ограбления колоний; Америка — враг человечества и должна быть уничтожена, а ее богатства должны быть возвращены законным владельцам — отечественному негритянскому меньшинству (в виде репараций) и униженным и оскорбленным массам Третьего мира.

Они всей душой ненавидят Израиль, считая его мини-Америкой и вторым по значению врагом человечества, ну и конечно, более широко — евреев, которых Карл Маркс повелел считать носителями капиталистического начала (хотя левые редко признаются в своем антисемитизме и прикрывают его неприятием сионизма). Зато мусульмане для них — естественные союзники, соратники в борьбе с общим врагом — ненавистной Америкой.

Вспомним, как отреагировали леволиберальные круги на нападения 11 сентября 2001 года: мучительными раздумьями на тему, чем заслужила Америка это наказание? У них не было ни малейших сомнений в том, что Америка сама навлекла на себя несчастье своими преступлениями, оставалось только установить, какими именно.

Так все-таки мусульманин ли Барак Хусейн Обама? Или он крайне левый радикал? Да не все ли равно! Где разница между исламизмом и левым радикализмом? В том, что касается убеждений или верований президента как определяющего фактора его политики, расстояние между этими двумя ипостасями примерно такое же, как между двенадцатью и дюжиной.

Мы можем лишь с полной определенностью утверждать, что Барак Хусейн Обама равнодушен к национальным интересам своей страны, которую он поклялся защищать, вступая на пост ее президента. Его симпатии — всецело на стороне мира ислама, его ближневосточная политика вольно или невольно фактически выливается в поддержку ислама.

Билла Клинтона называли «первым негритянским президентом США» в знак признания его настойчивого и успешного флирта с афроамериканской общиной Америки. Если следовать этому критерию, даже если Барак Хусейн Обама и не является формально мусульманином, он вполне заслуживает звания «первого исламского президента США».

Виктор ВОЛЬСКИЙ