Ольмерт: как веревочке ни виться…

Да, совершенно верно, речь идет о процессе бывшего премьер-министра Израиля Эхуда Ольмерта, признанного виновным по делу о выдаче незаконного разрешения на строительство жилого комплекса Холиленд в Иерусалиме и получении взяток в особо крупных размерах. А ведь казалось, что дело закроют за смертью государственного свидетеля, достоверность показаний которого оспаривала защита Ольмерта.

Левый лагерь с придыханием следил за развитием процесса, а газеты писали, что, как только он выйдет из зала суда с высоко поднятой головой, так сразу вернется в большую политику, возглавит левый лагерь, вновь станет премьер-министром и заключит мирный договор с Абу-Мазеном (Махмудом Аббасом). Не получилось.

Для тех читателей, которые не следили за делом Ольмерта, напомню основные вехи славного пути этого деятеля. Эхуд Ольмерт принадлежал к «принцам Ликуда», сыновьям и дочерям основателей этого политического движения, подпольщикам ЭЦЕЛя и ЛЕХИ. Как и положено принцам, потомкам героев хотелось красиво жить и вкусно есть. Эхуд Ольмерт закончил юридический факультет и вместе со своим однокурсником и другом Ури Мессером открыл адвокатскую контору. Вскоре они взяли на работу молоденькую секретаршу, которая отучилась в школе, но на аттестат зрелости не вытянула. Впрочем, девушка обладала природным умом, деловой хваткой, расторопностью и преданностью. Так и шли они по жизни, поднимаясь вверх по карьерной лестнице, которая привела всех троих вниз.

Эхуд Ольмерт начал свою политическую карьеру и депутатскую деятельность еще в те благословенные времена, когда депутатам Кнессета разрешалось совмещать служение народу с работой по основной специальности. Нетрудно догадаться, что консалтинговые и прочие услуги адвоката-депутата стоили дорого. Именно тогда Эхуд Ольмерт начал сколачивать свое состояние. В 1993 году он стал мэром Иерусалима, сменив на этом посту легендарного Тедди Колека. Признаюсь, я тоже голосовала за молодого, энергичного и к тому же очень правого Ольмерта. Оглядываясь назад, трудно сказать, насколько искренними были его политические убеждения, и были ли они у Ольмерта вообще, но на тот момент ему было выгодно занимать позицию на правом фланге и отстаивать целостность Иерусалима. Менее правый Биньямин Нетаниягу называл его «пироманом».

Как выяснилось, крайне правую позицию было выгодно занимать не только из электоральных, но и из вполне материальных соображений. И вот тут мы вплотную подходим к нашей детективной истории.

Это впоследствии не мешало бывшему премьеру говорить, что, если бы он остался на своем посту, то соглашение было бы подписано.

И вдруг в самый разгар очередного обострения хронического заболевания под названием «мирный процесс», в 2007 году, как гром среди ясного неба прозвучало заявление американского еврейского бизнесмена Мориса (Моше) Таланского: «А он у меня выманил деньги вроде в долг и не отдает. Неужели мало ему того, что я возил ему из Америки наличными?»

Речь шла об относительно небольшой для деятеля такого масштаба сумме – 380 тысяч долларов, которые Морис Таланский выручил от продажи квартиры дочери в Иерусалиме и положил на свой счет. Ранее он подписал Ольмерту гарантийное письмо для банка, когда тот в должности мэра Иерусалима брал ссуду на предвыборную кампанию 2000 года. Список Ольмерта на муниципальных выборах недосчитался мандатов, и Ольмерт остался должен банку, а поскольку долги свои из собственного кармана он возвращать не собирался, банк оприходовал деньги гаранта, то есть Мориса Таланского. Напрасно Таланский взывал к совести друга и просил его вернуть долг, так как Ури Мессер его заверял, что гарантийный чек для банка – чистая формальность, и деньги дочери останутся нетронутыми. Ольмерт отмахивался от него, как от назойливой мухи. И тогда Морис Таланский обратился в суд. Будучи глубоко религиозным человеком, он посоветовался с американскими и израильскими раввинами относительно этого шага, и они дали ему благословение, заверив в положительном для Мориса исходе дела. По ходу следствия выяснилось, что Эхуд Ольмерт привык получать от Таланского деньги. Тот возил ему долларовые передачи от американских друзей Израиля и лично Ольмерта, которые старались поддержать материально правого мэра Иерусалима. И тут выяснилось, что деньги Ольмерт брал, а вот обязательств не выполнял, так как, добравшись до вершин власти, резко полевел. Впрочем, левел он постепенно, по мере продвижения к заветной цели, въезжая на горбу больного Ариэля Шарона в политический рай.

Дальше – больше. Американские спонсоры были возмущены.  Таланский так прямо и сказал, что, если бы Ольмерт тратил деньги на спасение Иерусалима, он бы молчал, но от просто прикарманил их. https://www.7kanal.com/news.php3?id=249771

Казалось, дело Таланского было очевидным. Никто не отрицал, что он возил Ольмерту деньги и передавал наличные в конвертах, но тут была одна небольшая «загогулина». Таланский утверждал, что привозил каждый раз по 10 тысяч долларов, то есть ровно ту сумму, которую можно было по закону вывезти из Соединенных Штатов, хотя было понятно, что привозил он гораздо больше. Как следователи ни пытались расколоть Таланского и убедить его признаться, что тот привозил контрабандой в набрюшнике гораздо большие суммы, тот не кололся. Да это и понятно. Никому не хочется иметь дело с американским правосудием, особенно когда речь идет об обмане государства, уклонении от уплаты налогов и незаконном вывозе денег с целью подкупа должностного лица. Сделка с израильским следствием для ФБР не указ. Морис Таланский начал нервничать.

Да, деньги были, но проходили они через Ури Мессера и Шулу Закен, и Ольмерт их руками не касался. А раз отпечатков пальцев нет, то он их не брал. Но оправдание оправданием, а с поста премьер-министра Эхуду Ольмерту пришлось уйти, прихватив с собой все планы по торговле Землей Израиля.

До этого поднималось еще одно дело – дома господина Ольмерта. Мы все при случае любим поговорить о недвижимости, но Эхуд Ольмерт был в этом деле большим специалистом. Он очень любил большие дома в исторической части города.  Так, ему весьма импонировал проект возрождения дома тамплиеров (немецких колонистов 19 века) на улице Кремье в иерусалимском квартале Мошава Германит. Фешенебельную квартиру в этом доме он купил на 300 тысяч долларов ниже рыночной стоимости, как подозревала прокуратура, в обмен на помощь в преодолении бюрократических рогаток при осуществлении проекта. При этом свой прежний дом он продал по завышенной цене знакомому американскому миллионеру Даниэлю Абрамсу, но продолжал  жить в нем совершенно бесплатно. Следует отметить, что названный Даниэль Абрамс оказался человеком весьма щедрым. Так, он помогал Шуле Закен оплачивать расходы на адвокатов. Юридический советник правительства не усмотрел никаких правовых нарушений в этом деле и закрыл его за недостатком улик. В конце концов, играть с ценой на квартиры в стадии строительства еще не преступление, тем более, что проект развалился уже на начальной стадии, а строительная фирма «Алумот» приказала долго жить.

Как и многие потомки революционеров-аскетов, ликудовский «принц» Эхуд Ольмерт мечтал приобщиться к знати и стать, наконец, монархом. Скромный караванчик Бен-Гуриона в пустыне Негев годился теперь только для демонстрации туристам, равно как и легендарный шалаш в Разливе. Для себя Ольмерт предпочитал дорогие сигары, коллекционные авторучки и дома. Сигары и ручки ему дарили поклонники его политического таланта в знак восхищения и признательности.

На посту мэра Иерусалима Ольмерт развернулся во всей своей  красе. Если Тедди Колек строил, то Эхуд Ольмерт «распиливал». Первым делом он построил новое, большое здание муниципалитета, затем начал новый грандиозный проект – иерусалимский трамвай. Год назад его, наконец, пустили, когда новый мэр, Нир Баркат, понял, что этот проект дешевле завершить, чем отказаться от него, так как договор предусматривал выплату стопроцентной компенсации подрядчику в случае закрытия проекта. Строительство тянулось не менее десяти лет с многомиллионным превышением сметы.

Еще более интенсивно Ольмерт работал в должности министра промышленности и торговли. Собственно, махинации с недвижимостью он начал проворачивать именно тогда. Кроме того, в его отношении было возбуждено следствие по делу о незаконном проталкивании проектов близких ему людей (за взятки, разумеется) через некоммерческую организацию при Минторге. На этом деле погорел его лучший друг Ури Мессер, но судья и здесь не усмотрел никаких нарушений со стороны Эхуда Ольмерта. Он и тут был оправдан за недостатком улик.

Наш герой любил передвигаться по миру в сопровождении жены и первым классом, что стоило немалых денег. Тогда была изобретена нехитрая схема – билеты на очередную поездку Ольмерта предъявлялись сразу нескольким благотворительным израильским или еврейским организациям в мире, интересы которых Ольмерт, якобы, должен был отстаивать во время своих поездок в США, и они оплачивали один и тот же билет два раза. Правительство Израиля предусмотрело возможность такого рода нарушений, и все министры и депутаты должны были заказывать билеты через турагентство, подконтрольное правительству и государственному ревизору. Ольмерт сделал для себя исключение и работал с агентством «Ришонтурс».

Та же история произошла с другим государственным свидетелем, Дахнером, выполнявшем при Ольмерте функции зиц-председателя Фукса. Ольмерт отказался возвращать ему долг, издевался над ним, выставлял на посмешище. Линия защиты была избрана адвокатами Ольмерта в том же ключе. Все свидетели, дававшие показания против него, выставлялись слабоумными идиотами, скупердяями и патологическими лгунами. Его помощницы и помощники действовали на свой страх и риск, разрабатывая мошеннические схемы, о которых Ольмерт-де понятия не имел, так как был занят служением народу на важных государственных постах. Это они принимали конверты с наличными и клали их в сейф, а Ольмерт ни о чем не знал, и они заказывали билеты, а господин министр только занимал места согласно купленным билетам. А если Дахнер зачем-то давал деньги старшему брату Эхуда Ольмерта, погрязшему в долгах Йоси, так младшенького эти полмиллиона никак не касались, тем более, что брат у него аутист, полностью оторванный от реальности.

Зато когда Ольмерт стал премьер-министром, он немедленно приобщился к правящей знати, объездив с государственными визитами полмира. Сопровождала его жена-художница, чьи работы высоко ценились израильскими бизнесменами. В обществе этих почти что коронованных особ как-то неловко было демонстрировать правые взгляды, и Ольмерт резко полевел. Он собирался размежеваться с Иудеей, Самарией и Иорданской долиной, отдать Асаду Голаны, и только бесславная война с «Хизбаллой» летом 2006 года помешала Ольмерту осуществить громадье своих планов. Исправить упущение он решил в Аннаполисе, возобновив переговоры с Абу-Мазеном. Главарь автономии от щедрых предложений и посулов отказался. Впрочем, не для него эти жесты делались, а для израильской судейской бранжи. Это был своего рода входной билет в клуб избранных, куда допускались деятели только с левыми политическими взглядами. Чего только не сделаешь, чтобы тебя принимали в лучших домах Филадельфии.

Ольмерт стал свой, совсем свой. Левый лагерь оплакивал его безвременный уход с поста премьер-министра и ожидал второго пришествия. Поэтому совсем не удивительно, что дела против него закрывались одно за другим с емкой формулировкой «за недостатком улик».

Подвели Ольмерта иерусалимский судья Розен и его (Ольмерта) верная помощница Шула Закен. Несколько лет в ходе следствия она молчала на допросах, как рыба, но однажды ее выдал непроизвольный, искренний смех. Судья Розен спросил, как так, что Ольмерт не знал, не имел понятия обо всех дарителях и благотворителях, неужели все они были «тайными благотворителями», щедрыми и бескорыстными анонимами, и тут Шула Закен фыркнула: дескать, как же, бескорыстные анонимы.

И тут судья Розен взорвался и сказал, что подсудимый виновен. Он прекрасно знал, кто и за что ему давал, даже если деньги передавались через помощников и брата, и попытки представить свидетелей обвинения слабоумными идиотами не пройдут. Бывший премьер-министр виновен не только в получении взяток, но и в обмане и препятствии ходу следствия. И теперь открываются старые дела Ольмерта, а его адвокатов вызывают на допрос. А ведь после закрытия «за недостатком улик» первого дела по иску Мориса Таланского весь левый лагерь требовал отставки и крови государственного прокурора Моше Ладора, осмелившегося передать дело бывшего премьер-министра в суд.

После вынесения обвинительного приговора бывший премьер посерел. Он явно был в шоке, так как не ожидал удара. Его адвокаты грозятся обжаловать приговор, но вряд ли это представляется возможным, так как судьи Верховного суда не вникают в ощущения своих коллег из низших инстанций. Они не могут заставить судью Розена изменить свое мнение и внушить ему доверие к Эхуду Ольмерту, а с интерпретацией закона и самой процедурой судебного заседания никаких отклонений не было.

Молчавшая, как рыба об лед, все эти годы Шула Закен поняла, что ее молчание перестало быть золотом, о чем ей напомнил судья Розен, отметивший, что она стала давать показания слишком поздно и слишком мало, чтобы надеяться не на оправдание, нет, а на смягчение приговора. Дело-то ведь оборачивалось так, что Ольмерт ничего не знал, а всеми делами в канцелярии заправляла она, и отвечать придется ей, даже если она будет молчать на следствии. Поэтому Шула Закен начала давать показания, а уж она знает о своем боссе и его мошеннических делах гораздо больше, чем Дахнер или Таланский.

После показаний Шулы Закен на допрос был вызван один из израильских олигархов, подрядчик, специализирующийся на строительстве элитного жилья, Альфред Акиров. То есть, следствие дотянулось до повязанных с Ольмертом олигархов и адвокатов, замешенных в различных мошеннических схемах премьера по быстрому обогащению.

Шуле Закен судья Розен объяснил, что спасти ее может только чистосердечное признание, так как, будучи начальницей канцелярии своего шефа, она была не просто передаточным звеном, и немалые суммы прилипали к ее рукам. Друзья Ольмерта помогали бывшей начальнице канцелярии в трудное время. Так, Альфред Акиров взял ее на работу, чтобы распространять единицы отдыха в его роскошных гостиницах в Иерусалиме, и платил ей за это по 3 тысячи долларов в месяц, что достаточно неплохо для Израиля.

Зная своего шефа, Шула Закен собирала компромат загодя. Как стало известно, «она принесла с собой компрометирующие доказательства на Ольмерта помимо Холиленда. По всей видимости, она хранила компромат в течение многих лет, и только сейчас сочла нужным огласить его. Поскольку судья Розен просил прокуратуру предоставить ему убедительные доказательства того, что ему следует утвердить сделку Шулы Закен со следствием, полиция и прокуратура уверены, что новый компромат против Ольмерта укрепит их позицию».

История Эхуда Ольмерта является прекрасной иллюстрацией к наблюдению Макиавелли над революционерами и их детьми. Он писал, что на смену идейным борцам приходят их дети, которым хочется уже не борьбы родителей, а красивой жизни для себя, а уж после правления внуков революционеров впору делать новую революцию.

Виктория ВЕКСЕЛЬМАН